Хроники ведьм. Наследство колдуньи - Мирей Кальмель Страница 40

Лина повернулась к Ангеррану и Мунии и невесело улыбнулась. Она находилась в той части хижины, где дети не могли видеть ни ее, ни оружие.

— Выйдем ненадолго! — сказала она и выскользнула в дверь.

Удивленные и взволнованные этой переменой в поведении, супруги последовали за ней. Лина не стала их дожидаться. Она уже шла к сараю, примыкавшему к северной стене дома. Чтобы попасть в него, нужно было обойти всю хижину.

Они оказались там, где разговор взрослых точно не могли услышать дети. Рядом стоял ослик и жевал свое сено. На глинобитном полу Лина нарисовала крест.

— Однажды ночью, за два месяца до того, как приехали вы, Хуан вернулся, — сказала она.

Ангерран мягко накрыл ладонью ее руку, сжимавшую саблю, и она бессильно повисла. Лина посмотрела сначала на него, потом на Мунию.

— Дети уже спали. Выглядел он как настоящий пират, поэтому я решила, что он сбежал с корабля, на котором его заставили служить, когда поймали в море и увезли от родных берегов.

— Но все ведь было не так? — спросила Муния.

Лина отрицательно помотала головой.

— Несколько дней назад пираты напали на торговый корабль, не зная, что на нем полно госпитальеров. Пиратам удалось победить, но ценой многих жизней.

— И решили набрать людей в деревне, чтобы пополнить свои ряды, — предположил Ангерран.

— Хуан привел их к нашему берегу, чтобы отомстить жителям за прошлые обиды и чтобы сообщить мне, что он жив. Пока его товарищи бесчинствовали в деревне, он втайне от всех пришел сюда. Один. Сказал, что вполне доволен своей новой жизнью, и дал мне мешочек с драгоценными камнями. Свою долю добычи.

Она усмехнулась, печально и горько.

— Эти камни он хотел обменять у меня на сына.

— И что случилось потом, Лина? — ласково спросила Муния.

— Он вошел в дом, разбудил меня и сразу закрыл мне рот рукой, чтобы я не закричала. Потом привел меня сюда, чтобы мы могли спокойно поговорить. Думаю, я решилась, когда узнала о смерти отца. Или, скорее, когда услышала, как Хуан об этом говорит — с презрением, а ведь раньше он уважал моего отца за его порядочность…

Она взмахнула свободной рукой, словно желая отогнать воспоминания, и снова кончиком сабли нарисовала на полу крест.

— Это — единственное место на вершине этой скалы, где под полом земля, а не камень. Хуан узнал об этом, когда строил этот сарай. Я сразу поняла, откуда она здесь взялась. Точно такие же места есть и там, где живет моя двоюродная сестра. Раньше на этом месте была могила великана, но потом с нее сняли надгробие, а яму засыпали землей.

Муния и Ангерран обменялись грустными взглядами. «Неужели Айна сошла с ума, раз говорит такие странные вещи?»

Женщина подняла голову и снова по очереди посмотрела в лицо каждому из них.

— Не спрашивайте у меня, как я смогла это сделать. Тот, кого я видела перед собой, уже не был человеком, которого я любила. Я сказала, что не дам ему забрать с собой нашего старшего сына. Я не дала ему прикоснуться ко мне. Я попросила, чтобы он ушел и оставил нас в покое. Хуан разозлился, ударом сбил меня с ног и выхватил свою саблю. Он набросился на меня и приставил лезвие к горлу. Но я не думаю, что он хотел меня убить. Он надеялся, что все будет, как раньше. Хуан все еще любил меня, Муния. Он без конца повторял это. Я читала это в его взгляде, но только теперь это был взгляд чудовища. И я закрыла глаза. Хуан отбросил саблю, чтобы овладеть мной. Не знаю, как, но мои пальцы нащупали рукоять. Потом все случилось очень быстро… — всхлипывая, закончила она свой рассказ, внезапно почувствовав всю тяжесть содеянного.

