Духи школы - Рейчел Хокинс Страница 4

Его слова запали было мне в душу, но я отмела их. Торин являлся частью моей жизни, в общем, всю жизнь. Когда мама и Финли уезжали разбираться с очередной проблемой, он составлял мне компанию. А после исчезновения Финли он стал единственным, с кем я могла поговорить о сестре. Потому-то мелочное подозрение, за которое ухватился Паскаль, так сильно меня беспокоило.

– Твоя мама просто переживает за тебя, – сказал Торин, прерывая мои размышления. – Она потеряла одну дочь. Уверен, мысль о потере и другой кажется ей ужасной.

– Знаю, – ответила я.

Чувство вины навалилось с новой силой. А если бы я погибла сегодня вечером только потому, что позволила глупому вампиру залезть в мои мысли? Что бы тогда было с мамой?

Освободив от резинки кончик косы, я принялась расплетать ее. Тонкое облачко оставшейся от вампира золы поднялось с прядей волос. Фу. Очевидно, контакт с Паскалем оказался теснее, чем я думала.

Сморщив от отвращения нос, я спрыгнула со стола.

– Ну ладно. Душ, кровать. Спасибо за разбор полета.

Торин слегка взмахнул рукой, кружевная манжета взметнулась, открывая запястье.

– В любое время, Изольда.

Уже у двери я обернулась.

– Торин, ты… – Я умолкла, не зная, как закончить. В итоге глубоко вздохнула и с излишней поспешностью спросила: – Ты клянешься, что ничего не знаешь о Фин, да?

Я задавала этот вопрос и раньше, в ту ночь, когда исчезла Финли. В том домике-развалюхе не было никаких других следов моей сестры, кроме ремня. Но там висело зеркало. Большое, в массивной деревянной раме, с которой ухмылялись резные херувимы. И хотя это могло быть игрой света, мне показалось, что стекло чуть поблескивало.

Но я была так перепугана в ту ночь, растеряна, расстроена, что не могла сказать наверняка.

У себя в зеркале Торин подошел к самому стеклу.

– Нет, Изольда, – произнес он на удивление мягко. – Я не знаю, где твоя сестра.

– Хорошо. – Я провела ладонью по волосам, испустив долгий вздох. – Ясно. Понятно.

Нащупала выключатель и погасила свет.

Из темноты Торин добавил:

– Кроме того, Финли никогда меня особо не интересовала. Ведь она не та Брэнник, которая выпустит меня на свободу, верно?

Удивительно, что я смогла заговорить, несмотря на пересохшее горло.

– Этого никогда не произойдет, Торин. Может, я и любезнее с тобой, чем мама или Фин, но ты будешь разговаривать из этого зеркала с моими правнуками.

Торин только рассмеялся:

– Я видел то, что видел. Придет время, когда ты наконец освободишь меня из этой проклятой стеклянной тюрьмы. Ну а пока иди, вымой дух вампира из своих волос и хорошенько отдохни.

Завтра тебя и Эйлин ждет захватывающее путешествие.

– Куда мы едем? – требовательно спросила я. – Что ты видел?

Но ответа не последовало.

Когда на следующее утро я проснулась, мама была уже одета и ждала меня за кухонным столом. Она хмуро уставилась на мою майку и пижамные штаны и сделала знак вернуться наверх.

– Оденься. Мы выходим через пять минут.

– Выходим? – На часах было самое начало седьмого. Как видно, Торин оказался прав. Я потерла заспанные глаза. – Куда мы едем?

Но мама лишь сказала:

– А теперь осталось четыре минуты. Шевелись.

Обстановка в нашей с Финли спальне была весьма скудной. Двухъярусная кровать – сестра спала наверху, – комод, обшарпанный письменный стол и зеркало. Одежда Финли так и лежала в ящиках комода, и я почти машинально схватила ее черную толстовку и натянула поверх майки. Сменила фланелевые штаны на джинсы (свои собственные, поскольку Фин выше меня) и добавила потертые черные ботинки.

Сбегая вниз по лестнице, я кое-как заплела косу, перекинув волосы на одну сторону. Будем надеяться, что там, куда мы собираемся, встречают не по одежке.

Мама стояла на улице за дверью и, увидев меня, ничего не сказала, только мотнула головой в сторону леса, окружающего нашу территорию. Много лет назад все Брэнники жили в этом уединенном месте в глухих лесах на севере штата Теннесси. Тут все еще имелось достаточно построек и тренировочных площадок для приема по меньшей мере сотни человек, но я никогда не видела их заполненными. К тому времени, когда я уже что-то помнила, из Брэнников остались только я, мама и Фин.

В то утро лес полнился всякими звуками – от трещавших под ногами сухих веток до пения птиц, но мама молчала, а я ни о чем не спрашивала.

Углубившись в лес почти на милю, мы подошли к итинерису. Любому гуляющему – хотя здесь мало кто «гулял» – портал показался бы всего лишь маленьким просветом среди ветвей. Посторонний человек понял бы, что он здесь находится, только случайно шагнув в него. Что, вполне вероятно, оказалось бы фатальным, так как итинерис оказывал очень сильное воздействие на человеческий организм. Мы могли пользоваться им лишь потому, что в крови у нас циркулировала некая остаточная магия.

Мама протянула руку, я ухватилась за нее и, пригнувшись под ветками, шагнула в итинерис.

В нем довольно странные ощущения. Не свистит ветер в ушах, и движения не чувствуешь, только деформирующее, тошнотворное давление, словно на тебя навалилась вся Вселенная.

Через секунду мы уже стояли на мощеной дороге.

Вернее, стояла мама. Я же, упав на колени, хватала ртом воздух. Я всегда очень плохо переношу портал.

Мама помогла мне подняться на ноги, но этим и ограничила свое участие. Как только я обрела устойчивость, она зашагала по дороге.

– Где мы? – спросила я, идя следом.

– В Алабаме, – ответила мама.

Я не стала спрашивать, в какой части Алабамы, но по песку и легкому привкусу соли в ветре предположила, что где-то недалеко от пляжа. Скоро мы наткнулись на дорожку, посыпанную ракушечным крошевом. На дорожку мама и свернула, в тишине ее ботинки громко захрустели по ракушкам.

В конце этой подъездной дорожки стоял маленький одноэтажный домик, очень похожий на наш. Перед верандой был припаркован старый джип, несколько комплектов воздушных колокольчиков колыхались на ветру.

Сетчатая дверь со скрипом отворилась, вышла женщина и, прищурившись, посмотрела на нас. На вид она была лет на десять старше мамы, сквозь темно-русые волосы, собранные на макушке в неряшливый узел, пробивалась седина. Черная майка, голые руки – бледные и дряблые. На шее болталось с дюжину ниток бус и кулонов, в правой руке женщина держала кофейную чашку.

– Эйл? – спросила она, хмуро глядя на нас.

– Майя, – откликнулась мама и показала на меня. – Не против, если мы с Иззи зайдем на минутку?

Майя перевела взгляд, словно только что меня заметив. Я слегка помахала ей: