Стеклянная магия - Чарли Хольмберг Страница 40

Повозка ведь откуда-то ехала, и лошади не выглядели усталыми, думала Сиони.

Еще несколько часов, и я выберусь, обнадеживала она себя.

Лес поредел, дождь то припускал, то прекращался, а прячущееся за тучами солнце совсем не грело. Сиони на ходу растирала озябшие пальцы и тщетно искала вокруг признаки жизни. Заметив кролика, она на мгновение пожалела, что умеет только готовить дичь, а не охотиться на диких животных.

Она ловила дождинки открытым ртом, чтобы утолить жажду, но капли были очень мелкими и летели настолько непредсказуемо, что не чувствовались на языке. Превозмогая ноющую боль во всем теле, Сиони шла дальше. Дорога казалась бесконечной. Сиони стискивала в руках осколок зеркала и мысленно молилась: Дилайла, магичка Эйвиоски, отыщите меня! Услышьте меня, пока Грат меня не нашел!

Она старалась не думать о родных, но мертвая тишина только нагнетала тревогу. Ей мерещились Маршалл и Зина. Брат лежал на полу мясного склада, а Зина висела на одном из крючьев. Возле погибших стояли Эмери и констебль.

И теперь во всем будет виновата Сиони.

Решительно вытряхнув навязчивые мысли из головы, Сиони осмотрела дорогу за своей спиной – ей мерещились то тяжелый топот, то вспышка рыжих (хотя и не столь ярких, как у нее) волос. Но ничего подобного – она была абсолютно одна. И она не чувствовала тревоги, от которой волосы поднимались дыбом, как в тех случаях, когда поблизости «прогуливался» Сарадж.

Наконец Сиони увидела второй опознавательный знак. Надпись гласила: «Zuydcoote – un kilometre au sud-est». [2] Сиони решила, что «kilometre» означает километр, а вот остального разобрать не смогла. Тем не менее знак указывал на то, что цивилизация находилась где-то рядом.

Она спасена!

Сиони ускорила шаг – в животе уже явственно бурчало – и вскоре, к великому своему облегчению, обнаружила пологий холм, покрытый скошенной травой-росичкой. На его вершине стоял маленький коттедж из красного кирпича. Ощутив в себе прилив, казалось бы, уже иссякшей энергии, Сиони перебежала через дорогу и бросилась к домику. Поднимаясь по холму, она запыхалась, но запретила себя останавливаться и упрямо шагала прямо по траве. Поднявшись на узкое крыльцо, Сиони постучала в дверь, которую украшала блеклая табличка со словом: «Claes».

Внутри послышались шаги, сопровождаемые скрипом половиц. Наружу выглянул облысевший мужчина лет этак под пятьдесят.

– Здравствуйте… извините… – промямлила Сиони, – но я заблудилась и мне нужна помощь. У вас есть телеграф?

Мужчина сдвинул брови.

– Et, qui etes-vous? Je ne parle pas l’anglais [3].

Как хорошо было бы, окажись сейчас рядом Дилайла! Она бы все сразу перевела!

Сиони покрепче стиснула осколок зеркала одной рукой, а второй ткнула себя в грудь.

– Сиони. Заблудилась. Из Англии, – проговорила она и указала куда-то, где могла бы находиться Англия. А потом ее осенило.

Засунув зеркало за пояс юбки, она сделала пальцами несколько движений, как будто писала.

– Бумага… – проговорила она. – Э-э… папель? Папир? Сии-вуу-плей.

Она подумала, что исковерканные таким образом слова будут походить на французские.

Хозяин медленно кивнул, распахнул дверь и жестом пригласил незваную гостью в дом.

В гостиной на диванчике абрикосового оттенка сидел другой мужчина, чуть постарше первого. Он читал газету, лежавшую на его коленях, но при виде Сиони встрепенулся и с любопытством уставился на девушку.

Мужчина, открывший дверь, подошел к письменному столу, который стоял в углу комнаты, и извлек из его ящика блокнот и карандаш.

– Papier? – вопросительно произнес он, обратившись к Сиони.

– Да, да! Э-э… oui! – воскликнула Сиони и схватила блокнот. От ощущения знакомой щекотки в пальцах у нее сразу полегчало на душе.

Под пристальными взглядами обоих хозяев она быстро настрочила длинную фразу на первой странице и с подчеркнутой выразительностью прочла вслух:

– Сиони перенеслась сквозь зеркало неизвестно куда, оказалась в совершенно незнакомом месте и не знает, как попасть домой.

Она создала иллюзию, которая наилучшим образом проиллюстрировала запись – в воздухе перед Сиони заплясали полупрозрачные сценки ее недавних злоключений.

Хозяева коттеджа как-то встревожились, но затем успокоились и лишь изумленно следили за происходящим.

Сиони написала в блокноте еще несколько строк и прочла:

– Сиони пытается понять, куда она попала.

В комнате появилась карта Европы, над которой висел вопросительный знак, а между Англией и Францией торчала обычная железная кнопка.

– Belgique, – заявил первый.

Потом он почему-то замялся, покосился на второго мужчину (Сиони предположила, что любитель газет – его брат) и повторил по-английски с чудовищным акцентом:

– Бельгия.

– Бельгия? – уточнила Сиони, и иллюзия расплылась, будто ее нарисовали акварельными красками на влажной бумаге.

Я чувствовала запах океана… Это где-то за Английским каналом. Вот, значит, куда меня закинуло через зеркало.

А как мне вернуться домой?

– Осветитель? – спросила Сиони, изобразив под надписью схематичную фигурку с зеркальцем. – У вас есть поблизости Осветитель? – Она подошла к окну и постучала пальцем по стеклу.

Младший из хозяев повернулся к брату и пробормотал:

– Je pense qu’elle est celle qu’il veut. Elle est rousse. Elle enchante papier [4].

– Papier, – с жаром кивнула Сиони. По крайней мере, это слово она знала. – Oui, papier [5].

Брат насупился, и первый из собеседников жестом предложил Сиони следовать за ним. При этом он недвусмысленно протянул руку, и Сиони неохотно вернула ему блокнот. Может, братья-бельгийцы расщедрятся и заодно предложат ей перекусить. У нее в животе громко забурчало. Она втайне надеялась, что хозяин дома все услышал.

Но если он и услышал, то виду не показал.

Сиони переступила порог крошечной, но очень опрятной кухни и спустилась по кривой лесенке вниз – она была вынуждена пригнуться, чтобы не удариться головой о потолок. В подвале она прошла мимо закрытой двери, после чего хозяин привел ее в смежную прямоугольную комнату. Здесь не было ничего, кроме ивовых корзин в углу и старого зеркала в растрескавшейся раме, которое стояло у стены.