Защитник - Александр Лидин Страница 40

Удивительно, но тогда в автобусе мне снился рассвет в пустыне и верблюд, которого я кормил булками…

* * *

— Соберись! — словно удар по нервам.

Я всхрапнул, словно загнанный жеребец, дернулся и проснулся.

— Соберись, мы подъезжаем к первому объекту.

— И…

— И будешь делать точно то, что я тебе скажу. Если трудно будет, помогу, ну а пока послушай гида, может, поумнеешь.

Я чуть приподнялся в кресле и взглянул в начало автобуса. Гид с акцентом вещал о колоссах Мемнона:

— …Две статуи изображают сидящего Аменхотепа Третьего. Его руки положены на колени, а взгляд обращен на восток, к реке и восходящему солнцу. Две меньшие фигуры вырезаны на передней части трона вдоль его ног. Это его жена Тия и мать Мутемуйя. Боковые панели отображают бога Нила Хапи. Тия, главная жена египетского фараона Аменхотепа Третьего, сыгравшая посредством сильного влияния в детстве на сына важную роль в установлении Эхнатоном культа Атона в качестве государственной религии. Считается, что Тия напрямую не принадлежала к царской семье, хотя ее мать Тую иногда называют потомком царицы Яхмос-Нефергари. Происхождение отца Тии, Юя, не известно, что дает основание отдельным египтологам приписывать ему семитское происхождение и отождествлять его с библейским Иосифом… Статуи сделаны из блоков кварцитного песчаника, которые были добыты из каменоломни неподалеку… Их провезли четыреста двадцать миль по земле без использования Нила. Они были слишком тяжелы для переправки вверх по Нилу. С учетом каменных платформ, на которых стоят статуи, они достигают восемнадцати метров в высоту. Вес каждой статуи оценивается в семьсот тонн… Первоначальное предназначение колоссов Мемнона было стоять на страже входа в Поминальный храм Аменхотепа — массивный культовый центр, построенный при жизни фараона, где он почитался как воплощенный бог на земле перед и после его отбытия из мира сего. В его дни этот храмовый комплекс был самым большим и самым роскошным в Египте… Греческий историк и географ Страбон, писавший в ранние года первого столетия, рассказывает о землетрясении, которое разрушило северный колосс… Расколовшись, статуя получила репутацию «поющей» — каждое утро, на рассвете, легкий стон или посвистывание, возможно, вызваны повышающейся температурой и испарением влаги внутри пористого камня. Легенды о колоссах распространились по всему миру, и к ним потянулись путешественники, чтобы восхититься изваяниями. Загадочные звуковые эффекты статуй прекратились в сто девяносто девятом году, когда император Септимий Север, в попытке ублажить оракула, приказал собрать треснувшие части. Теперь же подобные звуки слышны лишь по время песчаной бури…

— А само имя «Мемнон» что-то значит? — поинтересовался кто-то из туристов.

— Мемнон был героем Троянской войны, царем Эфиопии, который повел свои войска из Африки в Малую Азию, чтобы помочь защитить осаждённый город, но, в конечном счете, был убит Ахиллом. Имя Мемнон означает «правитель утренней зари»…

Автобус притормозил.

— А теперь вы можете выйти, прогуляться к колоссам, и если вам повезет, вы услышите их песню.

— Иди…

— Думаешь, стоит?

— Разомнись, разомнись, а то засиделся, я смотрю.

Я не спеша поднялся и вместе с остальными экскурсантами вывалился из автобуса, прошелся, щурясь на солнце. Уже было часов десять, солнце начинало припекать, и скоро должно было стать по-настоящему жарко.

С одной стороны дороги рассыпались мелкие лавки, несмотря на ранний час, все открытые и вовсю зазывавшие туристов. С другой — возвышались колоссы Мемнона. Если честно, на меня они никакого впечатления не произвели. Ну, стоят два каменных истукана, ну и пусть себе стоят. Видал я статуи и подревнее! Возьмем хотя бы Дворец Трех Солнц на Вильтее, Мне-то до этот Мемнона какое дело!

— Самое что ни на есть прямое. Ты подойди поближе, встань между ними.

Сначала я думал послать Тогота с его ребусами-загадками, а потом решил, что все равно будет, как решила эта маленькая зеленая бестия. Пройдя несколько шагов, я встал между огромными скульптурами, примерно на одинаковом расстоянии от каждой.

— Ну и что?

— Подожди… Все сам увидишь.

Я застыл, сделав вид, что любуюсь каменными истуканами. Неожиданно налетел легкий ветерок. Я поежился. Интересно, чего в самом деле нужно мне ждать? Повернувшись в сторону автобусов, я увидел, что по ровной глади пустыни скользят несколько крошечных вихрей, неся перед собой мелкий мусор и песок. Туристы и местные, прячась от них, разбежались, кто-то вернулся в автобус — всего на стоянке было три машины (а я и не заметил, как распалась колонна) — кто-то спрятался в лавках, решив переждать налетевший ветер.

Пока вихри были далеко, те, кто стоял у колоссов или отошел чуть подальше в сторону песчаных холмов, с интересом наблюдали за происходящим. Потом, поняв, что вихри движутся в сторону колоссов, бросились в разные стороны.

Я хотел было присоединиться к ним, но Тогот остановил меня:

— А ты-то куда?

— Не хочу попасть в песчаную бурю.

— Ну, это вовсе не буря, так, маленький ветерок. Так что не дрейфь. Стой, не дергайся… Ты ради этого сюда приехал.

Ветер становился все сильнее. Он рвал одежду, бил в лицо, заставляя щуриться. А потом я неожиданно услышал вздох — тихий вздох, смешавшийся с шорохом ветра.

— Закрой лицо платком и слушай… Внимательно слушай…

Борясь с ветром, я вытащил из кармана платок, прижал его к лицу, закрыв нос и рот, крепко зажмурился, весь обратившись в слух. Ветер выл, рвал на мне одежду, но я не обращал на него внимания. Тогот знает, что делает. Даже если этот засранец решил прикончить меня, мне все равно с этим ничего не поделать…

Звуки, исходящие из статуй, становились все громче. В какой-то момент они заглушили завывания ветра, а потом начали складываться в определенные звуки. Больше всего они напоминали чью-то невнятную речь. Причем слова произносились через определенные промежутки времени.

А сами голоса были старыми, усталыми, словно беседовали два древних старца. Они бормотали что-то себе под нос, ничуть не обращая внимания на речь собеседника. Два древних истукана, веками ведущие беседу о главном.

— Сосчитай число пауз во фразах одного и другого истукана.

— Не понял… — протянул я.

— Ты что, тупого включил? — взорвался Тогот. — Каждый из этих каченных болванов повторяет одну и ту же фразу. Но тебе не интересно то, о чем они говорят. Тебе нужно подсчитать, сколько слов в каждой фразе. Два числа.

— И зачем это мне?

— Считай, что ради этого ты сюда приехал.

И тут я почувствовал, что Тогот отчасти прав. В воздухе стоял некий… аромат, отзвук колдовства. Когда часто пользуешься различными заклятиями, начинаешь это чувствовать. Только колдовство было какое-то странное, незнакомое мне. Ничуть не похожее на то, каким пользовались мы с Тоготом. И в то же время оно сильно отличалось от колдовства иных миров. В нем был некий знакомый элемент, и в то же время оно явно принадлежало не людям. По крайней мере, я не мог себе вообразить того, кто смог бы произнести заклятие, производившее подобный эффект.