Ледяная земля - Джон Фланаган Страница 4

Холт лишь рукой махнул:

– В вашем распоряжении еще сорок девять рейнджеров. Неужто их недостаточно?

– Остальные сорок девять нужны королю Дункану. И ты ему нужен. Он доверяет тебе и рассчитывает на тебя. Ты наш лучший воин.

– Я уже сделал все, что мог, – негромко отозвался Холт.

Кроули знал, как непросто ему дались эти слова. И еще он знал, что в ответ лучше всего промолчать: так Холту придется говорить дальше и обосновать свое мнение (а делать это он просто ненавидел).

– Королевство в долгу перед этим юношей, – продолжил Холт уже увереннее.

– Этот юноша – рейнджер, – холодно ответил Кроули.

– Ученик, – поправил его Холт.

Кроули резко поднялся, опрокидывая стул:

– Ученик рейнджера выполняет тот же долг, что и рейнджер. Так было всегда. Все рейнджеры подчиняются единому правилу: королевство прежде всего. Такова наша клятва. Ты дал эту клятву, Холт. Я дал эту клятву. И Уилл тоже.

Оба они помолчали, исполненные ярости, и ярость эта была тем горше, что много лет они были друзьями и братьями по оружию. Кроули подумал, что у него, возможно, нет в мире друга ближе чем Холт. А теперь они стоят тут и бросают друг другу в лицо злые упреки. Он потянулся назад и поднял упавший стул, а потом примирительно кивнул Холту.

– Послушай, – заговорил он уже мягче. – Просто помоги мне разобраться с этим Фолдаром. Еще два месяца, ну, может, три – и сможешь отправляться за Уиллом, я только рад буду.

Он еще договаривал последние слова, но уже видел, что Холт качает седеющей головой:

– Не уверен, что через два месяца он еще будет жив. А может, его продадут в рабство или мы не сможем найти его след. Нужно идти сейчас, по горячему следу. Я дал ему обещание, – закончил он, и голос его был исполнен печали.

– Нет, – ответил Кроули.

Услышав это, Холт распрямил плечи:

– Тогда я пойду к королю.

– Король тебя не примет, – произнес Кроули без всякого выражения. Вскинув взгляд, он увидел в глазах Холта изумление и боль.

– Не примет? Он откажет мне?

Больше двадцати лет Холт был одним из самых близких советников короля и мог беспрепятственно входить в его покои в любое время дня и ночи.

– Он знает, о чем ты попросишь, Холт. И, чтобы не отказывать тебе, он не согласится тебя видеть.

Удивление и тоска исчезли из глаз Холта. На их месте появился гнев. Горький гнев.

– Тогда я заставлю его передумать, – тихо сказал рейнджер.

Драккар обогнул мыс и укрылся в бухте; сильные волны стихли. Эту крохотную гавань защищали высокие скалистые утесы, не давая пробраться внутрь ни ветру, ни буранам; вода в ней была гладкой, словно зеркало, и лишь корабль оставлял на ней рябь в форме буквы V.

– Это Скандия? – спросила Ивэнлин.

Уилл неуверенно пожал плечами. Выглядело место совсем не так, как он ожидал: на берегу ютилось несколько обветшалых хижин. Никаких признаков того, что рядом находится город. И ни души вокруг.

– Что-то мелковато, а? – произнес он.

Свенгал неподалеку сворачивал канат. Услышав Уилла, он рассмеялся над невежеством пленников:

– Это не Скандия. Мы едва полпути проплыли. Это Скоргхийл. – Увидев, что ребята ничего не поняли, он пояснил: – Сейчас мы не можем попасть в Скандию. Та буря в Узком море так нас задержала, что успели начаться Летние Шторма. Мы переждем их здесь. Для таких случаев и построены все эти хижины.

Уилл с сомнением поглядел на шаткие деревянные сараи. Выглядели они хмуро и неприглядно.

– И сколько нам придется ждать? – спросил он. Свенгал пожал плечами:

– Месяца полтора, а может, и два. Кто знает! Перебросив моток веревки через плечо, он удалился.

Молодые люди остались созерцать окрестности.

Скоргхийл был местом унылым, невзрачным: голые скалы, крутые гранитные утесы и крохотный пляж, где сгрудились побелевшие от морской воды и солнца хижины. Ни деревца, ни травинки. Вершины утесов белели пятнами снега и льда, а в остальном – камень, слюда, черный гранит. Все вокруг было серым. Похоже, боги скандианцев лишили этот маленький скалистый мир всех прочих цветов и оттенков.

Гребцам уже не нужно было вести бесконечную войну с волнами, и они замедлили ход. Корабль скользил по заливу навстречу галечному пляжу. Эрак, стоя у румпеля, вел судно уже по фарватеру, что шел до самого берега, пока наконец киль не заскрежетал по гальке и корабль, впервые за долгое время, не остановился.

Уилл и Ивэнлин поднялись. После многих дней непрерывной качки ноги их почти не слушались.

Корабль зазвенел от ударов дерева о дерево – гребцы втащили весла внутрь и уложили на палубу. Эрак накинул на румпель кожаный ремень, чтобы прибой не мотал корабль, а затем бросил быстрый взгляд на пленников:

– Если хотите, спускайтесь на берег.

Не было никакой нужды сторожить их или связывать. Остров Скоргхийл в самой широкой своей части едва достигал двух километров; в его тихой гавани скандианцы пережидали Летние Шторма, но все остальное побережье представляло собой непрерывную цепь утесов, обрывающихся в море.

Уилл с Ивэнлин прошли на нос корабля. Позади них скандианцы вынимали из крытых хранилищ под центральной палубой мешки с сушеной провизией, а также бочки с водой и элем. Уилл перелез через планширь, несколько минут повисел, вытянувшись, и потом прыгнул вниз, в гальку. Здесь, где нос корабля под углом врезался в пляж, дно становилось каменистым. Уилл повернулся, чтобы помочь Ивэнлин, но она уже приземлилась с ним рядом. Они стояли, пошатываясь.

– Боже мой, – пробормотала девушка, чувствуя, как твердая почва под ее ногами качается и кренится. Она споткнулась и упала на одно колено.

Уилл чувствовал себя ничуть не лучше: теперь, когда они оказались на суше, ему казалось, что земля вздымается и опадает. Чтобы не упасть, юноша оперся ладонью о корабль.

– Что такое? – спросил он Ивэнлин, уставившись на землю. Казалось, почва под ногами вот-вот должна была заходить ходуном, но она оставалась неподвижной. Уилл почувствовал, как с самого дна желудка поднимается тошнота.

– Эй, там, внизу, посторонись! – раздался голос сверху, и на землю с треском приземлилась бочка с сушеной говядиной.

Уилл, пошатываясь, взглянул вверх и наткнулся на насмешливый взгляд одного из матросов.

– Что, ножки подкосились? – спросил моряк не без сочувствия. – Через пару часов все наладится.

У Уилла кружилась голова. Ивэнлин поднялась; ее все еще пошатывало, но хотя бы не одолевала такая ужасная тошнота. Она взяла Уилла за руку:

– Пойдем, там, у хижин, есть скамейки. Присядь, тебе станет лучше.