Трепет - Сергей Малицкий Страница 4

– Нет! – и, ловя мелькнувшую в его глазах искру боли, предложила ему: – Давай напьемся.

И они напились как раз в этом углу этого самого трактира. Не до беспамятства, но достаточно, чтобы сказать друг другу, что их взаимная симпатия все же далека от взаимной жажды. Наверное, это был единственный случай, когда ей удалось не обидеть возможного жениха. Оставшаяся в ее списке предпочтений тройка к ней не сваталась.

Третим из них был Фелис Адорири. Лучший воин из всех принцев, кто либо стал герцогом, либо пережил тот нелегкий одна тысяча четыреста девяносто девятый год и остался тем, кем и был. Он ни разу не заговаривал с Лавой Арундо. Он вообще больше не появлялся в Ардуусе после того, как был рукоположен королем Пурусом в герцоги Утиса. За него это продолжал делать король Салубер, его отец. А Фелис заключил брак с сестрой Фалко – красавицей Диа, и та родила ему дочь.

Вторым был герцог Адамас Валор. Тот самый, что подарил призовой рог Камаене Тотум и затем получил его обратно со щедрым содержимым. Тот самый, что основал новый Аббуту, который теперь старательно возводил принц Бэдгалдингира Тутус Ренисус вместе с герцогиней Аббуту и почти королевой Бэдгалдингира Фоссой. Тот самый, что теперь обращал весь Тимор в один большой укрепленный бастион. Тот самый, что приютил тысячи беженцев и из Аббуту, и из Касаду, и из Валы, Иевуса, да и из Эрсет. Но Адамас Валор тоже никогда не заговаривал с Лавой Арундо. Еще бы, на ней была черная метка, как и на всех Арундо для всех Валоров. И женился Адамас Валор на нежной красавице из далекого Раппу. На Регине Нимис. На самой загадочной из всех принцесс. На той, по которой тайно и явно сох Игнис Тотум. Первый номер в списке Лавы.

Нет, она всегда понимала, что он ее брат, пусть даже и двоюродный. Она даже и помыслить не могла о том, что он может быть кем-то большим, чем просто братом. Но, пожалуй, к нему она могла прижаться, и ему она могла рассказать о многом, если не обо всем. Наверное, даже о том, что она жалеет, что он ее брат. Но Игнис Тотум, который, как и его сестра, исчез шесть лет назад, уж точно определил свою судьбу. Правда это или нет, но Болус орал еще лет пять назад, когда мастером тайной службы Пуруса стал высокий, худой и страшный Русатос, о том, что скоро Игнис будет пойман, потому что в храме Эбаббара обнаружилась запись о его сочетании браком с некоей девицей Ирис. И что же? Игнис все еще не пойман, да и за что его ловить? Разве он обвиняется в каком преступлении? Вот с Камаеной понятно, пусть даже Лава и раскопала что-то о ее невиновности, но даже ложные основания ее искать – были, а уж эти разговоры, что и смерть дяди Малума на ее совести, и кровавое свейское месиво в доме, где останавливалась королевская семья Лаписа, тоже не обошлось без нее, да и что-то странное, приключившееся в Дакките, все это хоть как-то объясняло ее поиски. Но что понадобилось королю Пурусу от Игниса?..

…Один из выпивох, сидевших за крайним столом, поднялся и, с трудом удерживая равновесие, побрел к выходу. Старик-трактирщик перехватил его на полпути, но пьянчуга и не думал убегать. Он успокаивающе замотал головой и полез в кошель, где, судя по всему, монеты имелись. Трактирщик, получив плату, успокоился, а Лава смотрела на широкую спину как будто молодого мужчины и все не могла вспомнить, где она его видела. И только когда за ним захлопнулась дверь, она вспомнила. Ну, точно! Именно эта спина ей почудилась, когда она устроила слежку за домом дакита Йора на Рыбной улице. Того самого, что обучал бою и Лауруса, двоюродного брата Лавы, и Фламму, и еще кого-то. Лава, не имевшая учителя и хватавшая за грудки едва ли не каждого воина, в котором ей чудилась искра умения, раз в неделю неизменно проходила по Рыбной улице. Она уже знала, что Йор порой пропадал на год или на два, но в этот раз его отсутствие затянулось на долгие шесть лет. И недавно она обнаружила, что прилепленный ею на ворота дома Йора липовый листок разорван. А через день заметила эту самую фигуру, удаляющуюся от ворот, но не догнала. Неизвестный свернул на Столярную улицу и словно растворился в воздухе. Стучать в двери дома Йора оказалось бесполезным. И вот – снова он.

