Ночь судьбы - Дмитрий Казаков Страница 40

Заглядевшись на убранство, Луций не сразу опустил глаза. Посреди помещения обнаружился стол, большой, каменный. Вокруг него – кресла, много, но заняты только шесть. Шесть оцепеневших, застывших в вечной, как кажется, неподвижности фигур – маги. Балахоны, такие же, как у провожатого, украшены изображением Горна. На столе, в самом его центре – шар. Огромный, молочно-белый кристалл, светящийся изнутри.

– Подойди, – мощный голос прозвучал сразу со всех сторон. Ни один из магов при этом не пошевелился.

Луций пожал плечами и направился к столу. Под ногами что-то негромко хрустело.

– Положи руки на камень, – казалось, что говорят сами стены. Голос обрушивался с такой мощью, что Луций невольно присел.

– Я? На этот? – спросил он неуверенно.

– Положи руки на камень, – говорящий (или говорящие?) не высказали ни гнева, ни удивления.

– Хорошо, хорошо, – пробормотал Луций. Осторожно приблизил ладони к сияющему кристаллу. Гладкая поверхность оказалась горячей. Ощущение такое, словно опустил руки в светящуюся теплую воду.

Как только ладони Луция оказались на кристалле, внутри камня наметилось движение. Огнебородый в испуге попытался отнять ладони, но руки словно прилипли. Кристалл налился алым, будто его наполнили свежей кровью. Багряные сполохи заметались по помещению, коснулись лица Луция, и тут же боль вспыхнула в его позвоночнике. Острая, но терпимая. Ударила и пропала, вместе с алым цветом. Камень вновь сиял мирной белизной.

– Все? – спросил Луций, хотя чувствовал, что руки ничего не держит.

На этот раз ему ответили прямо. Один из магов, сбросил капюшон, обнажил лицо старого пройдохи и сказал устало:

– Отойди от камня и сядь вон там. Будешь слушать.

Пока Луций устраивался на предложенном стуле, обнажили головы и остальные маги. Все, как один, седоголовы, седобороды, лишь у одного мелькают черные пряди в волосах. Но лица моложавые, на них нет привычных для пожилого горца морщин и шелушащейся кожи.

– Что, удивлен тем, как мы выглядим? – усмехнулся один из магов, глядя на выпучившего глаза Луция.

– Ага, – просто ответил Луций.

– Время не имеет власти над нами. Но сейчас речь не о нас, а о тебе, – шесть пар глаз скрестились на Луций, и он ощутил себя, словно горшок на огне.

– Зачем я здесь? – спросил он, набычившись.

– Тебя выбрал Творец, – пришел ответ.

– Меня? Зачем? – ощутив, как начинает кружиться голова, Луций ухватился за стул.

– В начале каждого Цикла Творец выбирает Племя из Семи, которое будет в течение этого Цикла властвовать над остальными. Для того чтобы Выбор мог состояться, в Храм Судьбы, что стоит далеко на юге, должны прийти семь созданий Творца, по одному от каждого Племени. Из семерых из Храма вернется только один. Что происходит с остальными в Ночь Судьбы, нельзя даже представить. Через месяц закончится Цикл Воды, начнется Цикл Огня, и цверг должен быть среди вошедших в Храм. Камень Предков, – говоривший маг кивнул в сторону белого кристалла, – показал нам, что ты именно тот, кого мы ищем. Что только ты способен добраться до Храма.

– И что? – нахмурился Луций, заподозрив неладное.

– Ты должен будешь отправиться на юг.

– Прямо сейчас? – Огнебородый хотел вскочить, но странная тяжесть навалилась на плечи, удержала.

– Прямо сейчас, – твердо ответил маг. – Иначе ты можешь не успеть. Увы, мы вынуждены лишить тебя права выбора. Наши служители проводят тебя до границ степи. Ты получишь все, что нужно в дороге. Остальное – в руках Творца.

– Так, – привычка, инстинкт повиноваться служителям Горна, заложенный в Луция с рождения, впитанный десятками поколений предков, с трудом сдерживал напор простого желания послать подальше магов с их проблемами и вернуться домой. – Неужели без этого нельзя обойтись?

– Нельзя, – маги закивали. – Это нужно Племени, это залог его выживания.

– Хорошо, я поеду, – здравомыслие победило эмоции. Луций ощущал себя так, словно отодрал кусок от собственного сердца. В груди ныло, глаза щипало. Но он хорошо понимал, что просто так вернуться домой ему не дадут, А даже если и дадут, то жизнь после отказа вряд ли станет веселой и радостной. Судьба изгоя – что может быть горше.

Солнце передвинулось с момента этого разговора совсем немного, когда из южных ворот города Лонга выметнулись на невысоких горных лошадках четверо всадников. Шаловливый солнечный луч коснулся лица одного из них, обжегся о пламенеющую бороду и удрал, обиженный.

Старик

Некоторое время стояли на опушке, вслушивались в звуки ночи, не решаясь выйти на открытое место. Ночная степь представлялась гладким белым полем, на котором за версту видно и за пять – слышно. Ратан решился первым. Яростно выдохнул и шагнул, оставляя деревья позади:

– Эх, чему быть, того не миновать. Вперед.

За воеводой потянулись и остальные. Вокруг темно, хоть глаз выколи. Взгляду зацепиться не за что. Но, когда идешь, степь не кажется гладкой. Снег лежит неровно, полно ям и колдобин. Как оказалось позже, и лес не совсем закончился. Протопали версты три и уперлись в осинник, густой, непролазный. Пришлось обходить.

Шли всю ночь, на привалы не останавливались. Прошли, все же, меньше, чем ожидал Родомист. По его расчетам вышло около двадцати верст. Потом придется наверстывать, загоняя себя. Но это – потом. А сейчас – близится рассвет, и нора искать место для дневки. Горизонт окрасился алым, а проводник все продолжал идти.

– Эй, Хорт, ты помнишь, что прятаться пора? – догнал его Родомист.

– Э, помню, – охотник замотал головой, и Родомист понял, что Хорт до такой степени устал, что идти еще может, а думать – уже нет.

– Пора-пора, – поддержал учителя, отчаянно зевая, Леслав. – Пора на отдых.

– Так вон и роща, как раз! – обрадовался Хорт.

К рощице, что так кстати обнаружилась немного к западу, добрались едва-едва. К этому моменту рассвело окончательно.

– Придется спать прямо на снегу, – заметил Ратан, роясь в заплечном мешке. – Лапника тут нет.

– Ну, веток под себя мы найдем, – ответил маг. – А вот сверху как-то надо закрыться. Березнячок-то жидкий.

Пришлось отрыть в снегу яму, закрыть сверху ветками. Едва справились, как остроглазый Хорт углядел на небе темную точку.

– Это никак дракон? – заявил он, вглядываясь, и страх звучал в голосе.

– Быстро в укрытие! – маг толкнул норовившего остаться посмотреть Леслава в спину, и сам спустился в убежище, пахнущее березой и сыростью.

Всадник

Гобар безумно любил летать на драконах. Чувствовать под ногами бока могучего зверя, ощущать рядом мощь огромных крыльев, видеть, как под тобой, далеко внизу, проносится земля, словно ты сам обрел крылья. Пусть даже холодный ветер бьет в лицо, выжимая слезы, пускай выдувает тепло из-под одежды, а ту часть тела, что пониже спины, давно уже натерла чешуя. Драконы, хоть по приказу победившего в Выборе и носят всадников, седла на терпят, и если его на них надеть, просто отказываются взлетать.