Серый ферзь. Летающие острова - Александр Бушков Страница 40

– А ты, оказывается, бешеный… – все еще сострахом, но и с ноткой восхищения проговорила Маргилена. – Я думала,убьешь… Я ведь ее не принуждала, она сама предложила, еще раньше. Великолепныйслучай подвернулся, грех не использовать…

Он сердито отставил опустевший бокал. Разорвал пополамголубя, механически вгрызался. Кусок не лез в горло. Проглотил с трудом, нежуя, вновь потянулся к бутылке.

– Прости меня, ты не от ревности страдаешь, – тихосказала Маргилена. – У тебя просто взяли попользоваться красивую игрушку,и тебе жутко обидно. Послушай, тонкая натура, когда вчера ночью ты с превеликойготовностью взялся меня ублажать, ты как-то не особенно задумывался о верностии ревности? И сейчас, если заглянуть в самые глубины души, рад, хотя тебестыдно и обидно, рад, что свалилась гора с плеч, решение взял на себя кто-тодругой, и может получиться что-то полезное для дела…

Сварог исподлобья глянул на нее.

– Не нужно в меня ничем швырять, – сказалаона. – Во-первых, я смертельно обижусь, а во-вторых, я совершенно права.Никого ты еще не любишь. И я вообще любить не умею, чудовище этакое. Ну неполучается никак. Зато и ревновать не способна совершенно, настоящей ревностибез настоящей любви не бывает. А ты ревновать пытаешься, не полюбив. Вточности, как мой болван, – она кивнула на сидевшего с унылой миной графа,отрешенного, как буфет с серебряной посудой. – Только наоборот – этотлюбит, а ревновать не умеет…

Она была умна, она была кругом права, но легче от этого нестало.

Сварог уже справился с приступами слепой ярости, порывомнемедленно мчаться куда-то и что-то делать, но где-то в области сердца заселапротивная заноза. Мы все такие, какие есть, и все наши беды оттого проистекают,что мы хотим видеть других такими, какими хочется нам, – но чтобы мы самипри этом нисколечко не менялись…

– Ей ничего не грозит? – спросил он, не поднимаяглаз от тарелки. – У этого скота есть магические книги, какие-тозагадочные подручные…

– Все равно он ум теряет, заполучив в постель юнуюкрасотку, – ответила Маргилена довольно уверенно. – В прошлом годуодна бойкая особа стянула у него пригоршню драгоценностей – и ничего,преспокойно скрылась… Вряд ли он опытный маг, просто ему свалилась в рукиудача, а магические книги – вещь сложная, трудная для овладения и опасная.Начитавшись их, могучим не станешь… В общем, мы договорились – если она невернется к четырем, буду что-то предпринимать.

– Интересно, что? – ядовито спросил Сварог.

– К четырем приедет Гинкер. Если понадобится, он пошлетв особняк герцога своих людей – по официальной просьбе озабоченного дядюшки… УСенгала при дворе хватает врагов.

– Может, не ходить вокруг да около? – спросилСварог. – Обвинить его в занятиях предосудительной черной магией,опечатать библиотеку, арестовать…

– А Делия тут же за него вступится. Та Делия, чтосейчас во дворце… Станет твердить, что его оклеветали, а книги подбросили.Король ее любит, верит…

– Верно, – сказал Сварог. Посмотрел на часы –четырнадцать, полдень.

– Прикажи оседлать мне коня.

– Но ты…

– Да успокойся, никаких глупостей. Займусь текущимиделами, чтобы не торчать здесь…

– А я придумала великолепный способ еще сильнее разжечьстрасти вокруг твоей головоломки, – похвасталась графиня. – Велюраспустить слух, что дворянин, решивший задачу, проведет со мной безумную ночь.

– А мне вы разрешите участвовать, дорогая? –оживился граф. – О какой головоломке идет речь?

Сварог глянул на него, фыркнул весело и пошел к двери.

Он ни разу не обернулся посмотреть, увязались ли за нимкакие-нибудь соглядатаи. А если увязались, то все ли из них выдержали бешенуюскачку по улицам Равены. Коли ему сели на пятки, то севшие без сомнения решили,будто объект наблюдения отрывается, уходит именно от них. А объект-тоотрывался, уходил только от себя, нисколько не интересуясь преследованием.

Встречный ветер, остужающий голову, скорость и с неюощущение риска, забивающее прочие ощущения, делали свое дело. Он начиналуспокаиваться.

Ему приходилось сопровождать свою скачку резкими выкриками,чтобы зазевавшиеся горожане успевали выскочить из-под копыт. На полном скакуперепрыгнул через брошенную в панике тачку, с горкой груженную овощами изеленью. Едва увернулся от вывернувшей из-за угла коляски извозчика. Все-такизацепил и опрокинул прилавок горшечника, и звон разлетающейся на черепкиглиняной посуды, смешался за его спиной с руганью и проклятиями.

К «Жене боцмана» он подъехал, чуть успокоенный прогулкой наполном галопе, но все еще был мрачнее тучи. Перек, поручив его коня конюшенномумальцу, повел Сварога на второй этаж, не задавая вопросов. Показал на дверь вконце коридора, под шестнадцатым номером, неуклюже поклонился и, прежде чемуйти, шепнул:

– Сегодня в пятом поселились какие-то шпики. Пожилой,представительный, и два молодых мордоворота на подхвате. Пожилой подошел кхозяйке и как ни в чем не бывало заявил, что ему позарез нужно поговорить сбароном Готаром…

– Ясно… Ты посматривай, – сказал Сварог и толкнулкулаком дверь шестнадцатого номера.

На массивной кровати лежал в одних коротких черных кальсонахкандидат в рекруты – лет сорока, с меланхоличным, обветренным солдатским лицоми короткими пышными усами, нечесаный не менее недели. На груди и плечах былвытатуирован синим распростерший крылья Симаргл. Такой тут был обычай –солдаты, моряки и странствующие торговцы накалывали на теле два-три изображениябога, в которого верили, чтобы обнаруженный труп могли похоронить посоответствующему ритуалу. Поперек шеи наколота синяя полоса шириной в палец, апониже огромные буквы: «РУБИТЬ ЗДЕСЬ» – это уже были солдатские хохмочки.Усатый, не шевельнув и пальцем, уставился на Сварога так, словно пыталсясообразить, не чудится ли ему после долгой гульбы.

Сварог придвинул ногой табурет, сел и не спеша осмотрелся.Рядом с кроватью на полу стояли все необходимые медикаменты – высоченный кувшинс черным харпедельским пивом, стеклянная банка, где в прозрачном рассолеплавали среди смородиновых листьев и стеблей укропа тугие аппетитные огурчики,и блюдо с копченой поросятиной, потому что нужно же когда-то и поесть. В одномуглу рядами и шеренгами, сомкнутым строем македонской фаланги теснилисьразномастные и разноцветные бутылки, немногим уступавшие фаланге в численности.В другом аккуратно стояла видавшая виды кираса с лежавшим на ней рокантоном, арядом аккуратно сложено все прочее: меч в потрепанных ножнах, боевой топор, двеседельные кобуры с пистолетами, связка метательных звездочек, нанизанных набечевку, как бублики, какие-то угловатые мешочки, кожаные свертки.

– Здорово, – сказал Сварог.

– Хур Симаргл [14], – проворчаллежавший. – Вы мне, часом, не мерещитесь?