Чародей и Летающий Город - Кристофер Раули Страница 4

Внезапно Голфо зашелся в приступе кашля и был вынужден прервать чтение. Приступ продолжался минуту или две, лицо мэра краснело все сильнее и сильнее, пока наконец не сделалось багровым.

Наконец кашель прекратился. Голфо со стоном выпрямился и принялся, кривясь, засовывать себе в рот пергамент, который только что читал. Вскоре его лицо почернело, и мэр упал на колени. Объятая ужасом, толпа начала стремительно растекаться по улочкам. Мэр все еще стонал, заталкивая в себя пергаментный лист, но никто не пытался помочь несчастному. Даже констебли попятились. Такое проявление могущества темных сил само по себе казалось не только пугающим, но и отвратительным. Дело шло к тому, что мэр так и подавится, прежде чем кто-либо поможет ему.

Тогда Эвандер выступил вперед и склонился над корчащимся Голфо. Тот слабо пытался оттолкнуть юношу. Эвандер отвел его руки и прижал к телу.

– Ну же, Косперо, подержи его!

– Вы уверены, что хотите этого, мой принц?

Косперо бросил тревожный взгляд на неясно вырисовывающуюся громаду горы Бакан. Толпа почти разошлась.

– Косперо, поспеши! Еще немного, и он задохнется.

Тот повиновался, и Эвандер, с большим трудом раскрыв рот мэра, извлек мятый пергаментный лист, бросил на землю и несколько раз хлопнул несчастного по спине, чтобы помочь отдышаться. К концу этой процедуры по лицу Голфо катились слезы.

Наконец мэр вновь обрел способность говорить; правда, в его хриплом голосе звучали рыдания:

– Знаю, молодой человек, я должен вас поблагодарить, но, простите мне мои слова, лучше бы вы оставили меня умирать. Мне теперь незачем жить. Мы станем вечными рабами этого треклятого чародея.

– Ну-ну, уверен, все не так уж плохо, – сказал Эвандер.

– Отнюдь, отнюдь… – Мэр поднялся на ноги и заковылял прочь, к рыбному рынку, оставив Эвандера и Косперо одних на площади. Внезапный порыв холодного ветра взвил в воздух дохлых насекомых и обрывки шерсти с мостовой возле ткацких лавок.

– Не нравится мне это, – заявил Косперо. – Вернемся-ка на корабль.

Кассимцы быстро зашагали по пустынной улочке в сторону гавани, где стоял на якоре «Крылатый торговец», и ледяной ветер неотступно дул им обоим в спину.

елать в мрачном Порт-Тарквиле было нечего, поэтому с первым лучом солнца «Крылатый торговец» снялся с якоря и отошел на несколько миль в море, чтобы миновать неглубокие прибрежные воды вдоль Торментары. Корабль, как прежде, легко шел по волнам с теплым южным попутным ветром. Громада Баканского мыса осталась позади.

Днем моряки ловили серебристую рыбу тонто – она как раз мигрировала по мелководью, – и им посчастливилось поймать несколько красавиц-рыбин длиной больше трех футов.

Вечером команда запивала жареную рыбу тонто остатками темного вина, купленного в Зеуксаде. Когда вино кончилось, а песни отзвучали, Эвандер направился к своей подвесной койке – его дежурство начиналось нескоро, после третьих склянок, перед рассветом.

Эвандер спал, а с юго-востока вставала луна. Этой ночью она была зловеще-желтого цвета; казалось, по небу катится старая отполированная кость. Когда луна приблизилась к зениту, Эвандер беспокойно заворочался в койке и принялся стонать, а затем корчиться и чесаться.

Юноша проснулся. Пот ручьями катился по лицу, стекая по телу на пол. Стеная и пошатываясь, бедняга выбрался по ступенькам наверх, побуждаемый непонятным желанием выйти наружу, в ночь.

Яркий лунный свет, заливавший палубу, ускорил действие заклинания. Юноша закричал от резкой боли и стал биться в судорогах, кожа его утолщалась, сбиваясь в бугры. Он весь словно горел в огне.

К этому времени вся команда, включая Косперо, собралась на палубе вокруг больного.

– Что с парнем? – спросил рулевой Борго.

– Не знаю, – ответил Косперо с тревогой в глазах.

– Это месть чародея, – заявил Хэрнэр, видевший, как Эвандер проявил милосердие на площади в Порт-Тарквиле.

– Тут не без колдовства, – перешептывались остальные.

Моряки Мерасского моря отличались крайним суеверием.

– Не следовало ему вмешиваться, – проворчал кто-то.

Кожа Эвандера претерпевала дальнейшее преображение. На ней образовывались шишки, проступали серые пятна и появлялись складки, а сам юноша беспомощно извивался на палубе.

– Он превращается в чудовище! – заорал Борго. – Посмотрите на бубонные язвы у него на коже.

– Он станет пить нашу кровь по ночам, – истерически выкрикнул другой матрос.

– Довольно! – резко оборвал его Косперо.

– Зовите капитана, – завопил Борго. – Надо выбросить чудовище за борт, пока оно не погубило нас всех!

– Заткни пасть! – прорычал Косперо, стоя со сжатыми кулаками над распростертым на палубе юношей.

Пришел капитан. При виде грубой, шишковатой серой кожи с наростами, обезобразившей грудь и плечи юноши, Инндиби помрачнел. Он склонился и внимательно посмотрел на Эвандера – по лицу бедолаги стекал пот, оно было красным, но черты не изменились.

– Что с тобой? – пробормотал капитан. – Что все это значит, во имя всех тайн мира?

Он пощупал странную толстую кожу на плече юноши.

– Проклятие! На ощупь как крокодилья!

– Что за мерзость! – воскликнул Борго.

Косперо налетел на рулевого:

– Заткнись, дьявол тебя побери!

Борго сделал обманное движение и локтем ударил Косперо по лицу. Тот в ответ нанес резкий удар ногой и отбросил Борго к грот-мачте. Рулевой выхватил нож и прорычал:

– Ты меня достал, ублюдок кассимский!

У Косперо ножа под рукой не было, и он попятился.

С треском опустив свою трость на палубу, вмешался капитан:

– Никаких драк на борту моего судна!

Эвандер застонал и перевернулся на спину.

– Вся кожа горит. Помоги мне, Косперо!

– Мой принц… – Косперо дико огляделся и бросился за ведром с водой.