Черные камни Дайры - Сергей Удалин Страница 40

— Нет, ни за что. Это — подарок, награда за боевую доблесть. Ты же сам был воином и должен меня понять.

Толстяк действительно когда-то был неплохим стрелком и до сих пор сохранил твердость руки и острый глаз, помогавшие ему и в новом занятии. Но теперь-то он был профессиональным игроком. И не мог отказаться от выигрыша, даже если бы вдруг захотел. Его не поняли и не простили бы собратья по ремеслу.

— Пускай решает почтенный Вардаш. — Это была единственная уступка, на которую он согласился.

Все вокруг одобрительно зашумели. Хозяин палатки не был родичем ни тому, ни другому спорщику и мог беспристрастно разобраться, на чьей стороне правда и Закон Степи. Но Дылтаркута такой вариант тоже не устраивал. Он решил сопротивляться до конца и использовать любые отговорки:

— Не согласен! Ты забываешь, что меня долго не было в Степи. Откуда мне знать, не сдружились ли за это время Стойбища Пышнохвоста и Переливницы?!

— Тогда пошли к Шаману, — предложил теряющий терпение Саптырмуш.

Возразить на это упрямый кочевник ничего не смог, и спорщики в сопровождении толпы зрителей направились к вождю клана.

Хуш хмуро, но внимательно выслушал своих подданных. Своими мелкими дрязгами они отвлекли его от невеселых раздумий о судьбе Клана Жестокости. С появлением у Советника Тила нового войска соотношение сил в Союзе Кланов резко изменилось. Опустошенные наводят страх не только на врагов, но и на союзников. Тила теперь уже нельзя считать не имеющим реальной силы выскочкой. Чем это грозит его клану, Шаман еще не решил. Но то, что перемены будут не к лучшему, сомнений не вызывало. И нужно быть готовым к ним, а пока ни в коем случае не выпускать из рук поводья власти над беспокойными и разрозненными стойбищами. Поэтому даже в незначительном споре двух игроков необходимо разобраться и решить по справедливости.

— Если проиграл, должен отдать, — коротко объявил он после минутного раздумья.

— Но, Великий Шаман, я не могу никому передать эту вещь. Ты же знаешь, как она мне досталась. Это свидетельство моего подвига.

— Подвига… — с едва заметной улыбкой повторил Хуш и как-то странно посмотрел на Дылтаркута.

«Неужели старик все знает?» — подумал проигравшийся герой и стал лихорадочно подыскивать слова, чтобы убедить Шамана.

— Великий Хуш! Прошу тебя, разреши мне оставить ее у себя. Потом я все отдам деньгами. Даже больше, чем проиграл. Это же моя слава, моя воинская честь!

— А почему ты не подумал о своей чести, когда ставил ее на кон?

Ответить на этот вопрос было непросто. Разве что сказать правду.

— Прости меня, вождь. Я был пьян и не понимал, что делаю.

Но старик был непреклонен:

— Теперь станешь осторожнее.

— Нет, лучше смерть, чем такой позор! — в отчаянии крикнул Дылтаркут и по тому, как недобро усмехнулся в ответ Шаман, понял, что последнюю фразу сказал напрасно.

— Ну что ж, ты сам выбрал. — Хуш поднялся с места и громко объявил приговор: — Спор Дылтаркута из Стойбища Пятнистого Острозуба и Саптырмуша из Стойбища Пышного хвоста за право владеть золотой бляхой решится в воинском поединке. Бой состоится прямо сейчас на поле для состязаний, и победивший в нем оставит драгоценность у себя. Поскольку Саптырмуш уже давно не может сидеть в седле, он вправе выбрать себе замену.

Головы всех зрителей повернулись к толстому игроку.

— Я попрошу защитить мое имущество доблестного Мархуда из Стойбища Хребтолома, — заявил он и посмотрел на Дылтаркута как на покойника.

Толпа шумно одобрила его выбор. Поединок обещал стать достойным завершением праздника. А внутри у Дылтаркута все похолодело. Мархуд был единственным воином клана, кого он по-настоящему боялся. И вовсе не потому, что тот был более ловким, сильным, опытным или умелым бойцом. В воинском искусстве Дылтаркут никому не уступал. Но Мархуд стал таким известным потому, что всегда дрался насмерть. Взяв в руки саблю, он становился безумным, как будто наелся ягод беспамятника. И столкнуться с таким противником Дылтаркут не был готов. Тем более сейчас, когда он выпил столько лишающих тело ловкости напитков. Но и выбора у него не было. Лучше уж достойно умереть в бою, чем отказаться выполнить приказ вождя и лишиться жизни куда более мучительным способом.

— Повинуюсь твоей воле, Великий, — хрипло сказал Дылтаркут. — Но позволь мне хотя бы умереть со знаком доблести на груди. Пока я не проиграл поединок, пусть подарок Дингара будет у меня.

— Позволяю, — все так же немногословно согласился Шаман и приказал привести коня Дылтаркута.

К месту поединка он скакал рядом со своим противником. Мархуда долго упрашивать не пришлось. Он всегда готов пролить свою, а еще лучше чужую кровь. И обязательно попробовать ее на вкус. Это был его особый знак, как герб у рыцаря или печать у торговца. Невысокий, худой, с круглым, слишком мальчишеским для его тридцати лет лицом, он не производил впечатления опасного противника. Но руки у него были сильные, реакция мгновенная, а недостаток умения он компенсировал быстротой и яростным натиском.

И конечно, большую роль в его успехах играла слава безумца. Он и сейчас ехал, развернувшись в седле, махал рукой своим многочисленным поклонникам и хохотал во все горло, как будто ему предстояла веселая забава, а не смертельный поединок. И от этого смеха у Дылтаркута пробегал холодок по спине, опускались руки, а сердце скакало в груди, как молодой пугливец по весенней степи. Нет, он не хотел и не мог сражаться сегодня, и к тому же совершенно не видел возможности остаться при этом в живых.

Между тем Шаман дал команду начинать поединок, и противники разъехались в разные стороны, чтобы разогнаться, а затем сшибиться на полном скаку. И тут в голове Дылтаркута мелькнула простая и, как ему показалось, разумная мысль. Почему он должен покорно плестись на убой, как переставшая давать потомство самка горбача? Неужели Предкам так нужна его смерть от руки соплеменника? Из-за чего он собирается драться? Вот за эту золотую безделушку, которая и так висит на его груди.

Так чего же он ждет? Сабля у него есть, двурог тоже, и, кажется, перестал хромать. А уж чашу, юрту, жену и стадо он как-нибудь себе добудет. Пусть даже и не своим кланом. Степь большая. Если сразу оторваться от погони, потом его уже не найдут.

Решившись, Дылтаркут развернул коня, разогнался, но в последний оставшийся до столкновения с Мархудом момент отвернул в сторону и вихрем промчался мимо оторопевших зрителей. За его спиной с детской обидой в голосе ругался Мархуд. Несколько кочевников бросились к своим скакунам, чтобы догнать беглеца. Но их остановил громкий, повелительный голос Шамана.

— Стойте! — приказал он своим воинам. — Пусть бежит. Много ли доблести в том, чтобы убить труса?! Мудрые Предки сами найдут, как покарать его. И он еще пожалеет, что не захотел умереть как мужчина. А мы просто забудем что в нашем племени был такой человек. Что же касается выигрыша Саптырмуша, то он получит свои деньги у моего казначея.