Мама для трех лисят - Светлана Рыжехвост Страница 41

— Я бы хотела просить тебя о небольшой аудиенции, — томно произнесла Райсара.

— Аудиенцию просят у короля, а я лишь владетельный лорд, магистр теней и двуликий генерал. Говори, что хотела.

— Это очень тонкий момент, — лисица трепыхнула ресницами.

Я же почувствовала, как меня распирает ярость. Неужели она мне не кажется и она действительно предлагает себя? При детях?

— Женский момент? — уточнил Кайрнех.

— Да, мне необходима некоторая помощь, — лисица понизила голос. — Ваша помощь.

"Что, действительно, вот так прямо? При всех?", оторопела я.

— Что ж, как глава дома я не могу позволить гостье мучиться, — мягко улыбнулся Кайрнех.

Тут не только я, тут все оторопели, Райсара просияла торжествующей улыбкой, а магистр Теней громко позвал:

— Дамьен.

На абсолютно пустом пространстве появился высокий, худощавый лис. В строгом темном наряде, с волосами забранными в длинную косу… О, это явно был не простой слуга!

— Милорд?

— Проводи нашу гостью к алтери Риоке. Госпожа Райсара нуждается в женской помощи. Затем принеси почту в мой рабочий кабинет. Всем приятного дня.

Кайрнех поднялся, бросил на стол хлопковую салфетку и, улыбнувшись, покинул столовую.

На Райсару было страшно смотреть — на белой коже появились красные неровные пятна, губы поджались, а глаза… Глаза стали звериными.

— Госпожа Райсара, — позвала я ее, — вы так же можете обратиться за помощью ко мне. Ваше счастье и удобство очень важно для нас.

Самым сложным было не допустить в голос ни капли злорадства. Все-таки Кайрнех очень, мгм, красиво посадил ее на место. Хоть и жестко, нда.

Лис, вызванный Кайром, подошел к Райсаре и со всей почтительностью пригласил следовать за ним. На что лисица, полыхая от злости, ядовито процедила:

— Так мне, быть может, и не есть вовсе?! Обождите, уж будьте любезны.

Лисята тихонько зафыркали и даже Лиам выглядел удивленным — Райсара ведь только что была готова уйти из-за стола!

— Болит? — участливо спросила Альбирея.

— Прости? — недоуменно отозвалась я.

— Ты руку так сжала, — лисичка смахнула с кончика носа одну из своих иллюзий, — ты говорила, там у тебя родинка была.

— Не то чтобы болит, — я заставила себя выпустить руку, — дело в том, что магам очень тяжело расставаться с частичками себя. Человеческим магам. Мы нелегко принимаем телесные изменения, даже если это просто удаление некрасивой родинки.

"Хотя я до сих пор считаю, что крохотное пятнышко ничуть меня не портило", мысленно добавила я.

— А зачем тогда удалили? — не удержала своего любопытства Райсара.

— Она просвечивала сквозь кружево перчаток, — спокойно ответила я. — Для высокородной леди это недопустимо. Отец настоял на операции, а я… Я подчинилась.

— Страшно было? — поежился Лиам.

— Нет, меня полностью усыпили, — рассмеялась я.

— У двуликих похожие стандарты красоты, — приосанилась Райсара, — но исключительно из-за того, что мы от рождения лишены недостатков.

— Вы сейчас про характер или про тело? — заинтересовалась я.

— Про тело, — ничуть не смутилась лисица, — хотя мне и с тем, и с тем повезло.

— Коре, как мне кажется, тоже и с тем, и с тем повезло. И родинка под глазом лишь придает ей больший шарм.

— Я бы не называла эту женщину так фальмирьяно, — поежилась Райсара.

А я зависла, пытаясь понять, что о чем она говорит. У двуликих очень много своих собственных слов. Слов, которые порой заменяют целые фразы!

— Фамильярно, — поправила ее Альбирея. — И нет, маме это позволено. Они с тетушкой Ликорис близкие подруги, разделившие завтрак.

"Осталось только узнать, что по этому поводу думает сама Ликорис", — немного нервно подумала я.

Перебросившись еще парочкой колких шпилек, мы, все же, разошлись. Райсара вместе с Дамьеном проследовала к алтери Риоке, а я с детьми направилась к себе. И если лисята попытались улизнуть…. Что ж, я не могу хватать детей за ушки, это причинит им боль. Но вот перехватить сорванцов петлей левитации и забрать с собой как связку праздничных летучих шаров — почему бы и нет?

— Мы хотели пойти рисовать, а потом нас ждет госпожа Зайра, — ворчали мои малышарики, прекрасно понимая, о чем я собираюсь с ними говорить.

Закрыв за нами двери свои покоев, я опустила детей на софу и, сложив руки на груди, строго произнесла:

— К обеду я сделаю для вас амулеты. Мои дети не будут страдать из-за чужой неспособности сдержать эмоции!

— Нет, — нахмурился Морис. — Нет. Нам необходимо понимать и знать, как именно она к нам относится!

— Просто помнить недостаточно, — поддакнула ему Альбирея.

— К тому же все происходящее заставляет Лиама взрослеть, — добавил Морис. — Он чувствует мою боль как свою и это подстегивает его магию. Думаю, он откроет в себе ментал, как и мы. Он ему сейчас необходим — брат хочет доказать нам всем, что прав он, а не мы. И потому он изо всех сил желает открыть в себе эмпатию. В таком возрасте магия пластична. И если основной вектор дара всегда врожденный, то второстепенный отвечает на детские желания. Отсюда и берутся всякие глупости, вроде зажигать свечу пальцами или подражать птичьим голосам — что ребенку хотелось, то он и получил.

Тут я страшно смутилась — у меня тоже был второй вектор магии. Для Пылающих это довольно нетипично, обычно наш огонь забивает все, но… Моя нянюшка страшно любила энрильесы. Белоснежные и хрупкие, они цветут лишь три дня в году. Необъяснимо, но имея три семечка я могу вырастить один энрильес. Два идут на подпитку, а третий… Третий становится полноценным растением, его даже можно использовать в алхимических зельях! Его свойства ничем не отличаются от свойств сородичей, выращенных обыденным путем. И сейчас, когда нянюшки уже нет со мной, я с сомнением смотрю на свой дар. Прямо скажем, он абсолютно бесполезен.

— Давайте поступим так, — я хлопнула в ладоши, привлекая внимание лисят, — боль вам причиняют не сами эмоции, а их давление на вашу ментальную оболчку. Я потрачу чуть больше времени и сделаю амулеты, которые уберут именно давление. Вы будете знать, будете чувствовать, но это все не будет на вас так сильно действовать.

— Мы точно будем знать? Очень страшно оказаться на месте Лиама, — Аль ссутулилась. — Я понимаю, что нас уже невозможно обмануть, мы все знаем. Но….

— Но страшно, — Морис обнял сестру за плечи, — у нас не было такой няни, ради которой мы бы изменили свою магию. Нас все сторонились — как же, дети магистра Теней!

— Но… Но они же любят вас, — я беспомощно развела руками, — все лисы и люди в поместье.

— Да, — улыбнулся Морис, — папа потратил почти пять лет, чтобы собрать здесь тех, кто не боится теней.