Флоренс и Джайлс - Джон Хардинг Страница 40

Потом я быстро подняла глаза и дерзко взглянула прямо на мисс Тейлор, но застать ее врасплох не удалось. Гадина быстро оправлялась от ударов.

— Ты забыла это у меня в комнате, — торжествующе произнесла гувернантка — таким тоном говорят, когда удается изобличить кого-то во лжи или другом неприглядном поступке.

Я слегка кивнула и, сказав «спасибо», взялась за вилку и нож.

Гувернантка не сводила с меня взгляда на протяжении всей трапезы, не обращая внимания на еду. Да пища и впрямь ничего не значила для этого существа, оно в ней явно не нуждалось. Сама я совсем не чувствовала голода, кусок не лез в горло, желудок сжимался от мысли о том, что может последовать за разоблачением. Но, твердо вознамерившись не доставлять радости врагу, я все же потихоньку одолевала свою порцию, хотя каждый кусок и вызывал у меня дурноту.

Скоро Джайлс начал, разумеется, проявлять нетерпение, ведь они с гувернанткой приступили к завтраку намного раньше, чем я. Он ерзал и елозил на стуле и в конце концов обратился к ней:

— Мисс, может, мы пойдем? Я уже наелся, кажется, на целый день вперед, а вы все равно всегда едите так мало, что не хватило бы и птичке…

Неохотно оторвав от меня взор, мисс Тейлор удивленно взглянула на мальчика, как будто только сейчас вспомнила о его существовании.

— Конечно, дорогой, — шепнула она, отодвигая свой стул.

Джайлс вскочил и вприпрыжку направился к двери, гувернантка последовала за ним, как всегда бесшумно, будто не ступала по полу, а летела по воздуху. На полпути к выходу она резко остановилась, обернулась, метнула в меня угрожающий взгляд.

— Я после поговорю с тобой, девочка, — прошипела гувернантка. Она проговорила это не в своей обычной манере. Это, а еще больше то, насколько оскорбительно-высокомерно прозвучало слово «девочка» в устах той, что была, в конце концов, лишь прислугой в нашем доме, заставило меня содрогнуться. Казалось, гувернантка давала мне понять: в своем противостоянии мы перешли границы социальных условностей, а следовательно, забрала подняты, и она готова к битве не на жизнь, а на смерть.

Как только стихли их шаги в коридоре, я побежала в туалет, где меня стошнило. Все съеденное за завтраком уже было извергнуто, желудок полностью опустошен, наружу уже не выходило ничего, кроме воздуха, а конвульсии все продолжались, и я никак не могла их остановить. Меня выворачивало наизнанку, словно тело старалось очиститься от всего, что так долго его загрязняло: от чувства вины, от невыносимого страха потерять Джайлса — единственного, за кого я цеплялась и к кому могла прижаться в этом холодном, жестоком мире, от всего страха и ужаса, влитого в мое сердце Уитекершей, как живой, так и мертвой. Я ослабела настолько, что не могла ходить, и тогда я расплакалась, потому что не видела выхода и не знала, как мне быть.

Выйдя наконец из туалета, я чуть не поддалась панике и не выбежала прочь из дома, чтобы хоть там освободиться, избавиться от преследования десятка враждебных глаз, зорко следивших за каждым моим движением, отмечавших любой жест, изменившееся выражение лица. Временами мне начинало казаться, что они заглядывают мне прямо в душу, и при мысли об этом я ежилась как от холода.

Я была уже у входной двери, собираясь выйти, но тут поймала на себе взгляд из зеркала — того самого, где впервые увидела ее отразину. Оставленная в стекле копия ухмылялась так надменно, так самодовольно, издеваясь над моей беспомощностью, что я передумала и изменила курс. Ведь не позволила же я мисс Уитекер довести себя до отчаяния, когда она еще была жива и совершила ту ужасную вещь, почти такую же страшную для меня, как потеря Джайлса, — когда она лишила меня книг. Я не дрогну, не сдамся ей и теперь. Если она хочет войны, я дам ей бой, какие бы темные злые силы она ни призывала на подмогу. Я отравлю ей удовольствие. Разрушу ее злобные планы. Я не сдамся — не на ту напала!

Развернувшись, я прошла через вестибюль и поднялась в класс, где обнаружила Джайлса, уныло сидящего за своей партой.

— Семью семь, ну же, Джайлс, — раздался ласковый голос мисс Тейлор, — это совсем не трудно.

— Тридцать девять? — с надеждой, неуверенно спросил Джайлс. Математика давалась ему не без труда. Правда, я вообще затруднилась бы сказать, дается ли ему легко хоть какая-нибудь наука.

Гувернантка покачала головой.

— Ну, так тридцать семь? Или тридцать пять. Это какое-то число, я знаю, только не помню, это или другое.

Мисс Тейлор засмеялась было, но тут, прямо на глазах, выражение ее лица переменилось, обезулыбилось и посерьезнело. Она долго смотрела на меня, затем внезапно встала, и так резко, что опрокинула стул, и тот с грохотом упал. Она даже не обернулась и не сделала попытки поднять его.

Джайлс удивленно поднял голову:

— Что случилось, мисс? Я, правда, непонятливый, но это ведь не страшно. Я же стараюсь, честно-честно.

— Дело не в тебе, Джайлс, — пробормотала гувернантка, делая безуспешную попытку улыбнуться ему. Не дожидаясь его ответа, она метнула в меня злобный взгляд и вышла из классной комнаты, хлопнув дверью.

Джайлс озадаченно повернулся ко мне:

— Что происходит, Фло? Что это был за переполох утром с твоим плащом? А сейчас что ты задумала? Мне иногда кажется, что…

Он не закончил, потому что в этот миг дверь распахнулась, в комнату ворвалась гувернантка и бросилась прямо к нам. Взгляд у нее был дикий, волосы всклотрепаны, как будто она повыдергивала из них все шпильки, рот перекошен, все лицо искажено безумной гримасой. В мгновение ока она подскочила ко мне и схватила за волосы. Я подумала, что сейчас ведьма выцарапает мне глаза ногтями, так яростно она размахивала у меня перед носом скрюченными пальцами.

— Где они? — заорала она. — Что ты с ними сделала, маленькая дрянь?

Я невольно тоже вскрикнула, уж очень больно мисс Тейлор таскала меня за волосы. С силой дернув головой, я испугалась, что сейчас с меня снимут скальп, но сумела освободиться, а она осталась стоять, сжимая в руке клок волос. Мы стояли друг перед другом, две львицы перед смертельной схваткой, она по одну сторону парты, я по другую. Она стала обходить парту с одной стороны, я отступила в другую. Я попыталась удрать тем же путем, каким пришла, но она перекрыла мне отступление. Мы задвигались в какой-то дикой пляске смерти, готовые одновременно и к нападению, и к обороне, но, хотя силы казались равными, я понимала, что победа в этом поединке все равно останется за ней: я оказалась запертой в углу за партой — и рано или поздно вынуждена буду сдаться.

Но тут мне кое-что пришло в голову. Парта — предмет довольно легкий, в ней нет ящиков, забитых книгами, которые придают вес письменным столам. Я сунула пальцы под крышку и, издав боевой клич, напоминающий рев, одновременно опрокинула парту на гувернантку и толкнула ее как можно сильнее. Маневр удался: я не только перевернула парту, но и сбила ведьму с ног. Не дожидаясь, пока она придет в себя от неожиданности, я выскочила в открытую дверь.