Лава сорвалась с места, едва не опрокинув недопитый кубок. Выскочила на площадь, на которой бушевала метель и сгущал сумерки вечер, и с трудом разглядела едва приметную цепочку следов, уходившую в Пьяный проезд. Выбежала, на ходу прихватывая гарнаш на груди, на безлюдную в ненастье Рыночную площадь, пригляделась к силуэтам магических башен, в окнах которых кое-где мерцали огни, удивилась стремительности незнакомца и остановилась в недоумении; след обрывался на перекрестке со Свечной улицей. Обрывался так, словно незнакомец или взмыл в небо, или снежный шквал пролетел между колдовскими башнями и прикрыл его бегство снежным ковром. Лава оглянулась и с трудом сдержала слезы. Что же теперь, вся ее жизнь и будет вот такой гонкой за исчезающими тенями? Что же такое происходит с нею? Да, вечер стремительно обращался ночью, и снег как будто усиливался, но не мог же незнакомец и в самом деле взлететь над площадью?

– Энки благословенный! – зажмурилась Лава от захлестнувшей глаза снежной крупы и выкатила на щеки слезы отчаяния. – Ну как же так?

Падающий снег тонул в черной воде озера Аббуту, ложился на метелки тростника, на серые мостки, на узкие лодки гахов. За спиной вздымался глинистый берег, в отдалении высились руины Эссуту, но и берег, и город таяли в мглистой круговерти. Кама поежилась, плотнее запахнула куртку, погладила рукоять черного меча. Сколько времени она потратила на то, чтобы очистить его? Пять лет выполняла все предписания наставницы, часами повторяла бессмысленные движения, пока Виз Вини не очистила его одним щелчком, а по поводу прошлых придирок и наставлений сказала, что и чистить его не нужно было, протереть крепким вином – и довольно. Грош цена магу, если оружие или еще что, попавшее ему в руки, окажется сильнее его.

– А как же тогда это? – прижала руку к груди Кама.

– Ты что нутро скребешь? – усмехнулась Виз Вини. – Думаешь, камень в сердце твоем бултыхается? А если он в черепушку забрался? Или в глотке встал? Он теперь ты и есть, а что это такое – не мне тебе мозги вправлять. Если бы он меня отметил, я бы прикинула одно к одному, а так-то…

– Неужели ничего не знаешь? – опешила Кама.

– Не знаю? – с улыбкой переспросила Виз Вини. – Знаю. Но не всякое знание из уст в уши передать можно. Кое-какое только внутри себя вырастить. Вот ты думаешь, что четыре года без толку с утра до вечера с мечом топталась? Ну, думай. А вот как по-настоящему за меч схватиться придется, так и почувствуешь, что же все-таки, даже не разумея о том, вырастила в себе.

– А почему же тогда с Эсоксой все иначе? – вновь наполнилась недоумением Кама.

Да, Эсокса ни одного дня не топталась в одиночестве с мечом, не выполняла утомительные предписания. И с нее тысячи потов сходили, но сходили в схватках, стальными вихрями она металась по залу вместе с Виз Вини, не единожды скулила по вечерам, заживляя порезы и ссадины, без которых не обходилось. А вот Каме так пока что скрестить меч ни с Эсоксой, ни с самой Виз Вини и не довелось.