Песочные часы - Ольга Романовская Страница 4

Вечером нас покормили и велели ложиться спать.

Разбудили на рассвете, построили в шеренги и начали заносить в списки. На каждого заполнялся опросный лист с указанием имени, происхождения, пола, возраста, перенесенных болезней, внешности и особых примет. Потом нам выдавался номер, соответствующий номеру нашего листа. Он выводился смесью угля и хны на лопатках, так, чтобы не смыло дождем, и неудобно было стереть.

Меня, среди прочих девушек, загнали в зарешеченную повозку, привязали руки к специальным кольцам, вделанным в борта и потолок. Мне повезло: я стояла у борта, не пришлось терпеть мучения, причиняемые затекшими, поднятыми над головой руками.

На козлы сели двое солдат, оба с кожей, отливающей медью, темноволосые с необычными светлыми прядками, у одного на макушке, у другого за ухом. Еще двое примостились на облучке. Щелкнул кнут, и, влекомая парой мулов, повозка тронулась в сторону ворот.

Со слезами я смотрела на то, что осталось от моего города, от того, что мне было дорого. Не все тела защитников успели убрать, и они темнели то справа, то слева, замерев в самых причудливых позах.

Жадно пили воду из разбитого фонтана драконы с яркими алыми гребнями, весело переговаривались их наездники, сытые, довольные, смывшие с себя кровь, гарь и копоть. Нервно косились на драконов холеные лошади с мохнатыми бабками, высокие, с блестящими миндалевидными карими глазами; их выгуливали солдаты в серо-зеленом обмундировании.

А вот и еще одна изюминка араргской армии — спесивые волшебники. На каждый батальон полагалось по одному магу; я видела четверых, значит, в город вошло минимум два полка.

Почему я поняла, что передо мной волшебники? По подвеске-октаэдру, выпущенной поверх теплой меховой куртки. Может, сословная школа и не блистала глубиной преподавания, но об этом знаке нам рассказывали.

Один из магов лениво отделился от товарищей и направился к нам. Прикосновение к перстню на левой руке, какие-то движения пальцев — и пространство с легким щелчком искажается, поглощая нашу повозку. Мы, тридцать девчонок, завизжали, в ужасе закрыв глаза. Еще бы, до этого мы ни разу не видели активизированного портала.

В лицо ударил свежий ветер. Морской бриз, но тогда я еще не знала, что он вообще существует: я же никогда не видела моря.

Я осторожно открыла глаза и увидела, что наша повозка взбирается на холм.

Практически никакой растительности, только камни и занесенные снегом кусты вереска.

Внизу, еще не полностью скованное морозом, темнело море. Я с восхищением смотрела на него, бескрайнее, прекрасное и пугающее, покрытое тонкой корочкой льда, с обширными полыньями у берега, с темными пятнами островов и мелкими бусинками кораблей. Араргцы были чуть ли не единственными мореходами, которые отваживались выходить в море зимой. Еще бы, ведь у них были маги и лучшие мастера, регулярно снабжавшие их новыми изобретениями. Но с кораблями оказалось все просто: либо к носу привязывали дракона, заодно использовавшегося в качестве тягловой силы и наступательного вооружения, либо вешали вместо ростры специальный огненный артефакт.

Дорога кольцами змеи обвивала холм. Мы взбирались все выше и выше. Повозка покачивалась, будто грозясь скинуться в бездну.

Девочки притихли, некоторые, самые маленькие, всхлипывали. А я старалась запомнить малейшую деталь пейзажа. И не только потому, что все для меня было ново — я лелеяла мысль о побеге.

Наконец подъем закончился, и дорога побежала по относительно ровной местности.

Пустынно, голо и пустынно, будто здесь никто и не живет.

— Добро пожаловать на остров Хорс, девочки! — обернулся к нам один из солдат. — Ротики не разеваем и не скулим, скоро приедем.

Куда приедем, на горизонте нет ни намека на какое-то поселение?

Откуда оно выросло, я не поняла. Мы просто обогнули очередную каменную гряду, защищавшую от ледяных порывов ветра, и оказались у ворот крепости. Но почему ее возвели не на гряде, не на том холме над морем, а здесь, на равнине? Потом я поняла почему: строителям не нужно было господство над окружающей территорией, им важна была максимальная внутренняя и внешняя защита. Но вовсе не от врагов.

Форт опоясывал земляной вал, за ним высились известняковые стены без единой бойницы. И везде солдаты, вооруженные арбалетами. У тех, кто охранял ворота, были ружья.

Повозка остановилась. Возница соскочил с козел и предъявил человеку в серой форме с синей косой полосой на груди какую-то бумагу.

— А, новая партия, — лениво протянул тот, бегло просмотрев лист глазами. — Завози!

Заскрипели ворота, и мы миновали сначала земляной вал, а затем и недра стен крепости. Сгрузили нас на круглом дворе, по периметру обнесенном решеткой. Сгрудившись, как овцы, мы жались друг к другу, гадая, что же с нами сделают.

Прошло, наверное, полчаса, когда к нам вышла небольшая группка людей, судя по виду, гражданских, в сопровождении дюжины солдат. Скептически хмуря брови, они рассматривали нас, а потом велели солдатами разделить нас на партии и проводить перед ними по пять человек.

Нас бесстыдно рассматривали, щупали, делали комментарии по поводу внешности и производили первичный отбор: кого-то сразу отбраковывали в хыры (так в Арарге называли рабов, абсолютно бесправных, принадлежавших одновременно и хозяевам, и всем свободным араргцам), кого-то отводили для предметного осмотра во внутренние помещения форта.

Двор был полон стенаний, криков, иногда даже раздавались слова проклятий. Те, кто отчаянно сопротивлялись, царапали и кусали солдат, плевали в лица торговцев, немедленно становились хырами. Если такая девушка умудрялась причинить более-менее серьезный вред кому-то из араргцев, ее волокли к специальной скамье, привязывали и на глазах всех пороли. Если же обходилось без синяков и царапин, то, заработав пощечину или крепкое словцо, девушка получала в «подарок» ошейник с железным кольцом и металлические браслеты с такими же кольцами на руки и ноги. Их надевали прямо во дворе, балахон на шнуровке и набедренную повязку (больше хырам не разрешалось носить ничего, даже женщинам) выдавали позже, очевидно, после гигиенических процедур.

Для некоторых девушек тяжкая жизнь хыры начиналась сразу же после отбора. Я видела, как конвоировавшие одну из них солдаты надругались над несчастной чуть ли не у всех на глазах. Для Арарга это нередкость. У хыры не надо спрашивать согласия, она принадлежала любому аверду, то есть свободному человеку. Абсолютно бесправное существо, хуже вещи, любая провинность которой строго каралась. А уж сейчас… Сейчас мы военнопленные, собственность армии, то есть вдвойне бесправны. Тех, кого продадут, солдаты не тронут.

Среди всех встречаются скоты. Не все так поступают.

Как только хыры терпят? Уверена, араргцам отольются их слёзы, когда-то рабы взбунтуются и перебьют хозяев.

Я оказалась в последней партии. Шла, не чувствуя ног от страха. Вдруг меня тоже вот так отволокут к стене и изнасилуют? И не один, а сразу двое.