Лина пошатнулась, и сабля упала на пыльный пол. Ангерран наклонился и поднял оружие, а Муния тем временем увлекла Лину к телеге, у которой было разбито одно колесо. Хозяйка дома присела на край телеги и, не отпуская руки молодой женщины, глазами указала ей на то место, с которого она только что сошла.

— Я закопала его там, вместе с моей забрызганной кровью одеждой и его добычей. Потом я долго ждала, положив рядом саблю. Я знала, что не справлюсь с несколькими пиратами, но сыновей я бы им добром не отдала. Из деревни нашего дома не видно, видны только руины башни. Это ли спасло нас, не знаю. Но пиратский корабль ушел в море. Думаю, они решили, что Хуан дезертировал. Но если они вернутся…

Все трое долгое время молчали.

— Возвращайтесь в дом. Я починю колесо телеги. Как только я закончу, мы поднимем бочонки наверх и уедем, — решил Ангерран.

И, ни минуты не медля, он наклонился, чтобы получше рассмотреть разбитую втулку.

Этой ночью, как и накануне, Матье спал плохо. В окрестностях Сассенажа было жарко, стояла удушливая духота. Юноша перевернулся на бок осторожно, чтобы не разбудить младшего брата, с которым делил кровать. Луи лежал на спине, широко открыв рот, и громко храпел. Матье улыбнулся. Он тысячу раз щипал его, чтобы хоть ненадолго в комнате стало тихо, а то и бросал в рот пойманных на лету мух — но все было бесполезно. Ему захотелось размять пальцы рук, как раньше, но он вовремя спохватился. Днем ему удавалось забыться, во многом благодаря постоянному присутствию рядом Фанетты. Но с наступлением темноты перед глазами снова вставало лицо Альгонды. Вот и сейчас он внезапно проснулся с мыслями о ней и о младенце, которого она, сияя от счастья, протягивала ему навстречу. Помнил он и то, чем закончился этот сон: Альгонду и ребенка уносила в своих когтях отвратительная Марта. Неужели этот кошмар никогда не кончится? Матье долго лежал и смотрел, как шевелятся во сне губы брата, пытаясь забыть тревожное сновидение, но страх, что стоит ему закрыть глаза, и оно снова оживет, мешал ему заснуть. Отчаявшись найти успокоение в сне, он соскочил с кровати, обошел ложе отца, натянул брэ и вышел в ночь. Во дворе, утонувшем в густой тени замка Сассенаж, было пусто. Медленным шагом, потягиваясь на ходу, чтобы размять спину, он обошел донжон. Через несколько часов он снова встанет у печи, и пройдет еще один день. Как и каждую ночь, когда бессонница выгоняла его на улицу, вскоре он оказался у дома кузнеца. Здесь Матье остановился. Был ли это зов оружия? Или жажда крови? Жажда мести? Избавится ли он когда-нибудь от этого наваждения? «Не раньше, чем барон и эта дрянь заплатят за оскорбление!» — повторил в который раз голос мщения внутри него. И все же Матье знал, что до сих пор всей душой любит Альгонду, что совсем его не радовало.

В тишине раздался лязг металла. Матье замер от неожиданности, навострив уши. Звук исходил из дома кузнеца. Юноша отступил в тень. Дверь дома открылась. Набросив на плечи накидку, Фанетта переступила порог. Волосы девушки были покрыты ночным чепцом, в руке она держала кувшин. Она остановилась и зевнула, прикрыв рот ладошкой, хотя сейчас ее никто не мог видеть. Матье улыбнулся.

— Перед кем ты манерничаешь? Перед летучими мышами? — насмешливо спросил он, выступая из тени.

Девушка вздрогнула и прижала пальцы к губам, чтобы не вскрикнуть от испуга и удивления. Юноша поспешил сказать: