Сердца в Атлантиде - Стивен Кинг Страница 40

— А с мамой пока все хорошо? — спросил Бобби, зная, что этогоТед ему сказать не может. Дар Теда — или как это там называется — на такиерасстояния не действовал.

— Не знаю. Я…

Тед вдруг напрягся. Он смотрел из окна на что-то впереди.Раздавил сигарету в пепельнице, вделанной в дверцу, с такой силой, что на егоруку посыпались искры. Но он, казалось, ничего не почувствовал.

— Черт, — сказал он. — О, черт, мы попались, Бобби!

Бобби перегнулся через его колени, чтобы посмотреть в окно,но и пока он смотрел, где-то в глубине сознания он думал о том, что сказал Тед.“…прикасался бы, прикасался бы, как делают люди, близкие между собой”. Авпереди показался перекресток трех магистралей: Эшер-авеню, Бриджпорт-авеню иКоннектикут-Пайк сходились, образуя площадь Пуритан-сквер. Трамвайные проводапоблескивали в предвечернем солнце, нетерпеливо сигналили фургоны, выжидаясвоего шанса прорваться сквозь затор. Вспотевший полицейский со свистком во ртурегулировал движение руками в белых перчатках. Слева был знаменитый ресторан“Гриль Уильяма Пенна”, бифштексы которого слыли лучшими в Коннектикуте. (МистерБидермен пригласил туда всех своих сотрудников, когда агентство продалозагородный дом Уэверли, и мама Бобби вернулась домой с десятком спичечныхкнижечек “Гриль Уильяма Пенна”.) Главная его достопримечательность, как-тосказала Бобби его мама, заключалась в том, что бар находится внутри городскойграницы Харвича, а собственно ресторан — в Бриджпорте.

Перед рестораном у самого угла Пуритан-сквер был припаркован“Де Сото” такого лилового цвета, какого Бобби еще никогда не видел — и дажевообразить не мог. Цвет был настолько ярким, что резал глаза. У него дажеголова заболела.

"Машины у них будут такие же, как их желтые плащи, иостроносые туфли, и ароматизированный жир, которым они напомаживают волосы, —броскими и вульгарными”.

Лиловая машина была вся в хромовых полосках и завитушках.Декоративные решетки на бамперах. Украшение на капоте было огромным. Головавождя Де Сото сверкала в туманном свете, как поддельный брильянт. Шины былипухлые и очень белые, а колпаки — в ярких кругах, будто волчки. Сзади торчаларадиоантенна. С ее кончика свисал полосатый хвост енота.

— Низкие люди! — прошептал Бобби. Тут не было сомнений. Да,“Де Сото” — машина, каких он ни разу в жизни не видел, какая-то внеземная,будто астероид. Когда они приблизились к запруженному машинами перекрестку,Бобби увидел, что обивка внутри зелено-голубая с металлическим отблеском, будтотуловище стрекозы — цвет, который прямо-таки визжал от соседства с лиловостьюкузова. Баранка была в белом меховом футляре. Кошки-мышки, это они!

— Отвлеки свои мысли, — сказал Тед, ухватил Бобби за плечи(впереди надрывался стадион, и таксист словно совсем позабыл о пассажирах назаднем сиденье, спасибо и на этом), сильно его встряхнул и отпустил. — Отвлекисвои мысли от них, понял?

Да, он понял. Джордж Сандерс построил кирпичную стену, чтобыукрывать свои мысли от Детей. Один раз прежде Бобби использовал Морри Уиллеа,но он не думал, что бейсбол поможет на этот раз. Но что поможет?

Бобби увидел навес “Эшеровского Ампира”, торчащий надтротуаром в трех-четырех кварталах за Пуритан-сквер, и внезапно услышал звукибо-ло Эс-Джея: хлоп-хлоп-хлоп. “Если она — мусор, — сказал Эс-Джей тогда, — такя бы пошел в мусорщики”.

