Дети лампы. Книга 1. Джинн в плену Эхнатона - Филип Керр Страница 40

— Будь осторожен, — напоследок велела Филиппа дяде.

— Постараюсь.

— Это может оказаться ловушкой, — добавил Джон.

— Знаю.

Коронным блюдом Масли оказалось рагу, обильно заправленное карри и жгучим красным перцем. Несмотря на остроту, близнецы ели его с удовольствием — к огромной радости повара. Во время обеда из глубин дома появился Джалобин, в бежевом костюме-сафари и с большой соломенной панамой в руках. Он сильно похудел со времени их последней встречи в Лондоне, но выглядел достаточно бодро и с порога объявил близнецам, что готов их сопровождать.

— Никуда не пойдем, пока вы не попробуете это замечательное рагу! — воскликнул Джон. — фирменное блюдо Масли. Пальчики оближешь.

— Признаться, пахнет вполне съедобно, — сказал Джалобин. — Обычно я в этой варварской стране предпочитаю вообще ничего не брать в рот, поскольку здесь весьма своеобразные представления о гигиене. Ничего не стоит заработать… несварение желудка. И это еще очень мягкий диагноз. Завуалированный, так сказать. На самом деле это такие муки мученические, которые способен выдумать только самый изощренный отравитель. Кто-нибудь из семейки Борджиа. Или леди Макбет… Ощущение, словно тебе без наркоза вырезают все внутренности А несварение — тьфу! Мягкое нежное слово, которое не передает и сотой доли страданий, уготованных его несчастной жертве в этой богом забытой стране.

Джон картинно отправил в рот полную вилку рагу и, со смаком пожевав, проглотил.

— Но как же вы живы, если ничего не едите? — спросил он Джалобина.

— У меня в комнате стоит холодильник. В нем — бутылки с минеральной водой и баночки с детским питанием, которые я привез из Лондона. Этим и жив.

— Вы едите эту бурду? — Джон чуть не подавился — Все эти яблочно-грушевые пюре и рис со сливками и абрикосами?

— Зато вся пища простерилизована! И крышечки закрываются абсолютно герметично. В кишащем микробами Египте это единственная еда, которую можно считать на сто процентов надежной и безопасной для органов пищеварения. — На этих словах Джалобин завистливо посмотрел на тарелку Джона и облизнулся. — Но ваша еда выглядит вполне аппетитно.

— Угощайтесь, — предложил Джон.

— Право, не знаю, стоит ли… — Еще не договорив, Джалобин уселся за обеденный стол красного дерева, придвинул к себе большое блюдо с фирменным рагу и жадно втянул ноздрями его аромат.

— А этот Масли, кажется, неплохо готовит, — ворчливо сказал он. — Если вообще признавать местную пищу за пищу… — Он придвинул блюдо еще ближе и втянул аромат рагу еще глубже. — Черт возьми, ну и запах! Враз прочищает мозги. И от насморка излечивает — раз и навсегда.

— А чего вы так волнуетесь из-за гигиены? — безмятежно поинтересовался Джон. — Потому что одной рукой все труднее делать?

— Возможно.

— Извините, а можно спросить?.. — продолжал Джон. — Как вы потеряли руку? Что произошло?

— Это довольно занимательная история, — проговорил Джалобин, не сводя глаз с благоухающего карри мяса. — Я служил библиотекарем в старом читальном зале Библиотеки Британского музея и ненавидел всех читателей лютой ненавистью. Совершенные зануды и беспросветные идиоты! Но был среди них читатель, которого не только я — все библиотекари терпеть не могли. Некий укротитель тигров по имени Таг Викери. Англичанин индийского происхождения, родом из Далвича. Он писал книгу, которая, по его замыслу, должна была стать самым фундаментальным трудом о тиграх во всей мировой литературе. Ему вечно казалось, что мы, библиотекари, мешаем ему работать. И вот однажды, душным летним днем, повздорив со всей сменой библиотекарей, которая тогда работала, он решил нам страшно отомстить. Выбрав время перед самым закрытием, когда основная масса читателей уже покидает зал, Таг привел туда пару голодных уссурийских тигров и — выпустил. Нескольких моих сослуживцев они просто сожрали заживо, а мне повезло — зверюги успели только руку отгрызть.

— И что было потом с этими тиграми? — спросил Джон.

— Их застрелили люди из Королевского общества защиты животных. Вскоре после этого я потерял работу и пристрастился к воровству, благодаря чему и познакомился с вашим дядюшкой. Вот такая история. — Он взял вилку. — Думаю, если съесть совсем капельку, я не умру? — Тут он шмякнул на пустую тарелку огромную порцию рагу. Не могу же я, в самом деле, питаться только брокколи да сырно-морковным пюре? Я и так похудел за эти дни на десять фунтов. Буквально таю как свечка. И все от голода и сомнений.

— Только это очень острая еда, — предупредил Джон. — Будьте осторожны.

Джалобин рассмеялся в ответ:

— Послушай, сынок, я ел карри, когда ты еще не родился. И виндалу, и мадрас. Человек, выросший на севере Англии, так закален жизнью, что готов к блюдам любой остроты. Так что за меня, дружок, волноваться не стоит. Пусть каждый из нас сам заботится о своей фигуре и здоровье. — Джалобин фыркнул. — «Будьте осторожны»! Ишь, дерзкий мальчишка.

С этими словами он поддел на вилку побольше рагу и решительно отправил в рот.

Еще мгновение Джалобин сидел и жевал, как ни в чем не бывало, саркастически улыбаясь Джону. Он уже намеревался отправить в рот следующую порцию, как вдруг… Лицо его сначала порозовело, потом покраснело, потом побагровело…

— Черт! Рот горит! — глотая воздух, прохрипел он и выронил вилку. — Быстрее! Ну, что сидите! Воды! Воды…

Филиппа схватила графин и хотела налить воду в чашку, но он выхватил графин из ее рук и осушил залпом — до последней капли.

— По-моему, от воды только хуже, — заметил Джон. — Может, не пить столько?

— Адское пламя! — стонал Джалобин. — Еще!

— Еще воды или еще карри? — уточнил Джон.

— Воды! Воды! Ради всего святого!

Филиппа взяла графин и собралась было бежать на кухню за минералкой, как вдруг Джалобин выхватил цветы из стоявшей посреди стола вазы, отбросил их в сторону и начал жадно пить оставшуюся там зеленоватую воду. Только, похоже, и она не принесла ему облегчения.

— Сделайте же что-нибудь, — пробормотал он не вполне внятно. — Язык. У меня весь язык обуглился. Вызовите врача! Скорую!

Филиппа кинулась к телефону:

— Какой номер набирать?

— Понятия не имею, — ответил Джон, который уже совсем было решил использовать для помощи несчастному свою джинн-силу, но одумался. Вдруг после его манипуляций дядюшкин дворецкий останется вовсе без языка?

Филиппа рассуждала точно так же, поэтому она побоялась заморозить страдальцу рот.

В конечном итоге на выручку ему пришел Масли. Он забрал из рук Джалобина вазу, сказав:

— Вода очень плохо, пожалуйста, нет.

Потом он сунул ему сахарницу и велел:

— Есть. Надо есть.

Видя, что Джалобин по-прежнему не в состоянии оказать себе хоть какую-то помощь, Масли набрал десертную ложку сахарного песку и сунул ему в рот.