Тьма уже внутри - Алана Русс Страница 41

— Мика, — осторожно протянул Бранов руку, и я невольно отступила.

Попросту контролировать свое тело была не в силах.

— Это был ты… Это тебя я слышала там.

— Мика…

— Не подходи! — выставила я обе безбожно дрожащие руки перед собой. — Ты… не человек! Ты…

— Oh mein Gott! [2] — поднос из рук Розы с грохотом полетел на пол. Аккуратно уложенные бутерброды разлетелись во все стороны. — Он все же проснулся…

[2] О, Боже мой! (нем.)

— Кто проснулся? — сглотнув, медленно повернул голову Ян. — О чем ты?

— Иное начало, — в глазах у женщины стояли слезы. — Она так и писала… Говорила, что однажды он проснется в тебе. Oh mein Gott! Oh mein… — в муках обхватила Роза голову руками, и плечи ее затряслись от рыданий.

**Междуглавие**

Вот уже почти четверть часа Лилия взволнованно перебирала краешек клеенки на столе. Роза упорно продолжала ждать, пока она решится рассказать то, что так ее тревожит. Тревожит уже несколько месяцев кряду.

— В общем…

Роза качнула головой, показывая, что слушает со всем вниманием, но Лилия вновь судорожно вздохнула, и пальчики заплясали по контуру неживых нарисованных цветов.

— Лили, я слушаю тебя. Говори. Прошу, не молчи только! — взмолилась наконец Роза. — Ты знаешь ведь, мне можно что угодно рассказать.

Лилия кивнула и подняла на нее голубоглазый взгляд. Роза, как старшая сестра, и впрямь всегда старалась быть для Лили оплотом уверенности и счастья. Потому, даже несмотря на строгость регламента отдела и значимость договора о неразглашении, подписанного в здравом уме и ясной памяти, Лилия каждый раз умудрялась поведать все. И даже чуть больше.

Конечно, это было несколько эгоистично с ее стороны. Все невероятные рассказы о Хаосе и оживающих книгах если и не пугали Розу, то заставляли волноваться за сестру. Тревожиться до боли в сердце, когда после очередного похода со связанной группой в материю Лилия не приезжала в тот же день с тортом и новой порцией рассказов о приключениях.

Но жить в неведении для Розы было бы в разы мучительнее. Ведь невероятно крепкая связь между сестрами, еще в детстве потерявших родителей, подсказала бы, что дело нечисто. Да и для Лилии, извечно вращающейся в водовороте опасностей, жить так было куда проще. Иногда нужно было поделиться. Поделиться хоть с кем-то, кто поддержит и не сочтет сумасшедшей. Ведь даже в Ордене близкой души для юной фройляйн [1] Стольцберг так и не нашлось.

[1] фройляйн — девушка (нем.)

— Лили, — напомнила о себе Роза, и та вздрогнула, сцепив пальцы в замок. — Я тебя слушаю.

Судорожный вздох, и слова наконец полились.

— Ты ведь помнишь, я рассказывала, что новый проект «Ворон» наконец дал плоды?

— Ты о тех исследованиях природы темного Хаоса, что всячески пытался прикрыть твой начальник?

— Да, — вскинула голову Лилия, сверкая глазами будто в лихорадке. — Он просто не понимает. Все они не понимают! Им проще выполнять свою работу без лишних вопросов и размышлений. Никому и дела нет до прорывов! До открытий, что позволят сделать не только наш мир, но и бесчисленное множество иных, лучше!

Роза сдержанно кивнула, положив руку на плечико сестры. Та вздрогнула, вынырнув из дум.

В последнее время Лилия вела себя странно. Выглядела чуть отстранённо, частенько бормотала что-то сама себе. Но Роза и думать не смела, что Лили сошла с ума. Всему есть объяснение. А с той работой, что есть у сестры, объяснение быть просто обязано.

— Я понимаю, — мягко улыбнулась Роза, ободряюще сжав плечо пальцами. — Пока не доказано обратное, в своей правоте сомневаться нельзя.

— Но я доказала! — воскликнула Лилия, ожив. — Тот Хаос вышел на контакт с нами. Он не пытался меня иссушить, Роза! Он интеллектуально и эмоционально развит ничуть не хуже, а, быть может, и лучше человека! Возможно, это совсем иная раса, в сравнении с которой мы, люди, всё еще дети в колыбели.

— Ты странные вещи говоришь, — засмеялась Роза. — Этот ваш Хаос, будто инопланетянин какой-то!

— А что если и так? — вновь поникла Лили. — Разве это плохо? Разве заслужил он недоверие лишь потому, что отличается от нас? Заслужил ли быть уничтоженным лишь потому, что кто-то из ему подобных теряет контроль?

— Конечно, нет, — чуть настороженно, дивясь жару, с которым говорила сестра, отозвалась Роза.

— Конечно, нет, — вторила ей Лилия совсем тихо. — Они ничуть не хуже нас. Ничуть, — обняла она себя за ребра, чуть согнувшись.

— Что такое? Тебе плохо?

Но Лилия продолжала сидеть, обхватив себя руками, зажмурившись и, кажется, даже дыхание затаив.

— Лили, не пугай меня, meine Sonne! [2]

[2] meine Sonne — мое солнце (нем.)

От тревоги пересохло во рту, но Лилия наконец откликнулась на зов. Распрямилась и заговорила твердо.

— Я была в материи.

— Я знаю, — поджав губы, щедро отсыпала себе в чашку Роза несколько ложек сахара с горкой. — Ты в курсе, что я не одобряю твои походы со связанными парами, но раз уж…

— Я была в материи одна, — с сияющими глазами перебила Лилия, вцепившись в руку сестры. — Одна, понимаешь!

— Но это ведь невозможно. Ты же говорила, что без связанных пар попасть…

— Но я была! — захохотала Лили. — Роза, я была в материи одна! Без связки и пары! Хаос пригласил меня.

— Пригласил? Что-то я совсем не понимаю…

Нет. Роза понимала. Начинала понимать. И когда Лилия вновь заговорила, пришла едва ли не в ужас.

— Я была в материи одна, потому что Миарх согласен был говорить только со мной. Он сказал, что моя душа прекрасна. Сказал, что не встречал никого, кто слышал бы его так же, как я.

— Миарх?

— Так его зовут, — пояснила Лилия. — Он сказал, что у него сотни имён, но прочие в нем давным-давно слились и объединились. Поэтому я могу называть его так.

— Но зачем же ты рисковала собой? — вскинулась Роза. — Пусть другие Слышащие ходят в эти ваши материи. Лили, ты одна у меня! Одна! Ты рискуешь! Он ведь запросто мог тебя захватить! Твоя аура цела?

— Абсолютно цела. И не выдумывай, я у тебя не одна, — как и обычно тепло улыбнулась Лили и коснулась значительно округлившегося в последние месяцы животика сестры. — У тебя есть любимый, есть семья.

— Ты тоже наша семья, — неосознанно обхватила Роза живот ладонями, словно защищаясь. — Так что и ты никогда одна не будешь.

— Не буду, — послушно согласилась Лилия и совсем тихо добавила. — Теперь не буду.

Входная дверь хлопнула. Послышался голос вернувшегося на обед Родиона. Он вошел в кухню, как и всегда громогласно изъясняясь. Но едва завидев маску страха застывшую на лице жены, осекся.