Ускользающий мир - Марина Ефиминюк Страница 4

– Женька, ты, что ли? – раздраженно узнала меня подруга. – Тебе чего не спится?! Господи, сейчас еще и шести нет!

– Тань… – жалобно отозвалась я, делая глубокую затяжку сигаретным дымом.

– Женька, если тебя мучает похмелье, то выпей две таблетки цитрамона и ложись спать! – отрезала та, собираясь отключить вызов.

– Таня, да послушай меня! У меня в кровати мужик!

После долгой паузы недовольный голос вкрадчиво отозвался:

– Поздравляю! Наконец-то ты стала настоящей женщиной! Если решила поделиться впечатлениями о первой ночи, то подожди до обеда, когда я высплюсь! Чего и тебе желаю!

– Таня, я не знаю его!

– Отлично, если не помнишь имя мужика, с которым засыпала, то вечеринка прошла удачно. По статистике, шестьдесят процентов девушек теряют невинность на пьяную голову. Молодец, ты как раз попала в эти шестьдесят! Спокойной ночи! – проворчала Татьяна.

– Да стой ты! – Я едва не плакала, пытаясь подобрать нужные слова. – В том-то все и дело: засыпала-то я одна, а проснулась уже с ним!

– Же-э-энька, – протянула подруга, – говорила же тебе, что ты выпивать не умеешь… Мой тебе совет: если хочешь вспомнить имя, то найди его паспорт и посмотри. Паспорт – это такая маленькая красная книжечка с гербом. Именно такую ты потеряла в прошлом месяце. Кстати, глянь, женат этот мужик или нет.

– Зачем? – не поняла я.

– Чтобы перспективы просчитать.

– Таня, – плюнула я, – ты дура! Ты не слышишь, что я говорю?! Я засыпала одна! Проснулась, а он уже рядом лежит! И умирает!

– Что значит умирает?! – насторожилась подруга, мгновенно трезвея.

– То и значит! У него на боку вот такая огромная рана… – Я махнула рукой, будто Татьяна могла видеть размеры ранения.

– Женя, ты чего его ножом пырнула, защищаясь?! Так он тебя того?! – вскричала та в ужасе.

– Господи, да нет же! Он лежал уже раненый! Я выскочила от страха в подъезд…

– Соколовская, ты милицию вызывала? – строго уточнила подруга, перебивая мой лепет.

– Да! Но ты представляешь, мы в комнату заходим, а там как будто мы с этим… – Я подавилась дымом и закашлялась. – Веселились всю ночь! – Голос мой зазвенел от слез. – Танька, мне так страшно! Он появился ниоткуда и сейчас помрет в моей квартире, что я в суде говорить буду?! Что мама с папой подумают?!

– Слушай, Жень, ты чего, его серьезно ранила?

Похоже, достучаться до сознания Татьяны оказалось делом таким же нереальным, как ходить по высоковольтным проводам в сорока метрах от земли. Наш разговор походил на беседу глухонемого со слепым.

– Ты где сейчас? – снова спросила она.

– В подъезде сижу, его закрыла. Одного.

– В квартиру без меня не суйся! Еду! – заявила та.

– И аптечку прихвати! – крикнула я в трубку, откуда уже раздавались короткие гудки.

Огонек истлевшей сигареты обжег пальцы. Выбросив окурок, я прикурила снова. Подруга появилась минут через сорок, когда в подъезде уже вовсю весело гудел лифт, выпроваживая жильцов дома на работу. Высокая, стройная, с модной стрижкой и в беспечно короткой юбке, моя подруга мало походила на спасительницу. По сравнению со мной, растрепанной и опухшей от слез, выглядела она свежей и ухоженной, только аккуратно замазанные тональным кремом синяки под глазами выдавали секрет о вчерашнем веселом девичнике. Знала бы я, чем он закончится, в жизни бы не потащилась в ночной клуб, а сидела дома с какой-нибудь книжечкой или на худой конец посмотрела бы индийский фильм по телевизору.

– Господи, ты и накраситься успела! – буркнула я, прилизав нечесаные волосы рукой.

Мое замечание Танька пропустила мимо ушей.

– Где он?

– Да в квартире!

– Открывай, – скомандовала она.

– Слушай, Тань, – я схватила ее за рукав модного плаща, – давай лучше туда не пойдем! Мне страшно!

– Ты же сама говоришь, что он умирает! Пойдем хоть посмотрим. – Она отодрала мои пальцы, судорожно сжимавшие ее плащ. – Я же врач! Раз уж тебе милиция не помогла, так, может, оживить его сумеем? Тогда тебя не засудят. – Звучало не слишком обнадеживающе.

– Ты же ветеринар!

– Да, – с достоинством кивнула подруга, – и давно научилась скручивать паршивых собак. Открывай дверь, я с собой газовый баллончик взяла.

Я отперла замок, и мы обе воровато заглянули в темную прихожую. Стул по-прежнему подпирал дверь спальни, не сдвинувшись за время моего отсутствия ни на миллиметр. Выставив вперед маленький оранжевый баллончик с перцовым газом, подруга с воинственно сведенными бровями вошла в квартиру.

Но маньяк как-то не торопился накидываться на нас, чтобы вытащить награбленное добро.

Из добра у меня имелся ноутбук, мобильный телефон, десять тысяч рублей, спрятанные на черный день в верхнем ящике комода, и золотая кредитная карточка в пустом кошельке.

Подруга решительно отодвинула стул и крадучись вошла в комнату. Я мелкими шажками следовала за ней, умирая от страха. Неожиданно Таня встала, опустив баллончик, что мне пришлось уткнуться в ее спину. Подруга была выше меня на голову, к тому же носила высокие шпильки.

– Женя, – тихо произнесла Таня, подбоченившись, – у меня нет слов.

– Да? – Я выглянула из-за ее спины.

Мужчина на моей постели делал вид, что безмятежно дрых, кажется, даже похрапывал. Спальня опять предстала в прежнем фривольном облике, с разбросанными мужскими вещами, только бутыль теперь стояла с коньяком известной марки, а не с виски.

– Так… – Татьяна быстро вышла в коридорчик и, споткнувшись о мои туфли, сморщилась. – Соколовская, я тебе как врач…

– Ветеринар, – рассеянно поправила я.

– Как врач животных заявляю – тебе просто необходимо показаться психиатру. Проспишься – позвони!

Она с такой силой сердито хлопнула дверью, что я испуганно моргнула, а на стене сиротливо тренькнул ночник.

Похоже, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Из кухонного ящика я вытащила совершенно тупой нож для резки овощей и крадучись прошла в комнату. У мужчины на постели началась агония. Не замечая меня, незнакомец, словно в бреду, стал стаскивать рубаху, мокрую от крови. От боли и напряжения на лбу выступили капельки пота.

Я почувствовала, как меня снова замутило. Руки похолодели, а выставленный вперед нож затрясся. Мужчина никак не мог справиться с рукавом и застонал. Выбившись из сил, незнакомец откинулся на подушку, сдаваясь.

– Помоги мне, – простонал он, обращаясь будто в пустоту, потом глянул на меня полными безнадежной мольбы черными глазами. Губы еле зашевелились: – Выброси нож, а то поранишься.

Он снова отключился, резко, как будто села батарейка.