Имперские войны. Цена Империи. Легион против Империи - Александр Мазин Страница 4

– А это, – продолжал скулди, ничуть не смущаясь недовольным выражением на обветренной физиономии борана, – тот, о ком я не раз рассказывал: Аласейа, победитель многих героев, великий воин, пришедший с неба. Вы видели его корабль с парусом цвета снега и крови, сшитым из…

– Корабль… – с кривой усмешкой перебил крикша. – Вы слышали? – Он повернулся к своим: – ту лохань с палками вместо мачт он назвал кораблем!

Два других борана захихикали.

Коршунов застыл, пораженный.

И было от чего.

Лысый боранский рикс говорил не по-готски.

Совсем на другом языке.

И язык этот Коршунову был вполне понятен.

Ибо был весьма похож на тот, на котором Алексей говорил от рождения.

На русский то есть.

– Рад приветствовать столь славного воина, – уже по-готски буркнул лысый. – Поведай мне, как там у вас на небесах?

И добавил по-своему:

– Герул и врет, как… герул! Ха-ха! Будь я проклят, если этот парень способен летать по небу лучше, чем валун, сброшенный со скалы в море. Думаю, что и плавает он не лучше.

И одарил Коршунова издевательской улыбкой.

Но тот уже пришел в себя от изумления. Более того, он вспомнил, в каком контексте слышал раньше о боранах, и так же иронически ухмыльнулся в ответ.

– Ты тоже больше похож на кабана, чем на дельфина, уважаемый крикша, – сказал он по-русски. – Но мне почему-то кажется, что ты плаваешь лучше, чем кабан. Или я ошибаюсь?

«Славный боранский рикс» крякнул. Лысина его побагровела.

– Что ж не сказал, что по-нашему разумеешь? – недовольно проворчал он.

– А ты спросил? – усмехнулся Коршунов.

С полминуты они буравили друг друга взглядами: кто кого? Вышла ничья.

– Мордой ты на этих не похож. Чьих сам-то? – изрек крикша, кивнув на спутников Коршунова, ничего не понимавших, но инстинктивно напрягшихся. Агилмунд, тот даже рефлекторно подшагнул к Алексею: перехватить удар, если что. Знал сын фретилы, что в рукопашной «великий небесный воин» – не ахти.

– Сказали тебе: с неба упал. – Коршунов усмехнулся.

– Будет врать-то! – в свою очередь ухмыльнулся боранский вождь. – С неба токо дождь да дерьмо птичье падают. Не хочешь говорить – дело твое. – И, перейдя на готский: – Слыхал я, с дороги вы. По нашему обычаю, коли с дороги человек, так надо его сперва угостить-попотчевать, а уж потом разговоры говорить. Так что пойдемте, достойные, порадуем животы. Поляна уже накрыта, яства стынут.

Как говорится, голод – лучший кулинар. Однако Коршуновская Настя готовила получше боранских поваров. Зато вино было вполне приятное.

Алексей вспомнил, как в день знакомства скулди «проставился» бурдюком едва забродившего кислого виноградного сока. Решил хитрый герул проверить: не ромлянин ли Аласейа? Разбирайся скулди в винах и будь вино в бурдюке подобно этому, как пить дать провалил бы Коршунов примитивный тест, заданный ему «начальником внешней разведки» рикса Комозика.

За первой и второй «переменой блюд» беседовать не положено. Положено насыщаться и высказываться по поводу присутствующих: дескать, какие славные и щедрые люди собрались на этой классной поляне…

К делу перешли, когда наступило время «десерта» – каменной крепости печенья с отчетливым запахом меда и воска. Печенье полагалось макать в вино. Готам, которые по привычке потребляли пиво, пришлось непросто. Но на зубы они не жаловались: грызли так, что треск стоял.

Этим звуком, собственно, их участие в беседе и ограничивалось. Тему вел скулди. На пару с боранским лидером.

Начав с того, какое нынче могучее войско собралось на берегу великой реки Борисфен (а ведь не все еще подошли, далеко не все), скулди плавно перешел к грядущим победам, к живописанию добычи, какую союзное войско планирует взять на богатых ромлянах, кои, разумеется, не смогут противостоять столь могучим и многочисленным воинам…

Речь скулди текла столь гладко и непрерывно, что производила убаюкивающее впечатление… но не на крикшу.

– Что ты такое говоришь, скулди-воин? – невежливо перебил словесное медоточение боранский рикс. – Может, ты забыл, как служил у ромлян? Или ты не бился с ними и против них? Или ты забыл, что такое легионы Рима? Всего вашего войска и десяти тысяч копий не наберется. Одного легиона хватит.

– Ну да, – поддакнул скулди. – Если он будет там, куда мы придем, этот легион.

– Он будет, – заверил боранский рикс. – Непременно подойдет.

– Верно, – снова согласился Скулди. – Подойдет. Только нас там уж не будет. Но для этого, уважаемый крикса, нам нужны корабли. Способные бороздить морские воды быстрые и крепкие корабли. Ваши корабли, крикса. Известно, что не столь уж велики гарнизоны в городках понтийской провинции. Если напасть внезапно, можно большую добычу взять. И ускользнуть без помех. Вот для этого и нужны корабли. Крепкие и вместительные корабли, способные нести тяжкий груз. Ибо золото – тяжелый металл, как тебе известно, уважаемый крикса.

«Ага, – подумал Коршунов. – Ситуация проясняется. Ну конечно. Не на готских же корытах по морю плавать».

Он покосился на Агилмунда и Ахвизру. Соплеменники-гревтунги молча сосредоточенно грызли печенье, прихлебывали пиво. Оба были недовольны. Ну да, по готским меркам такие скоропалительные переговоры – сущее невежество. Серьезные мужчины так не делают.

Серьезные мужчины сначала присматриваются друг к другу недельку-другую, потом начинают осторожно прощупывать: что да как?

Ну, для таких торопыг, как, например, Ахвизра, недельку можно сократить до пары дней. Но обсуждать ключевые вопросы, только-только поставив шатры, – это противоречит всему готскому политесу.

– Ох, рано ты, Скулди-воин, взялся медвежью шкуру делить, – усмехнулся крикша. – Ты прежде возьми добычу на ромлянах. А уж мы поглядим, как у тебя получится. Со стороны.

– Не дашь кораблей? – в лоб спросил скулди.

– Не дам! – отрезал крикша.

– Тогда зачем приехал?

– Да хоть тебя послушать.

– Послушал?

– Послушал. И понял, что не видишь ты, Скулди-воин, дальше своего кривого носа.

«Не подерутся», – подумал Коршунов.

Не зря толстяк их сначала покушать позвал. Хлеб преломили – всё. На открытый конфликт без серьезного повода идти не положено.

– Ну-ну, – пробормотал скулди. – Объясни нам, боранский рикс, что ты такое видишь, чего мы углядеть не можем.

– Скажу, коли сам не знаешь, – согласился крикша. – Напомню, если забыл. О понтийской эскадре ромлянской. О двух дюжинах боевых кораблей, что ходят вдоль побережья.

«Похоже, толстяк его уел», – подумал Коршунов.

Умолк хитрый герул, задумался.