Очкарик - Семён Афанасьев Страница 40

— Эльфов, гномов, хуманов. Всех тех, кто пришли к нам с оружием и убивают нас просто за то, что мы есть.

— Пока маловато знаний о вашем мире, — наконец проговорился хуман о том, о чём она и так догадывалась.

Ну не бывает такого оружия, убивающего магов; таких запахов от одного предмета; такой гномьей одежды (которую сами гномы в глаза не видели — ей было заметно их удивление).

И такого отсутствия межрасовых барьеров в её мире не бывает.

Но хороша только та женщина, которая держит глаза и уши открытыми, а рот — на замке. Это Асем тоже великолепно понимала. Потому и принципиально не задавала лишних вопросов.

— Война — всегда риск, — подумав, предположила она, старательно выбрасывая из головы все свои интересные догадки. — Судя по тому, как ты искренне считал, что убьёшь сразу двух магов, что-то ты всё же представляешь. Можно, я повторю свой вопрос? Если бы ты решил, что защищаешь нас, орков, ты бы смог победить тех, кто на нас нападает?

— Смотря что считать победой, — постарался уйти от прямого ответа человек.

Но она ему этого не позволила:

— Да? Или нет?

— Да… скорее всего. Но это было бы крайне непросто. — Он оторвался от своих чёрточек на песке и поднял на неё глаза. — Просто воевать с вашими оккупантами должны не столько ваши солдаты, сколько ваша экономика.

Я, в принципе, ожидал рано или поздно этой темы в наших отношениях. Потому к этому разговору готовился и не надеялся отмолчаться — слишком уж решительной и бескомпромиссной бывает моя спутница.

Самое интересное, что во-первых строках её заинтересовала не возможная стратегия для всего народа (в моём видении), а тупо прикладной вопрос: как мне удалось запудрить мозги их магам в караван-сарае.

После четырёх её повторяющихся и активных вопросов, я всерьёз задумался, как ей это объяснить.

Потому что тут можно было вспомнить как широко известные имена, типа Николая Ивановича Кузнецова и фон Ортеля (о которых там не знает только ленивый); так и одного сумасшедшего, классно описанного психиатром Малявиным.

Последний, что характерно, кажется в Тольятти ежегодно, в период весеннего обострения, вообще без документов застраивал их райотдел полиции. Каждый год — новый район, хе-хе.

Многие полицейские в городе (если верить Малявину) знали, что в городе есть такой шизик. Почти все о нём хоть что-то, но слышали.

А вот статистика была такая, что мне и сейчас смешно: каждый божий год, каждый новый райотдел до обеда честно позволял себя «воспитывать» (под видом проверки сверху) этому джентльмену, выкупая в нём фальшивого ревизора только ближе к обеду.

То есть, через несколько часов этих «проверочных мероприятий». Повторюсь, райотдел полиции (ну или как там оно у соседей называется) — то есть, все люди пожившие, кое-что видевшие и на арапа не берущиеся.

Казалось бы.

Нам, когда объясняли этот момент по двум теоретическим дисциплинам в одном учебном центре, вообще вдалбливали: когда имеешь дело с чужой иерархической структурой, где перформанс завязан на субъективное восприятие, для краткосрочного периода невозможных манипуляций нет.

И шизик из Тольятти, строящий одних и тех же ментов, из года в год, раз за разом, райотдел за райотделом — тому очень хороший пример. Тем более что местных магов я и в самом деле успевал застрелить быстрее, чем за секунду. Поскольку они просто не знали, чего надо бояться.

— … не получится. Тебе нет смысла строить планы до тех пор, пока неизвестны числа. — Донеслось наконец до Асыла.

Странный человек вот уже не первый час что-то всерьёз втолковывал более молодой соплеменнице взрослого орка.

К величайшему удивлению владельца постоялого двора, прибывшие на вызов эльфов и людей дежурные маги, не задержались даже на четверть часа.

Сам он, от греха подальше, в сарай с трупами тогда не то что не полез, а вообще предусмотрительно отошёл на противоположный конец усадьбы. Без малого двести шагов — хорошая преграда для любого случайного заклинания. А в том, что подобные могут и случиться, лично он почти не сомневался.

Однако же, оба прибывших мага, отвечавшие каждый из своего ведомства за безопасность караванных путей, отправились восвояси даже быстрее, чем сам Асыл наносил воды в поилку овцам.

А одетый в пятнистое человек с молодой орчанкой тут же самостоятельно оттащили орквудские трупы в степь, где и принялись их закапывать, соблюдая все правила нераспространения инфекций.

Расправившись с телами, двое гостей караван-сарая к общему казану с пловом не поспешили. Вместо этого, подремав прямо в степи некоторое время, они принялись так рьяно что-то обсуждать, что и самому хозяину это стало интересно.

Асыл на каком-то этапе сделал неподобающее: подобрался с подветренной стороны и, скрываясь за углом одной из построек, старательно напряг слух.

Он оставался в таком положении сто пятьдесят или двести ударов сердца, старательно внимая чужой беседе.

Разумеется, следовало держать в голове то, что представительница его народа может определить присутствие третьего даже при этих условиях. Потому он, словно бы случайно, даже не поленился выпустить полдесятка овец из загона, позволив им блеять рядом с собой. Если что, можно будет сделать вид, что они сами разбежались. А он их просто загоняет обратно.

* * *

— Хозяину стало интересно, — через какое-то время очень тихо шепчет Асем. — Я не сразу поняла. Овцы во-о-он в том дворе уже слишком долго на месте топчутся.

— Не понял, при чём тут хозяин?

— Так он всё это время с ними. Сколько, думаешь, уходит времени, чтоб вернуть пяток баранов обратно? — она насмешливо смотрит на меня.

— По баранам не знаю. Давай позовем Асыла сюда? — предлагаю. — Я бы не отказался от ещё одной головы, в таком-то разговоре. Тем более, он намного старше и опытнее; и может знать те вещи, которых не знаешь ты. Не говоря уже обо мне.

— Лучше тогда не его сюда звать, — хихикает моя собеседница. — А то неудобно получится: он же думает, что мы его не видим. Лучше пошли мы с тобой на тот двор, где пловом кормят?

— О, тут и плов сегодня дают?! — оживляюсь.

Мой пустой живот в этот момент издаёт красноречивую руладу.

— Жена Асыла успела с утра приготовить; до того, как они рассорились, — утвердительно опускает веки орчанка. — Ты разве запаха не чувствуешь? Именно пловом же пахнет, его ни с чем не перепутаешь. Кстати, богатый караван-сарай: углём топят, не чем-то другим, — походя замечает она, поднимаясь с песка. — Интересно, как у него дальше дела идти будут, без жены и сыновей…

— Вот вы сейчас мне это и расскажете, — раздаются хмурые слова владельца заведения именно с того места, на которое Асем указывала только что.