Дочь тумана и костей - Лэйни Тейлор Страница 41

— Но сколько это стоит? Ты, должно быть, выложила целое состояние…

— Цыц, — прервала её Кару. — Целые состояния разбазаривались и на более идиотские вещи. И к тому же, я ведь богата, не забыла? Сказочно богата. Неприлично богата.

В общем, благодаря счетам, которые Бримстоун открыл на её имя, Кару могла себе позволить дарить любые подарки. В том числе и себе. Один из таких, она сделала себе в Париже. Это тоже был артефакт, правда, никоим образом не имел отношение к балету.

Как только она увидела блеснувшие в витрине ножи, то сразу же поняла, что должна заиметь себе их. Это были китайские серповидные клинки, одно из её любимых оружий. Её собственные, остались с ее сэнсеем в Гонг-Конге, где она не бывала с тех пор как сгорели порталы. Как бы то ни было, те старые клинки не шли ни в какое сравнение с нынешними.

— Четырнадцатый век… — начала было уже набивать цену мадам Везеризак, но Кару это было не нужно. Ей казалось, что торговаться за такие клинки было просто кощунством, поэтому она, и глазом не моргнув, заплатила назначенную цену.

Каждый нож состоит из двух лезвий, два соединенных полумесяца, отсюда и название. Рукоять находится посередине и в действии мог наносить множество колотых и резаных ран, и, самое важное, блокировать противника. Полумесяцы были оптимальным оружием для борьбы с несколькими противниками, особенно, когда те вооружены длинными мечами. Если бы у неё тогда в Морокко были бы при себе эти клинки, ангел бы не одолел её так легко.

В оставшихся двух мешочках находились пуанты и миленькая шапочка с бутонами шелковых роз. И то и другое также служило реквизитом балетной сцены еще столетие назад.

— Примеришь? — Предложила Кару и Сусанна с энтузиазмом кивнула.

Они протиснулись внутрь кукловода и отбросили в сторону ее изначально заготовленный, ничем не примечательный костюм.

Часом позже на мосту уже толпились группы туристов с путеводителями в руках, спрашивая дорогу к замку. И довольно внушительное их количество выжидательно выстроилось полукругом у гигантской куклы.

— Не вертись, — сказала Кару, наносившая румяна Сусанне, которая занималась неподобающими манипуляциями под пачкой.

— Мои колготки сморщились, — ответила Сусанна.

— Хочешь, чтоб на твоих щеках тоже оказались морщины? Сядь спокойно.

— Ладно.

И она постаралась не двигаться, пока Кару навела идеальные розово-красные круги на ее щеках. Лицо Сусанны было бледное от пудры, губы приобрели форму бантика, как у куклы, и от их уголков тянулись прямые черные линии, символизируя шарнирную челюсть марионетки. Наклеенные ресницы окаймляли темные глаза. На ней была парка, которая, конечно же, оказалась ей в пору, и пуанты, которые знавали лучшие дни. Белые колготки были заштопаны на коленях и имели несколько затяжек, одна из бретелек ее боди оторвалась и висела, болтаясь. Волосы представляли собой спутанный начес с прикрепленным к нему шиньоном, а завершала прическу прикрепленная сверху шапочка с бутонами роз. Она была похожа на куклу, которую годами не вытаскивали из кукольного ящика.

Этот ящик, кстати, стоял открытым, готовый принять ее, как только костюм будет готов полностью.

— Готово, — произнесла Кару, оценивая свою работу. Довольная полученным результатом, она хлопнула в ладоши и от этого почувствовала себя Иссой, когда та примеряла ей рога, смастеренные из пастернака или хвост, сделанный из перьевой щетки для пыли.

— Превосходно. Ты выглядишь умилительно жалкой. Наверняка кое-кто из туристов захочет забрать тебя к себе домой в качестве сувенира.

— Кое-кто из туристов пожалеет об этом, — сказала Сусанна, поднимая пачку и воинственно подтягивая колготки.

— Слушай, да оставь ты эти несчастные колготы в покое! С ними все нормально.

— Ненавижу колготки.

— Что ж, добавлю их в список. Сегодня утром ты ненавидишь, дай вспомнить, мужчин в шляпах, немецких овчарок…

— Владельцев немецких овчарок, — поправила Сусанна. — У человека должен быть камень вместо души, чтоб ненавидеть немецких овчарок.

— Итак, владельцев немецких овчарок, лак для волос, накладные ресницы и, теперь еще и колготки. На этом все?

— Из вещей, что я ненавижу? — Она немного поразмыслила. — Думаю, да. Пока что.

Внутрь заглянул Мик.

— Там целая толпа собралась, — сказал он. Это он уговорил Сусанну показать ее проект на улице. Сам он иногда играл на улице за чаевые, нацепив на глаз повязку (как он сам объяснял, "для пущей романтики"), и пообещал, что за утро она сможет заработать несколько тысяч крон. Сейчас на его глазу вновь была повязка, которая придавала ему плутоватый и, в то же время, обаятельный вид.

— Боже, ты очаровательна, — произнес он, уставившись неприкрытым глазом на Сусанну.

Слово "очаровательна" обычно не нравилось Сусанне.

— Очаровательны обычно бывают малые дети, — отрезала она. Но, когда дело касалось Мика, все кардинальным образом менялось. Она покраснела.

— Из-за тебя мне в голову лезут похабные мысли, — сказал он, проскальзывая в тесное пространство, и теперь Кару оказалась запертой в арматуре куклы. — Это нормально, что меня заводит марионетка?

— Нет, это очень ненормально. — Ответила Сусанна. — И это объясняет, почему ты работаешь в кукольном театре.

— Меня возбуждают не все марионетки, только ты. — Он крепко обнял ее талию. Она взвизгнула.

— Аккуратней! — Потребовала Кару. — Макияж!

Но Мик не слушал. Он прильнул в длительном поцелуе к кукольному рту Сусанны, размазывая красную помаду и белую пудру по ее лицу и сам, в итоге, оставаясь в помаде. Смеясь, Сусанна вытерла ему губы. Кару подумала было все подправить, но оказалось, что так созданный ими образ становиться более совершенным, поэтому решили оставить все как есть.

Поцелуй оказал чудодейственный эффект на нервы Сусанны.

— Думаю, пора начинать, — задорно сказала она.

— Тогда поехали, — сказала Кару. — Полезай в кукольный ящик.

И шоу началось.

Сусанна рассказывала своим телом трогательную историю заброшенной куклы, которую вытащили из коробки станцевать последний танец. Она начала неуклюже, двигаясь хаотично, как приходящая в движение заржавевшая вещь, и несколько раз падая на землю в облаке тюля.

Наблюдая за увлеченными лицами зрителей, Кару видела, что многим из них хотелось выступить вперед и помочь маленькой грустной танцовщице.

Над маленькой балериной темной тучей нависал кукловод, и когда Сусанна вертелась, его руки и пальцы двигались и подпрыгивали, очень реалистично казалось, что именно он управляет ею, а не наоборот. Кукла была сконструирована довольно хитроумно, так что создаваемая иллюзия была безупречна.

Постепенно приблизилось время для главной идеи представления, когда балерина начала обретать прежнее мастерство. Сусанна медленно поднялась на пуанты, будто притянутая вверх нитями, и вытянулась всем телом. Ее лицо засветилось от удовольствия. Соната Сметана сорвалась со струн скрипки Мика, до боли пронзительная, и в этот момент стерлись грани между театральной уличной постановкой и реальностью.