Мантикора и Дракон. Вернуться и вернуть. Эпизод 1 - Анна Кувайкова Страница 4

Ведь это когда-то было.

Я медленно подняла руку, в порыве прикоснуться, но так и не дотянулась до лица, скрытого под маской. Белой, гладкой, без единого изъяна. С изящным растительным серебряным узором, расцветшим от подбородка до чёрного провала глазниц, и бесцветными, обозначенными лёгкой улыбкой губами. Чёрные пряди волос в беспорядке падали на лоб.

По телу пробежала дрожь. Я видела это. Когда-то, где-то… Давно?

Отражение в зеркале и та же безупречная белизна, прятавшая много лет за собой моё собственное лицо. Чуткие руки, подгонявшие острые края так филигранно и только для меня. Безумный смешок резанул по ушам, всколыхнув померкшие воспоминания. Я видела это…

Но это ли? Я отрешённо покачала головой, опуская взгляд. Память молчала, не давая подсказки, а желания узнать и не было вовсе. Только усталость, накатывающая лавиной и оседающая свинцом в теле. Я так хочу отдохнуть…

Плечи сжали сильнее, вырывая длинный, болезненный вдох. Всё те же длинные пальцы, узкая ладонь и тонкое запястье, обтянутое светлым бархатом перчаток, с затейливой вышивкой золотом, намеренно давили, насильно заставляя чувствовать и ощущать. Вскинувшись, я вновь уставилась в прорези маски, мимоходом отметив широкие плечи, светлый камзол, распахнутый на груди, и светлую же рубашку.

Незнакомец держал меня крепко. Сдавливал плечи пальцами, пока не увидел на моём лице что-то явное лишь ему одному. Только тогда он разжал пальцы и сделал шаг назад. Легко и небрежно, не скрывая силы и власти, окруживших его незримым плащом. Они манили подчиниться, обещали все блага мира, искушали меня.

И пугала. До сведённых судорогой пальцев на руках. Где-то глубоко в душе я точно знала: от таких, как он, добра ждать не стоит. Слишком разное у нас представление о добре, слишком разное.

Дрожь прошла по спине, сковывая тело. Страх был непривычен и нов, будоража позабытые инстинкты. Тот, кто сказал, что мёртвые не умеют бояться, врал, и врал безбожно. Когда для твоего противника смерть – всего лишь секундное промедление, даже за Гранью не найдётся места, где ты сможешь обрести покой. И та ломающая реальность, подчиняющая себе сила, окружавшая незнакомца, лучшее тому подтверждение.

Как и кончик копья, ненавязчиво выглядывающий из-за мужского плеча. Взгляд машинально скользнул по нему, краем сознания отмечая детали. А память подкидывала один осколок за другим, собирая их в причудливую мозаику. Гладкое древко из тёмного дерева испещрено витиеватой вязью рун. Металлический наконечник неправильной формы – прямоугольный, углублённый с одной стороны и острый, конусовидный с другой. Словно там должно быть что-то ещё, что-то скрытое среди нескольких стыков, невидимых, если не присматриваться.

Медленно сжав пальцы в кулаки, я глубоко вздохнула, вновь переведя взгляд на безликую маску, скрывающую чужое лицо. И выдохнула, хрипло и бессвязно, схватившись рукой за саднящее горло:

– Вы… Кто… вы?

– Я? – Лёгкие нотки удивления и снисходительный смех мужчины прошлись в невесомой ласке по натянутым, как канаты, нервам. Он вновь приблизился, не намного, ровно настолько, чтобы снова цепко ухватиться пальцами за мой подбородок и медленно, почти нежно протянуть: – И это всё, что ты хочешь спросить, дитя? Моё имя?

– Я…

У меня не было ни сил, ни желания вырываться из его хватки. Я смотрела в чёрные провалы глазниц, чувствуя, как безвольно опускаются руки. Как магия, древняя, пропитанная привкусом тлена и смерти, стискивает меня в своих стальных объятиях. Как боль, казалось бы навсегда стёршаяся из разбитой на мелкие куски памяти, вновь вгрызается в тело, душу и разум, заставляя вспыхнуть яркими красками забытые, полустёртые воспоминания. Пропитывая повисшее молчание горьким привкусом потери.

