Наследие орков - Денис Юрин Страница 41

Отличная от окружающих одежда, небогатырское телосложение и молодость часто затрудняли моррону плодотворный процесс задушевного общения. Дарку уже много раз приходилось наталкиваться на подобный прием и доказывать свои права, ломая скамьи о хребты заносчивых грубиянов. Однако на этот раз побоище не состоялось, у моррона было много дел, а сладостный час развлечений еще не наступил.

– Чего те надо, чувырло заморское?! – проголосил здоровенный бугай из-за крайнего стола. – У нас сегодня только для орлов, попугаи в другой клетке!

Дружный хохот прокатился по залу, даже официантки смеялись над ним, не пытаясь скрыть отвращения к разукрашенной клепками да аксельбантами куртке и голубым глазам, по-детски наивно смотревшим на мир из-под длинного козырька кепки.

– Сто континенталок… до центра! – прервал моррон всеобщее веселье и бросил на ближайший столик три помятые бумажки.

Гомон моментально утих. Вид наличных привлек внимание весельчаков, а звуки нарочито подчеркнутого южногерканского акцента заворожили слух.

– Иди на стоянку, сейчас их смена! – не отрывая взгляда от стола, произнес угрюмый мужчина, по-видимому наиболее авторитетный и уважаемый среди джентльменов извоза.

– Сто пятьдесят! – Моррон бросил на стол еще одну бумажку.

– Панорыч, паренька, похоже, приперло! Морозняк сегодня вишь какой, а он… – неуверенно произнес бородач в тулупе.

– На стоянку! – более жестко проговорил старший и для подтверждения окончательности своего решения обвел лица присутствующих строгим взглядом.

– Триста! – принял Дарк вызов главаря водительской шайки и тут же подкрепил свои слова новой порцией измятых купюр.

– Да чтоб тебя с твоими правилами! – взорвался бородатый верзила с крайнего стола и в негодовании обрушил кулачище на пустующую рядом с ним скамью. – Мы же с ночи совсем пустые пришли, нет клиенту… нету! А жрать-то надо!

Главарь стиснул зубы и собирался устроить зарвавшемуся оппозиционеру показательный разгон, однако прокатившийся по корчме недовольный ропот заставил его пойти на уступку требованиям изголодавшихся без навару масс.

– Хорошо, но правила ты знаешь. Если что, с Щавием сам объясняться будешь!

– Не пужай, ученые! – буркнул в ответ здоровяк, поднялся в полный рост и, захлестнув на могучей груди тулуп, направился к выходу, не забыв, конечно же, по дороге сгрести в карман валявшиеся на столе деньги. – Пошли, геркашка околелый! Сколько вас, чудил, не учишь, что в руки деньги давать надо… в руки… все без толку!

– Подгонишь машину к выходу, даю тебе пять минут! – голосом, не терпящим пререканий, скомандовал Дарк, как только они с водителем покинули забегаловку.

– Не положено! – буркнул на ходу великан, даже не замедлив шаг.

– Еще сотня сверху, – стоял на своем Дарк, – или машину к выходу, или гони свой тулуп, зря я, что ли, деньги плачу?!

Последний аргумент оказался убедительным и весомым. Таксист остановился и зачесал в бороде. В конце концов, желание получить бумажки с портретами великих деятелей Континента перевесило страх перед запретами дорожной полиции.

– Уговорил, но только шустро, без проволочек! – нехотя произнес великан и выскочил на морозную стужу.

Беглец и не думал медлить. Находиться долго на одном и том же месте было чрезвычайно опасно, к тому же впереди было много дел. Заплатив водителю в пять-шесть раз больше, чем на самом деле стоила поездка, моррон заботился не только об удобствах изъеденного холодом тела. Его могли поджидать. До стоянки такси было сорок шагов, тридцать метров по открытой, немноголюдной в утренний час местности. Подстрелить бегущего человека мог любой новичок, впервые взявший в руки снайперскую винтовку. Слишком много вокруг было непонятного, чтобы халатно относиться к вопросам безопасности и подставляться под удар.

К выходу, тарахтя, подъехал энергомобиль, водитель открыл дверцу, и Дарк, сделав глубокий вдох, кинулся к спасительному сиденью. Замерзнуть он не успел, получить пулю в голову тоже. Очередной этап злоключений был успешно завершен.

* * *

Сто веселых чертенят поселились в голове Дарка и, отмечая новоселье, устроили отменную вечеринку с танцами, игрой на барабанах и подвываниями. Так громко и грозно работал мотор такси, спутанного поначалу не разбирающимся в марках местных энергомобилей морроном с виверийским «Ланканселом 733», снятым с производства лет эдак тридцать назад.

Заполняя салон жутким гудением, мощный мотор тащил приплюснутую по бокам кучу металлолома, называемую полессцами энергомобилем, по наезженной колее. Они пятнадцать минут назад выехали из зоны аэробазы. Дорога шла через заснеженную рощу, встречных машин не было, а метрах в ста позади уже минут пять как маячила какая-то маленькая машинка, по-видимому тоже местного производства.

Стало скучно, однообразие дороги навевало грусть, а верзила-водитель, как назло, молчал, то ли не зная, о чем говорить с залетным «попугаем» из далеких стран, то ли напрашиваясь на дополнительную плату за болтовню в дороге.

– Странное имя «Пандорыч», – напрягая голосовые связки, произнес моррон, чтобы завязать хоть какое-то подобие разговора, – вроде бы не полесское…

Бородатый водитель на мгновение оторвался от созерцания дороги и окинул пассажира снисходительным взглядом. Секунд через двадцать он все же пришел к выводу, что должен удовлетворить праздное любопытство лихо переплатившего чудака.

– Это не имя, а прозвище, – пояснил бородач, перекрикивая рев мотора. – Старшой наш родом из Конопорья, из юго-западных земель, значит. По-улесски, то есть на тамошнем говоре, «пандо» – это барин, хозяин. Вот отсюда и прозвище!

– Уважаете, что ли, особо? С чего это вдруг хозяином прозвали?!

– Замашки у него уж больно барские, а в жизни самый что ни на есть хрыч, вот и окрестили Пандорычем! – пояснил бородач и, радостно захохотав, огорошил Дарка встречным вопросом: – А ты где по-нашему трепаться так научился?

– Да так, бывал раньше, – уклончиво ответил моррон, не вдаваясь в подробности, когда и при каких обстоятельствах ему довелось изучить полесский язык.

Уж больно неправдоподобной и сказочной могла показаться история его жизни этому простаку с ощетинившейся на морозе бородой и огромными ручищами, едва помещавшимися на руле. Сколько таких парней перевидал Дарк на своем веку: сотни две-три, не меньше. С виду суровый и злобный, а на самом деле честный и добродушный, пытающийся выжить, пряча ранимость души и покладистость характера за маской напускного безразличия и холодной жестокости. Такие люди могут стать верными и преданными друзьями, но всегда держатся в стороне от других, боясь быть наказанными судьбой за свою доверчивость и открытость, которые, увы, в мире людей никогда не считались признаками ума и добродетели.

– Ну ты только глянь! Что творит дура?! – пробасил таксист, резко крутанув руль вправо и ударив по тормозам.