И сознание Бобби заполнила афиша, на которую они смотрели втот день: Брижит Бардо (“французская секс-киска”, называли ее газеты), одетаятолько в полотенце и улыбку. Она была чуть-чуть похожа на женщину, вылезающуюиз машины на одном из календарей в “Угловой Лузе”, ту, у которой почти вся юбказадралась на колени и были видны подвязки. Только Брижит Бардо была красивее. Акроме того — настоящей. Конечно, слишком старой для Бобби Гарфилда и егоровесников.

(“Я так молод, а ты так стара, — пел Пол Анка в тысячахтранзисторов, — твердят мне с вечера и до утра”.) но все равно очень красивой,а и кошке можно смотреть на королеву — его мама всегда говорила и это: кошкеможно смотреть на королеву. Бобби видел ее все яснее и яснее, откинувшись наспинку, и в его глазах появился тот смутный далекий взгляд, какой появлялся вглазах Теда во время его провалов. Бобби увидел ее мокрые после душа, нопушистые пепельные волосы, изгиб ее грудей, скрытых полотенцем, длинные ноги,их накрашенные ногти упираются в слова: “ТОЛЬКО ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ, ПРЕДЪЯВЛЯТЬВОДИТЕЛЬСКИЕ ПРАВА ИЛИ МЕТРИКУ”. Он ощущал запах ее мыла — воздушный,цветочный. Он ощущал (Nuit a Paris <“Ночь в Париже” (фр.) — названиедухов.>) запах ее духов, и он слышал звук ее радио в соседней комнате.Фредди Кэннон, летний идол Сейвин-Рока.

Он сознавал — смутно, далеко-далеко, в другом мире, дальше ивыше по спиралям вращающегося волчка, — что их такси остановилось возле “ГриляУильяма Пенна” почти вплотную к лиловому синяку — к “Де Сото”. Бобби словно быуслышал в своей голове, как машина кричит: “Пристрели меня! Я слишком лиловая!Пристрели меня! Я слишком лиловая!” А дальше, совсем близко, он ощутил ИХ. Онисидели в ресторане, перекусывали бифштексами. Оба заказали одинаково — скровью. Перед уходом они могут прикнопить в вестибюле рядом с телефонамиобъявление о пропавшем четвероногом друге или карточку печатными буквами:“ВЛАДЕЛЕЦ ПРОДАЕТ МАШИНУ” — конечно, вверх ногами. Они там — низкие люди вжелтых плащах и белых башмаках — запивают мартини куски почти сырой говядины, иесли они обратят свои сознания в его сторону…

Из душа плыли волны пара. Б.Б, встала на кончики пальцев снакрашенными ногтями и распахнула полотенце, на мгновение превратив его в двакрыла, прежде чем бросить на пол. И Бобби увидел, что это вовсе не БрижитБардо, а Кэрол Гербер. “Надо быть храброй, чтобы позволить людям смотреть натебя, когда на тебе ничего нет, кроме полотенца”, — сказала она. А сейчас он еевидел такой, какой она будет лет через восемь — десять.

Бобби смотрел на нее, не в силах отвести взгляд, не в силахпротивостоять любви, завороженный запахом ее мыла, ее духов, звуком ее радио(Фредди Кэннон уступил место “Плэтте-рам” — “тени ночи спускаются с неба”), еемаленьким накрашенным ногтям на ногах. Сердце у него вертелось, как волчок,полоски на нем поднимались и исчезали в других мирах. Других мирах, кромеэтого.

Такси поползло вперед. Лиловый ужас с четырьмя дверцами,припаркованный у ресторана (припаркованный в зоне “только для грузовых машин”,да только плевать ОНИ на это хотели), начал отодвигаться назад. Такси дернулосьи снова остановилось, и таксист мягко выругался; по Пуритан-сквер прогромыхалтрамвай. Низкий “Де Сото” остался теперь позади них, но отблески его хрома скользиливнутри такси танцующими обрывками света. И внезапно Бобби почувствовалотчаянный зуд с обратной стороны глазных яблок. Потом поле его зрения заслонилиизвивающиеся черные нити. Ему удалось снова зацепиться за Кэрол, но теперь он,казалось, смотрел на нее сквозь волнистое стекло.