Пальцы дрогнули в бездумной попытке ухватиться за чужую одежду. Тяжело сглотнув, я закрыла глаза, не чувствуя, как по щекам текут горячие слёзы. И одними губами прошептала:

– Отпусти меня… Я так хочу отдохнуть…

– Разве? – Циничный смешок никак не вязался с почти нежным прикосновением тонких пальцев к моей щеке. – Подумай ещё раз, Корана. У тебя есть ради чего жить дальше. Есть те, кто тебе дорог. Те, кого ты так отчаянно хочешь увидеть снова. Разве они не стоят того, чтобы побороться за жизнь, дитя?

В его словах было то, что я хотела услышать и чему не желала поддаваться. Обещание. Искушение. Слишком сильное, слишком всеобъемлющее. И порождающее совсем не нужные цепочки ассоциаций, воспоминаний, острыми краями ранящие моё затихшее сердце.

Мужчина. Я его знаю. Слишком хорошо, чтобы довериться, слишком плохо, чтобы увидеть границу его возможностей. У него глаза как бездна, чёрные и глубокие. И если долго смотреть в них, однажды эта бездна улыбнётся тебе. Вот только для меня в них нет холода и пустоты, только тепло и любовь. Яркая, мягкая, ранимая и крепкая.

Терпкий запах рябины душит, пьянит, заливает сердце тоской. Я знаю его. Это тот, кто пошёл на всё, чтобы стать моим мужем. Тот, кого я люблю. Мой золотой дракон…

Мальчишка. Он тянется ко мне, ластится и спорит. Он протягивает листок бумаги, заглядывая в глаза. Он родной и близкий, намного ближе, чем можно представить. Взъерошенный воробушек, топорщивший пёрышки в ожидании тепла. Юный художник, опять стащивший очередную карту и без зазрения совести изрисовавший её. Но я лишь смеюсь, зарываясь пальцами в мягкий шёлк тёмных волос.

У него моя улыбка и чудовищное обаяние, доставшееся от отца. Я помню его. Это тот, кого я называю Сердцем матери. Он – мой сын. И я не могу без него…

Три девушки. Разные, непохожие, непримиримые. Они далеки друг от друга, и нет никого ближе и роднее. Они смеются, глядя на ругающегося сквозь зубы мужчину. Но в этом веселье видна особая, родственная нежность. А сам объект насмешек ворчит, язвит и тщетно пытается освободить длинные волосы из цепких лап собственного фамильяра.

Он жалобно посмотрит на дочерей, оставив бесполезные попытки получить свободу. Пушистый клубок на его голове, шур’шун, выдаст довольное «ня», щурясь на солнце. А три девушки, такие разные и непохожие, погрозят зверьку пальцем.

Они видели мои взлёты и падения. Они могут свернуть горы и отправить в гости к Гекате любого, кто попробует покуситься на самое ценное. Они – моя семья, пусть кровного родства между нами и нет. И я скучаю по ним…

Глухой удар сердца отдаётся эхом в ушах. Каждая картинка – игла под кожу, заноза в разуме, не дающая вернуться в блаженное ничто. И чем больше их, тем больше воспоминаний, уже не желавших растворяться в темноте. Бьющих с размаху под дых.

Я знала их всех. Я помнила и людей, и нелюдей. События, встречи, разговоры, взгляды и жесты. Я тонула в эмоциях и чувствах, пронизывающих всю мою жизнь. Были те, кто меня ненавидел, и я платила им той же монетой. Были те, кто обожал и возлагал надежды, строил планы. А были…

Были те, кто меня просто любил. Искренне и сильно. Не за что-то или ради выгоды, а потому, что это я. И не важно, какая я: усталая и печальная, злая и невыносимая, спокойная и терпеливая. Лишь бы всегда возвращалась домой, живой.