Метро 2033. Увидеть солнце - Сергей Москвин Страница 4

– Товарищ полковник, стажер Касарин упражнение закончил.

– Вольно, стажер, – разрешил тот. – Уложился в норматив. Но уходы и нырки надо выполнять мягко и плавно, в одно движение, а ты и то, и другое делаешь резко. Зачет я тебе ставлю, но нужно еще тренироваться.

Довольное выражение на лице паренька сменилось разочарованием.

– Есть еще тренироваться, – через силу выдавил он из себя и, подойдя к краю перрона, тяжело вскарабкался на станционную платформу. После прохождения полосы препятствий натруженные ноги дрожали, и он с трудом удержал равновесие.

Это или что-то другое не понравилось внимательно наблюдающему за ним полковнику, и он сказал:

– Сергей, подойди ко мне.

Парень медленно повернулся – только сейчас усталость понастоящему дала о себе знать – и, осторожно ступая, подошел к начальнику.

– Товарищ полковник... – начал он, но мужчина остановил его.– Я хочу поговорить с тобой не как командир, а как отец. Ты чем недоволен?

—Знаешь, что?! – резко вскинул голову Сергей. – Когда другие попадают в мишень со второго выстрела – их можно хвалить, да? А многие и после второго мажут, но ты ничего, найдешь доброе слово и для косых. Только не...

– Сейчас речь не о них, а о тебе! – Полковник Касарин тоже завелся. – Считаешь, я не прав? Думаешь, сумеешь одолеть в рукопашной любого гада? Да зубатый только лапой махнет, и нет тебя. Или упырь артерию на шее прокусит. Заклинит оружие или закончатся патроны, и ничего ты против них со своими корявыми финтами не сделаешь.

Сергей насупился и хмуро уставился в пол.

– Что молчишь? – спросил отец.

– Думаю.

– Вот это правильно. – Полковник смягчился. – Это полезно. Мать не зря говорила...

– Полезно?!! – вспыхнул Сергей. Последние слова отца резанули по нервам, по незаживающей ране в его душе. – Ты знаешь, как полезно! Как лучше! Не твоя бы железная логика, не твоя гребаная ответственность – она бы была жива! Жива, понимаешь?!

Горло перехватил спазм. Сергей больше не мог продолжать этот разговор. Он резко развернулся и прямо через толпу прыснувшей в разные стороны детворы зашагал прочь.

С того дня прошло уже восемь лет, но Сережа не смирился с гибелью матери, как не забыл и свой последний разговор с ней в момент прощания, когда она уходила с группой сталкеров на поверхность.

Он помнил все: каждое произнесенное ею слово, ее улыбку и обещание вернуться до наступления темноты. Она так и не вернулась. И никто из ее группы. Отец уже тогда возглавлял службу безопасности, и Сережа, весь в слезах, умолял его помочь матери. Отец остался непреклонен. Спасательную экспедицию организовали лишь на рассвете, когда все на станции, даже двенадцатилетний Сергей, понимали, что спасать уже некого. Спасатели вернулись быстро. Оказалось, что погибшие сталкеры не дошли всего трехсот метров до входа в метро, когда их настигла стая наземных чудовищ. Мужчины до последнего защищали начальника медслужбы, но матери это не помогло. Сергей не смог даже проститься с нею. Отец, который руководил поисками пропавших, возвратившись на станцию, только помотал головой. Кто-то из дружков потом сообщил Сергею, что от материного тела почти ничего не осталось.

Сергей сам не заметил, как оказался возле гермозатвора, через который сталкеры выходили на поверхность и откуда его мать восемь лет назад ушла в свою последнюю разведку. Как и тогда, сейчас здесь тоже собрались люди. Сергей заметил в толпе несколько прорезиненных комбинезонов – значит, сталкеры, отправившиеся на рассвете в город, уже вернулись и, судя по светлым лицам встречающих, вернулись без потерь.

Оставалось только порадоваться за них, но Сергею почему-то было не весело. Секачу – командиру сталкерской группы, похоже, тоже.

– ...А эта черная туча так и висит, – услышал Сергей его последние слова.

– На западе? – спросил кто-то из толпы.

Секач нахмурился и, как показалось Сергею, неуверенно кивнул.

– На западе... Но, вроде бы, к нам сместилась.

Черную тучу заметили еще неделю назад. На нее никто бы не обратил внимания, но в тот день ярко светило со, и туча густой жирной кляксой выделялась на фоне бледно-серого неба. Через несколько дней сталкеры снова отправились на вылазку и с удивлением обнаружили, что черная туча в западной части неба никуда не исчезла – наоборот, расширилась настолько, что накрыла полгорода. А теперь Секач обнаружил, что она еще и сдвинулась на восток, к Роще.

– А это, часом, не дым? – предположил одноногий Кузьмич.

Секач хмуро уставился на Кузьмича:

– Какой еще дым?! Откуда?!

Под грозным взглядом командира сталкеров инвалид растерялся, даже втянул голову в плечи.

– Ну, не знаю, – прошамкал он, сам понимая уже, что сморозил глупость. – Может, там горит что-то.

– Все, что могло гореть, сгорело давно, – отмахнулся Секач.

Сергей собирался еще послушать вернувшихся с вылазки сталкеров. Он давно просил Секача взять его к себе группу, но тот всякий раз под разными предлогами – как правило, надуманными, отказывал. Сергей подозревал, что и тут не обошлось без его отца. Мало кто в Роще отваживался пойти против мнения начальника службы безопасности. Поэтому вместо того, чтобы самому исследовать руины мертвого города, парню приходилось довольствоваться рассказами других. Но на сей раз даже это не удалось.

Кто-то с силой хлопнул его по правому плечу. Но когда Сергей обернулся, там никого не оказалось. Зато слева раздался насмешливый голос Дрона:

– Не спи – замерзнешь!

Дрон был уже без шеста, которым пытался достать Сергея на полосе препятствий, и как всегда широко улыбался.

– Ты офигел?! – воскликнул Сергей. – Больно же!

Но приятеля было не так-то просто смутить.

– Вот по хребту шестом огрести – да, больно, – усмехнулся он. – А это так, салочки.

– Иди вон Секача осаль, – показал Дрону кулан Серега. – И посмотрим... Да и на полосе, между прочим, за малым не достал. Я уж думал все, сейчас расколотишь мне башку, и хана.

– Ничего, – довольно оскалился Дрон. – Тяжело в учении, легко в бою. Ладно, че ты, как этот-то? Пошли, снимем напряжение. Ты вроде говорил, у вас есть чем.

Дрон был старше Сереги на два года. Он родился на поверхности, а не в метро, как Сережа и его сверстники, и еще застал мир до Катастрофы, пусть ничего и не помнил из того времени. При рождении родители назвали его Андреем, но он сам переделал прежнее имя в короткое и звучное Дрон. В силу его старшинства и большей опытности Сергей безоговорочно признавал за Дроном лидерство, вот и сейчас не решился отказать, хотя пить и не хотелось.

– Пошли, – вяло ответил он. – У отца еще пол-литра браги осталось. Только давай по чуть-чуть, чтобы не захмелеть.