Колдунья поневоле - Александр Бушков Страница 40

– Возможно, – как ни в чем не бывало сказалкамергер. – Завещатели иногда действуют по самым неожиданным побуждениям…

– Ну, а вы-то зачем здесь оказались?

– Хотел поговорить с вами наедине и без лишнихсвидетелей. В усадьбе было бы не совсем удобно…

– Вы меня интригуете, – произнесла Ольга тономзаконченной простушки.

Камергер ответил без улыбки:

– Меньше всего мне хочется вас интриговать, я намеренвнести полную ясность, не откладывая. Ольга Ивановна… Олечка… Я человек прямойи не привык плести дипломатические кружева. Поэтому позвольте без обиняков…Простите за банальность, но я влюблен в вас самым беззастенчивым образом. Этоне сразу родилось, но с некоторого момента я стал понимать, что мне не нуженникто, кроме вас… Вы чудо, прелесть, и мне никуда от вас не деться. Поверьте,это не скоропалительное желание, я достаточно долго все обдумывал… И мнехотелось бы, чтобы вы ответили на мои чувства…

Ольга не отвела взгляда, смотрела ему в глаза, честные,умные и чуточку печальные. Можно сказать, он сейчас был великолепен – зрелыйкрасавец мужчина, обаятельный и обходительный. Не знай она о нем всего, вполневероятно, сейчас испытывала бы жгучую неловкость оттого, что вынужденаразочаровать такого мужчину. Или, наоборот, не стала бы разыгрывать недотрогу –что греха таить, камергер был чертовски привлекателен, а она, увы, уже не могласебя числить среди непорочных лилий и на некоторые вещи смотрела теперь просто.Но, зная его подноготную…

– Я, признаться, не вполне понимаю… – сказалаОльга, хлопая ресницами с наигранным изумлением. – С одной стороны, этообъяснение в любви… С другой же… Простите, но вы, мне прекрасно известно,давным-давно состоите в законном браке…

– К сожалению, – с досадой поморщилсякамергер. – И в наше время, увы, невероятно трудно, почти невозможнозаконным образом изменить состояние дел. Да, я не могу предложить вам руку. Новот все остальное – к вашим услугам. Все, что вам взбредет в голову. Все, чтоспособен предложить людям вроде нас с вами этот мир.

– Мне, наверное, следовало бы оскорбиться? –задумчиво протянула Ольга. – Взрослая девушка прекрасно понимает, чтотакое предложение означает…

Камергер приблизился к ней вплотную и взял за руку.

– Олечка, вы только не обижайтесь на мою откровенность…Но, положа руку на сердце, мы оба прекрасно знаем, что вы уже, как быподеликатнее выразиться, прекрасно знакомы с иными сторонами взрослой жизни…

Ольга, не отнимая руки, взглянула ему в глаза.

– Любопытно, откуда же у вас такие сведения?

– Недавно, буквально вчера, мне довелось выпитьпару-тройку бутылок в компании некоего обитающего по соседству гусарскогопоручика, который был весьма невоздержан на язык. Кое-какие подробности меняубедили, что я имею дело не с хвастливым враньем. – Его голос звучалмягко, прямо-таки обволакивал. – Оленька, вы и не представляете, как я былрад, когда этот болтун мне все выложил. Во-первых, я узнал, что передо мной,назовем вещи своими именами, взрослая женщина, а во-вторых, точно знаю теперь,что вы совершенно свободны… Это ведь правда?

– Свободна, как ветер, – сердито сказалаОльга. – Но каков подлец…

– Не самый добропорядочный юноша, – согласилсякамергер. – Он вас не стоит, давайте забудем о нем. Разговор у наспредельно откровенный… Да, я не могу сделать вас законной супругой… но япозаботился, чтобы вы в самом скором времени получили таковой статус, давдобавок и титул…

– Ах, вот оно что… – прищурилась Ольга. –Значит, господин граф не для себя старался?

– Ну разумеется, – непринужденно сказалкамергер. – Казимир – настоящий друг… и я оказал ему весьма ценные услуги,чтобы рассчитывать на ответную признательность. Он вбил себе в голову, чтожениться не будет никогда – но согласился ради нашей дружбы этому зарокуизменить. Брак с ним не накладывает на вас ни малейших обязательств поотношению к нему – я просто-напросто, заботясь о вас, о вашем будущем, хочудать вам достаточно прочное положение в обществе. Для всего света вы так иостанетесь графиней Биллевич, а для меня… Согласитесь, это гораздо лучше вовсех смыслах, нежели предлагать вам участь пошлой содержанки… У вас будетабсолютно устроенное будущее – и моя любовь. Неужели вы усматриваете в этом раскладехоть толику чего-то недостойного?

– Да нет, пожалуй, – задумчиво произнеслаОльга. – Это где-то даже благородно, изящно, я бы сказала, устроено, всамом деле, мало общего с участью пошлой содержанки… Но я, уж не посетуйте,вынуждена вам отказать. Давайте сразу все расставим на свои места, чтобы небыло никаких недомолвок. Так уж случилось, что вы в качестве любовника меняникак не прельщаете. Вы совершенно справедливо изволили подметить, что я –взрослая женщина в полном смысле этого слова. А женщина всегда точно знает, скем она отправится в постель, а с кем ни за что туда не пойдет. Это взвешенное,рассудочное решение, а не минутный каприз. Я к вам прекрасно отношусь как кпостороннему человеку, но в качестве… сердечного друга я вас категорически не вижу.Вы достаточно взрослый и умудренный житейским опытом человек, чтобы понять,насколько я сейчас серьезна и откровенна. Решение я приняла и менять его несобираюсь. Мне хочется, чтобы вы это осознали и более не возвращались к этомуразговору…

Камергер так и не отпустил ее руку, продолжая взирать наОльгу грустно-обаятельными глазами – что, вообще-то, могло бы произвестивпечатление, но только не на того, кто знал о блистательном кавалере всюнеприглядную правду…

– Это окончательный ответ, – нетерпеливо сказаладевушка, резко высвободив руку. – Другого не будет…

– Оленька, милая… – произнес камергерпрочувствованно. – Быть может, вы не верите, что я испытываю к вам настоящиечувства? Могу заверить…

Он говорил и говорил, убедительно, ярко, пылко – вот толькопри этом от его рук, лица, от всей фигуры потянулись к Ольге струиразноцветного тумана, подобные тем, какими ее пытался одурманить граф Биллевич,когда делал предложение. На сей раз все было гораздо красивее, многоцветнее ипричудливее: полупрозрачные зыбкие ленты всех цветов радуги сплетались взатейливые фестоны, поражавшие игрой красок и их чистотой, Ольга услышалатихую, приятную, умиротворяющую музыку, обволакивавшую ее мягчайшими волнами,многоцветный купол совершенно закрыл их с камергером от окружающего мира. Онапочувствовала себя беспомощной, коленки ослабели, и не было сил оттолкнутьуверенно обнявшего ее мужчину. Глаза стали сонно слипаться, Ольга чувствовала,как ее опускают в мягкую высокую траву, как один за другим, сами по себе,расстегиваются крючки кафтанчика, как под расстегнутую рубашку проникает теплаяопытная ладонь…

Собрав все силы, она очнулась. И нанесла ответный удар – кактеперь умела. Обычными словами, как водится, описать это было невозможно – нокамергер, нелепо взмахнув руками, отлетел в сторону, упал навзничь, моментальнопропали затейливые разноцветные ленты, и музыка больше не играла.