Fly by Night. Хроники Расколотого королевства - Фрэнсис Хардинг Страница 40

В этот момент Мошка заметила движение под лестницей. У нее на глазах Кармин выпустил из клетки волка.

Почуяв свободу, волк выскользнул наружу и стал красться вдоль стены, стараясь не привлекать внимания. Ему удалось пройти несколько метров, когда он попался под ноги аптекарю в ливрее и очках. Тот, осознав, кто перед ним, завизжал, точно кипящий чайник.

Раньше толпа делилась на два лагеря — одни болели за гуся, другие за циветту. Теперь к ним прибавилась третья группа — те, кто видел волка. Судя по крикам, она росла с каждой секундой. Сильнее всех перепугался волк. Он метался между столами и не знал, как отсюда выбраться. Люди спотыкались, налетали друг на друга, переворачивали стулья и столы, кто-то размахивал мушкетом. Самые находчивые стали прыгать в манеж, рассчитывая на убежище от волчьих зубов. Публика на балконе собралась у перил, глядя на этот балаган во все глаза.

А Кармин, совсем обезумев от страха, выпускал все новых зверей и птиц: соколов, барсуков, сов и красных ящериц, напоминавших крашеных тритонов.

Гвардейцы герцога, не обращая внимания на этот хаос, уверенным шагом прошли к двери, за которой располагались комнаты тренеров.

Буквально через минуту оттуда вышел Арамай Тетеревятник. Он невозмутимо прошел к выходу, сохраняя спокойствие, но глаза его горели бессильным гневом. Перед дверью он приостановился и, встряхнув руками, снял наручники, точно перчатки. Он положил их в пивную кружку и вышел на улицу. Без шляпы и трости, как отметила Мошка.

Едва он исчез, как из задней двери показались два констебля и стали с беспокойством осматривать зал. Еще двое констеблей вывели Хопвуда Пертеллиса, без очков и треуголки. Губа у него была разбита. Мошка ощутила дурноту.

Вслед за ними другие констебли выводили недоумевающих пожилых мужчин в мантиях, со связками ключей на поясе и в перчатках из телячьей кожи.

— Мошка, — произнес Клент, оказавшийся каким-то образом на лестнице, — жаль отрывать тебя от этого зрелища, но нам нужно идти.

Лицо его блестело от пота.

Спустившись в зал, Мошка подбежала к манежу, вокруг которого уже никого не было, кроме хозяина циветты, стоявшего на четвереньках и пытавшегося поймать своего зверя. Сарацин же, завидев Мошку, вспрыгнул на ящик и, взмахнув крыльями, перепорхнул ей в руки.

— Джентльмены! — кричал распорядитель. — Сохраняйте спокойствие! Прошу вас, уберите мушкеты. Бой объявляется закрытым. Победителем становится показавший небывалое мужество хохлатый орел короля Прэля!

Это было последнее, что услышала Мошка перед тем, как они с Клентом и Сарацином вышли на улицу и дверь за ними закрылась.

Если она и чувствовала что-то кроме безграничной радости от того, что Сарацин снова с ней, так это глубочайшее изумление, что Клент даже не задержался, чтобы забрать причитавшиеся ему пять шиллингов. Будь она чуть внимательней, она бы отметила, что они шагают по ночному городу без факельщика. А надумай она поднять взгляд с растрепанного Сарацина на Клента, она бы поняла по его бледному лицу, сжатым губам и сведенным бровям, что в таверне случилось что-то очень серьезное.

К тому времени как шум потасовки в таверне затих вдали, начал накрапывать дождик. Даже не моросило, а вообще сыпалась водяная пыль, но мостовая стала мокрой и скользкой, так что Мошка с трудом поспевала за Клентом.

— Мистер Клент…

— Не тормози.

— А нельзя помедленнее?

— Нет.

Они свернули в Снулый переулок, где жил слепой, лепивший жировые свечи. Выставленные на подоконнике, разные по длине, кривоватые, они походили на пальцы упыря, лезущего из могилы.

Внезапно Клент остановился и поднял взгляд на луну, полную и белую. Он моргнул, надо думать, из-за дождя. Потом провел рукой по лицу и волосам. В глазах его читалось беспокойство, близкое к смятению.

— Катастрофа, — пробормотал он. — Ужасная катастрофа.

— Но мы же победили, мистер Клент! — сказала Мошка, решив, что Клент не слышал последних слов распорядителя боев. — Сарацин побил циветту и… еще уйму народа — уж такой он гусь.

— К утру весь Манделион будет охвачен…

— Ну да, в таверне была половина города — благородные, мастеровые, школяры, и все они видели Сарацина!

— Все попались… одним махом…

— Ага, попались, еще как! И поделом!

Клент ослабил шейный платок, словно ему стало трудно дышать.

— Вариантов нет, — сказал он, — будет война.

Мошка уставилась на него в недоумении.

— Чего?

Клент, кажется, только сейчас осознал, о чем щебечет Мошка. Воззрившись на нее, он переспросил:

— Что не ясно? Мошка, пойми, герцог арестовал всех Ключников в Манделионе.

Он тяжело вздохнул.

— Так… ведь это же здорово. Или нет?

— Нет! Ни разу не здорово!

Никогда еще Мошка не видела Клента таким раздраженным. Сейчас в нем не осталось и следа обычной вальяжности — он превратился в один сплошной нерв.

— Есть правила, дитя! — воскликнул он. — Понимаешь, правила! Много лет устав гильдий был единственной силой, которая не давала Книжникам и Ключникам вцепиться друг другу в глотки. Народ по тавернам может сколько угодно орать, что верен своим королям, это пустые слова. Нет и быть не может других правителей, кроме гильдий. Только они поддерживают порядок в королевстве, и все это понимают. Но если гильдии начнут войну… я даже боюсь представить, что будет. Мэбвик Ток ожидал, что Ключников выставят на посмешище, может, припугнут, но только не возьмут под стражу! Пресвятые Почтенные, завтра их будут судить! Ты хоть представляешь, что случится, если Ключников казнят? О чем только думал герцог?

Мошка покачала головой.

— Ключники решат, — продолжал Клент, — что это Книжники подстроили. Они обвинят их в нарушении устава. И начнется война. Книжников будут запирать в собственных домах и душить цепочками от ключей. А Ключников будут резать железными перьями и прессовать печатными станками. Речники встанут на сторону Книжников, а Извозчики поддержат Ключников, каждая гильдия поддержит одну из сторон, вплоть до Игроков и Мельников. Повсюду будут кровавые расправы — на улицах, в домах и на реках. В городах начнется голод, и солдаты примутся за мародерство. А короли с королевами, столько лет сидевшие тихо в своих замках, бросят в мясорубку наемные армии, лишь бы подняться на волне смуты. Ну как, здорово?

Мошка стояла с открытым ртом. Даже не скажешь, что ошеломило ее сильнее: картина будущего, нарисованная Клентом, или сам Клент, потерявший всякое самообладание.

— Я… даже не думала…

— Еще бы. Зачем тебе?

Клент взглянул на нее со смесью жалости и сочувствия.