Снегурочка в квадрате, или Любимая для феникса - Яна Малышкина Страница 41

— Эниа…

Да растаявший снеговик! Я не ханжа и уж тем более тихоней меня не назовешь. И то, что я сейчас в положении это доказывает (там правда другая совсем история), но…

Но спать с любимым, дорогим для сердца, сестры, своей близняшки?.. Как-то не ощущаю я себя такой сволочью. Да и… Феникс же мне не нравится! Совсем!

Не нравится…

Да?

Или нравится?

Поцелуй и любые вопросы улетучиваются. Растворяясь в небытие.

О чем я думала? Что хотела?

— Эниа… — Арсай прижимает меня к себе крепче, и я вспоминаю.

Закусывая губу и уперевшись дрожащими ладонями в грудь мужчины, отодвигаю его. Где только силы на это взяла? Как смогла, учитывая, что в голове все еще туман?

— Эниа? Что-то не так, малышка? — Спрашивает феникс и тянется к моим губам.

Та-а-ак.

— Арсай, я…

— Ты, — выдыхает он и целует мои ладони, которыми я прикрываюсь от его губ. А то они у него какие-то крышесносные. И слишком одурманивающие.

— Арсай… Арсай! Отпусти!

Мужчина замер. Я буквально чувствовала, как напряглись его мышцы, казалось, что и сам он потяжелел.

— Почему? — Хриплый вопрос.

И я ощущаю горячее дыхание на своем лице. Смотрю в прищурившиеся черные глаза феникса. И что сказать? Что не хочу делать сестре больно? Или что так неправильно, спать с любимым близняшки? Или что я вообще не Эниа? Что?!

— Я… я… — начала, судорожно пытаясь придумать, что ответить.

— Ты. Ты, Эниа. Так почему? — Прошептал мне это в мои приоткрытые губы мужчина, склоняясь еще ниже.

Какое-то сумасшествие!

— Потому что… Потому что! — Уже нервно говорю, начиная нервничать и… ну пытаюсь отодвинуться.

Мне не дали. Обхватив сильными руками, прижали сильнее, осыпая поцелуями лицо, но не касаясь губ. А их как кололо от ожидания прикосновений.

— Это не ответ, — тихий шепот.

И я поняла, что что-то сказать мне все же придется, иначе не отпустит. Нет, не в чем плохом я феникса не подозревала. Да и не смотря на все мое отношение к нему, скотынягой он не был. Но вот в то, что уговорит — я была уверенна на все сто!

И мне будет хорошо. А утром будет уже плохо. От понимания, что не удержалась, хотя могла. А уж как смотреть в глаза после такого сестре и думать не хотелось. И вот последняя мысль разозлила. Даже не поняла почему. Но злость поднялась, обжигая и приводя в чувство.

— Потому что ты не сказал главного! — Практически рявкнула я, злясь. Не на него. На себя, на всю эту ситуацию, на эту снежную любовь сестры и феникса, на…

— И что же это главное? — Спросил феникс, пристально наблюдая за мной мерцающими глазами в полумраке и, будто чувствуя, что злюсь, ласково поглаживая по спине.

У-у-у-у!

— Ты не сказал, что любишь меня, — выпалила я. И дальше уже совершенно не думая говорила и говорила: — Ты сказал, что у тебя крышу сносит от меня, то ты ничего не сказал о том, что чувствуешь. Что эмоции захватывают и уносят. Но ты ничего, совершенно, ничего не сказал о том, что любишь!

Повисло молчание.

Я тяжело дышала, сама поражаясь, что все это сказала. Мне вообще какое дело?!

— Фениксы не будут рядом, если им не дорога вторая половинка. — нарушил тишину Арсай.

Голос у него стал задумчивым и нормальным. Словно и не было ничего.

Хотя ничего и не было!

И вот почему-то сейчас начинаю думать, что и правильно. Что не было.

— Ложь! — Воскликнула, всматриваясь в очертания лица мужчины, в полумраке было видно не самым лучшим образом.

— Эниа… — вздохнул феникс. Подумал. Притянул меня ближе и выдохнул: — Что ты хочешь?

— Скажи, что любишь. Любишь… меня, — голос дрогнул, так как я почему-то подумала о… себе.

Но в ответ было только молчание. Выждав около минуты, я отстранившись, посмотрела в глаза феникса. В них было много всего. Столько чувств в них плескалось. Что, казалось, в них можно утонуть. Но…

Но я все не могла найти нужное. Нет, что-то похожее было. Но его тут же сменяли сомнения, смятение…

Как это понимать?

— Арсай? — Позвала я. И глядя ему в глаза, тихо спросила: — Ты можешь сказать, что любишь меня?

И он промолчал!

Промолчал!

Я отодвинулась еще. Потом вообще на самый край постели. И произнесла тихо.

— Уходи.

Мужчина с минуту смотрел на меня, рассматривая мое лицо. Скользил по нему взглядом, словно хотел запомнить мои черты навсегда. Да чего запоминать! Таких лиц в нашем мире… вообще два.

Но феникс, бесшумно поднявшись, молча прошел к дверям. Открыл их.

— Прости, — услышала я едва слышное прежде, чем он скрылся за дверьми.

Молча сижу на постели и смотрю перед собой.

Прости?

Это тебе надо сказать не мне. Но и я такое передать сестре не смогу.

Легла так же на краю широкой постели, сворачиваясь калачиком. А может хорошо, что тут я, а не сестра? Я бы не хотела, чтобы ей было больно. А мне… второй раз не так больно. Видимо, действительно ко всему можно привыкнуть. Даже к…

Сглотнула, зажмуриваясь.

Даже к этому дурацкому «прости»…

Утро было для меня очень удачным.

Даже не так. Утро было прекрасно удачным!

Я стояла на балконе, задумчиво рассматривая лес. Когда из мыслей меня вырвал неясный шум, доносившийся со стороны главного входа в дом.

Держась за широкие перила, перегнулась, выглядывая. Что там такое случилось?

Обзор был так себе. Но эскай феникса у меня разглядеть получилось. Появился дворецкий. Он распахнул для кого-то дверцу эская, делая шаг в сторону. Послышался скрип снега и…

— Ты уверен, что сам не разберешься? У меня дела, — послышался недовольный голос Арсая. — Ладно. Ладно! Я понял. Да, прилечу. Нет, не на своих, дурацкая шутка. На эскай. Ненадолго. Сказал же, у меня дела. Личные. Тебя не касаются. Лучше бы ты так интересовался рабочими делами. Учти у тебя будет два часа. Нет. А зачем мне тогда зам, если он не справляется со своими обязанностями? Хорошо, три часа. Но потом я уеду. А то у меня тут капризуля без присмотра осталась.

От последних слов я чуть с балкона не навернулась.

Капризуля — это я?!

Феникс не обалдел случайно? Ему жить надоело?

— Все. Занимайся делами, — завершил разговор Арсай.

А потом и сам феникс возник в обозрении. Как всегда, без шапки и в распахнутом пальто с черным мехом. Сейчас на нем был белый свитер и такие же белые штаны. Одним словом снежный. Так, что там Арсай дворецкому говорит?