Убийца драконов - Роберт Энтони Сальваторе Страница 4

Через цех прошли Томо с приятелем; они чему-то смеялись. Это вывело Гэри из мрачного состояния, и он устыдился своих тоскливых мыслей. Его работа была честной и хорошо оплачиваемой, а со своей жизнью он должен разобраться сам – изменить ее или смириться с ней.

Однако, когда вечером Гэри возвращался с работы, у него был весьма жалкий вид. Он всегда ходил пешком, потому что не хотел пачкать пластиковой пылью сиденье своего нового джипа. Его одежда была грязной, руки – тоже, а вокруг глаз от въевшейся в кожу пыли темнели синие разводы.

Он шел домой не по главной улице, а окольным путем: не хотел, чтобы его видели. Ему нужно было обогнуть два квартала.

Почти все пространство от фабрики до дома занимало кладбище. Но мрачных чувств оно у Гэри не вызывало, совсем наоборот. Он провел здесь уйму времени. В детстве играл с друзьями в «охоту на лису» и «захват флага», а позднее, на дальней окраине кладбища, где совсем не было могил, – в бейсбол и футбол. Ребята взрослели, но покидать это место не торопились. Сюда они приводили своих подружек, чтобы впервые изведать тайны, о которых упоминает в своих песнях Боб Сигер. Сюда один из дружков приносил позаимствованные из отцовского стола журналы «Плейбой», а другой – купленные старшим братом в аптеке резиновые изделия (доплата за доставку товара составляла сто процентов его стоимости). Здесь произошли самые главные события юности.

Забавно, ведь все-таки это было кладбище.

Эта ироничная мысль возникала в голове Гэри всякий раз, когда он шел на работу и возвращался домой. Отсюда был виден родительский дом – двухэтажный особняк, возвышавшийся на холме за кладбищем. Да что там говорить – отсюда ему виделась вся его жизнь: детские игры, первая любовь, мечты и надежды. И сейчас, став немного взрослее, он думал о том, что у тех, кто покоится под этими каменными плитами, когда-то, как и у него теперь, были собственные надежды и мечты и эти люди тоже задумывались о смысле жизни.

Нет, на кладбище он не грустил, просто оно вызывало тоску по прошлому и горечь при мысли, что ты тоже смертен. Гэри думал о том, что драгоценное время проходит, а он день за днем бездарно простаивает у дурацкой машины, скармливая ей пластиковые брикеты.

Какое-то медленное умирание.

Гэри забыл о своей печали, стоило ему перемахнуть через забор между кладбищем и его домом. Его черный «рэнглер», как обычно, стоял у живой изгороди. Гэри не мог пройти мимо своей полноприводной игрушки без улыбки. Он говорил всем, что купил джип ради путешествий. Правда, в Ланкашире не так уж много дорог и за шесть месяцев Гэри лишь два раза выезжал покататься. Счетчик джипа показывал всего три тысячи миль – такой пробег не оправдывал кредитной платы за машину.

Но именно кредит за машину и был истинной причиной ее покупки, Гэри прекрасно понимал это. Ему нужно было иметь хоть какое-то оправдание тому, что он изо дня в день торчит возле грязной мельницы.

– Лошадка моя, – пробормотал Гэри, похлопав по бамперу. Этой ночью дождь оставил коричневые пятна на всей машине, но Гэри это не беспокоило; он даже не заметил, что над фарой остались следы от пальцев.

– О Господи… – запричитала его мать, выйдя на порог. – Ты только взгляни на себя!

– У-уу!.. Я рождественское привидение!.. – прогудел Гэри, вытаращил глаза и, выставив перед собой руки с широко растопыренными пальцами, шагнул к ней.

– Уйди от меня! – отмахнулась мать. – И брось свои грязные шмотки в стиральную машину.

– Восемнадцать слов… – шепнул Гэри проходившему мимо него отцу. Это была их дежурная шутка. Мать каждый день проговаривала одни и те же восемнадцать слов, и в этом ритуале было какое-то утешительное постоянство.

Гэри бодро взбежал по застланной ковриком лесенке на второй этаж в ванную. Это его родной дом, здесь все было так, как и должно быть. Мать постоянно упрекала Гэри за его работу, но он знал, что она делает это, поскольку беспокоится за него и хочет ему добра. Она и представить себе не могла, что ее младшему сыну может грозить на работе какое-нибудь несчастье вроде потери пальцев или отравления ядовитой, по всей вероятности канцерогенной, пластиковой пылью.

Отец тоже сочувственно относился к Гэри. Леджер-старший понимал сына лучше, чем мать.

– Со временем у тебя все наладится, – подбадривал он Гэри, и Гэри хотелось верить, что так оно и будет.

Гэри долго торчал перед зеркалом, пытаясь специальным кремом убрать синюю грязь вокруг глаз. «Что если эти круги так и не отмоются?» – подумал он. Тогда это станет как бы знаком его профессиональной принадлежности. Он поразился тому, как сильно работа изменила его внешность.

Его волосы уже не блестели, как раньше, они потускнели, как потускнели его мечты и надежды.

Он пытался избавиться не только от пластиковой грязи – он смывал усталость, воспоминания о Томо, мысли о напрасно потраченном времени и о бренности всего сущего. Остаток дня принадлежал только ему; в нем не было места ни фабричным правилам, ни грохочущим мельницам, ни грубым работягам, пытавшимся найти козла отпущения, которого можно без конца шпынять по всякому поводу и без повода только для того, чтобы выместить свою тоску и озлобленность.

Закончив мыться, Гэри вышел из ванной.

– Звонил Дэйв! – крикнул снизу отец. – Он хочет, чтобы ты поиграл за него в этот уикэнд.

Гэри пожал плечами – вот нежданно-негаданно! – и отправился в свою комнату. Через минуту он вышел одетый в джинсовую куртку, шорты и спортивные туфли, оставив в ванной свои грубые, с литыми носами, башмаки, пропитанные грязью джинсы и толстые брезентовые рукавицы. Он подошел к лестнице, но, щелкнув пальцами, вернулся в комнату, чтобы взять с собой зачитанного до дыр «Хоббита» Дж. Р.Р.Толкина. Остаток дня принадлежал Гэри, и он знал, как проведет его.

– Ты ему позвонишь? – спросил отец, когда Гэри пробегал мимо кухни. Тот резко остановился, удивившись звучавшей в голосе отца настойчивости.

Гэри внимательно посмотрел на него. Он не мог представить, как выглядел отец в молодости, потому что был младшим из семерых детей и, когда родился, отцу уже перевалило за сорок. Но Гэри слышал, каким он был игроком. «Он мог пойти в профессионалы, твой отец, – утверждали пожилые соседи, давнишние дружки отца. – Только тогда за игру мало платили, а твой отец уже обзавелся семьей».

– Дэйва сейчас нет дома, – соврал Гэри. – Позвоню ему вечером.

– Ты собираешься играть за него? Гэри пожал плечами:

– Наша фабрика выставляет на соревнования свою команду. Лео хочет, чтобы я играл левым полукрайним.

Это сообщение вызвало у отца улыбку. Гэри знал, что это потешит отцовскую гордость. Но о бейсболе он забыл, как только вышел из дома. Денек и в самом деле выдался прекрасный. Гэри радовался, что не забыл прихватить с собой любимую книжку.

Он шагал по дороге, которая шла вдоль кладбищенской ограды. Слева тянулись соседские домики. За ними дорога обрывалась – там начинался небольшой лес, еще одно примечательное место.