Лаксены. Начало - Дженнифер Арментроут Страница 4

Она нахмурилась:

– Что?

– Твой брат. Не думаю, что понравилась ему.

Я отвернулась к тележке, теребя упаковку с мясом.

– Он не слишком… помог мне, – призналась я.

– О нет, – она вздохнула и тут же рассмеялась. – Извини. Мой брат человек настроения.

Полная чушь.

– Да не в настроении дело.

Она покачала головой:

– Такой уж сегодня день. В этом плане Дэймон хуже девчонки, поверь мне. Он не хотел тебя обидеть. Мы – близнецы, но и я порой готова убить его. Он довольно жесткий и не всегда находит с людьми общий язык.

Мне стало смешно.

– Ты так думаешь?

– На самом деле я рада, что встретила тебя здесь! – воскликнула она, резко меняя тему. – Мне не хотелось лишний раз тревожить вас, ведь вы еще и не обосновались в новом доме как следует.

– Ну, ты бы не потревожила, если честно.

Я старалась остаться вежливой, но не упустить ни одной ее мысли. Ведь она, как блоха, перескакивала с одной темы на другую.

– Знаешь, как я обрадовалась, когда Дэймон сказал, что мы ровесники. Я была готова задушить его в объятьях! – она возбужденно размахивала руками. – Но если б я знала тогда, что он так с тобой обойдется при первой встрече, я бы наградила его хорошим пинком!

– Представляю, – хмыкнула я. – Мне тоже хотелось его пнуть.

– Ты даже не понимаешь, каково это – быть единственной девчонкой во всем квартале и почти все время наслаждаться лишь обществом придурочного братца.

Она оглянулась, нахмурившись. Я тоже взглянула туда. Малыш сжимал в обеих ручонках картонные упаковки с молоком. Я вспомнила, что тоже хотела купить молока.

– Подожди минутку.

И отправилась к огромным холодильным витринам. Откуда-то из-за угла послышался женский крик, видимо, матери этого малыша:

– Тимоти Робертс, немедленно положи все на место. Что ты тут…

Ребенок показал язык. Иногда гораздо эффективнее понаблюдать за детьми, чем посмотреть программу, пропагандирующую воздержание от беспорядочных связей. Хотя прямо сейчас надобности у меня в этом не было. Я взяла молоко и отправилась назад. Ди внимательно разглядывала узор на полу, вцепившись пальцами в свою тележку, да так, что суставы побелели.

– Тимоти, немедленно иди ко мне! – мать схватила его пухлую ручку. Пряди волос выпали из ее растрепавшегося на затылке пучка. – Я тебе что сказала? – процедила она. – Никогда к ним не приближаться.

К ним? Но вокруг не было больше никого. Только Ди и… я. Удивленная, я взглянула на женщину. К моему удивлению, ее темные глаза выражали отвращение и еще, судя по тому, как дрожали ее плотно сжатые губы, – необъяснимый страх. Не отрываясь, она смотрела на Ди. Потом резко схватила ребенка и, бросив тележку, поспешно скрылась.

Я повернулась к Ди:

– О чем это она?

Ди нервно усмехнулась:

– Маленький город. Странные люди. Не обращай внимания. Ты, наверное, успела заскучать: сначала переезд, потом магазин. Неизвестно, что хуже – распаковывать коробки после переезда или закупать продукты. Должно быть, в аду так – вечные коробки и вечный шопинг. Представляешь?

Я еле сдерживалась, чтобы не захихикать, пытаясь уследить за потоком ее слов, пока мы наполняли наши тележки. Обычно от таких людей я устаю почти сразу, но восторженные глаза Ди и какие-то слишком свободные движения меня точно приворожили.

– Тебе еще что-нибудь нужно? – спросила она. – Я – все. Я вообще завернула сюда, только чтобы встретить тебя и мороженого купить. Жить без него не могу.

Я рассмеялась, взглянув на свою заполненную тележку:

– Да уж. Думаю, я тоже все.

– Ну что, тогда пойдем расплачиваться.

Пока мы стояли в очереди к кассе, Ди не переставала трещать, и я почти забыла о том, что произошло несколько минут назад.

Она говорила о том, что хорошо бы в Петербурге открыть магазин с экопродуктами – ей нужны именно такие. О том, что они с Дэймоном хотели приготовить на обед нормального цыпленка, а не тех бройлеров, что продаются здесь… Через несколько минут я ее уже почти не слышала и даже расслабилась. Нет, она не то чтобы болтушка, но какая-то слишком… живая. Надеюсь, я когда-нибудь научусь у нее этому.

Очередь в кассу здесь продвигалась быстрее, чем в больших городах.

Выйдя на парковку, Ди остановилась около новенького «Фольксвагена» и открыла багажник.

– Хорошая машина, – заметила я.

Видимо, у них водились деньги, или же… Ди работала.

– Я люблю ее. – Она похлопала по заднему бамперу. – Это моя малышка.

Я бросила пакеты на заднее сиденье своего седана.

– Кэти?

– Да? – Я крутила в руках брелок, надеясь, что она предложит еще погулять. Правда, неизвестно, сколько проспит мать.

– Мне следует извиниться за своего брата. Зная его, уверена, он вел себя отвратительно.

Мне стало даже жаль ее – наверняка непросто быть сестрой такого придурка.

– Ты-то в этом не виновата.

Она сжала в пальцах ключи от машины и посмотрела мне прямо в глаза:

– Он слишком озабочен моей безопасностью и не жалует незнакомцев.

Как собака? Я уже хотела улыбнуться, но вдруг заметила искренний испуг в ее широко распахнутых глазах – вдруг ее не простят. Действительно, братец у нее еще тот тип.

– Ладно, неважно. Может, и правда у него настроение такое было.

– Может быть. – Она улыбнулась, но улыбка получилась какой-то вымученной.

– Серьезно, не бери в голову. Все в порядке, – заверила ее я.

– Спасибо. И… не хочу показаться навязчивой, но, – она подмигнула, – давай куда-нибудь сходим вечером. У тебя уже есть какие-то планы?

– На самом деле я собиралась заняться клумбой перед домом. Можешь помочь, если хочешь. Вместе это делать веселее.

– О, заманчивое предложение. Я только заброшу продукты домой – и сразу к тебе, – ответила она. – Никогда раньше не занималась этим.

Не успела я спросить, где же прошло ее детство, если она и помидорного ростка не посадила, как она запрыгнула в свою машину и выехала с парковки. Похлопав по бамперу, я направилась к водительскому месту, но тут почувствовала на себе чей-то взгляд.

Оглядев почти пустую парковку, заметила человека в черном костюме.

Сквозь темные очки он внимательно разглядывал то самое объявление о пропавшей девочке. Люди в черном, подумала я. Ему еще этой блестящей штуковины, стирающей память, не хватает и говорящей собаки. Только почему-то мне было не смешно. Особенно когда я поняла, что он снова разглядывает меня.