Констанца - Наталья Соколина Страница 41

Констанца прикрыла глаза и незаметно вздохнула. Какое счастье, что она ошиблась! Повернувшись, она несмело улыбнулась и обняла его за шею. Он привлёк её к себе, не имея возможности поцеловать, но она сама осторожно прикоснулась губами к уголкам его рта, прижалась щекой к отросшей колючей щетине.

* * *

Рано утром их разбудил грохот. Стучали в закрытую дверь постоялого двора. Ален, в одних нижних штанах за колено, сел на постели, прислушиваясь. Констанца спала в своей старой мужской рубашке, которую данн Джорджий отдавал в стирку. Она тоже села на кушетке, завернувшись в одеяло.

В обеденном зале раздавались громкие голоса: — где он?? — Орал кто-то грубо, — с ним была девчонка! Она тоже нам нужна! Хозяин, если ты укрываешь опасного государственного преступника, то тебе не поздоровится! Он бежал, убив при этом охранника!

За стеной послышался дрожащий голос данна Джорджия: — уважаемый данн, я скажу! Я всё скажу, ничего не утаю!

Констанца испуганно посмотрела на Алена. Тот успокаивающе, слегка улыбнулся ей, продолжая прислушиваться. Послышался звук удара, и рыдающий голос хозяина закричал: — не бейте меня, умоляю! Мужчина не вернулся с базара два три дня назад, а девчонка прибежала, заявила, что её попутчик сбежал, поэтому она уезжает!

— Опять тот же голос, перемежая речь грубой руганью, закричал: — куда она поехала?? Отвечай! — Опять послышался звук удара, Констанца в ужасе сжалась.

Хозяин постоялого двора плачуще кричал: — откуда мне знать, куда она поехала?? Постояльцы не докладывают мне, кто они и куда направляются!! Мне лишь бы деньги платили, а преступников ловить не моя забота!!

— Поговори мне ещё, червяк!! А вы обыщите этот сарай! Всё вверх дном переверните!

Констанца побледнела. Ален плавным движением потянул из-под кровати меч и кинжал, кивком головы приказал девушке лезть туда. Она замотала головой, но он нахмурил брови, и она безропотно распласталась на полу и закатилась под кровать.

Мужчина замер у двери с мечом в одной руке и кинжалом в другой. По всему зданию раздавался грохот выбитых дверей, возмущённые крики постояльцев и визг женщин, топот сапог по коридорам и обеденному залу, звон бьющейся посуды.

Констанца не помнила, сколько времени продолжался этот ужас. Она дрожала от страха и холода. Наконец голоса смолкли, и она услышала, как грохнула тяжёлая входная дверь. Она видела, как Ален босиком тяжело прошёл к кушетке и сел, не выпуская из рук оружие.

За дверью послышалось шебуршание, она открылась, и вошёл данн Джорджий. Констанца поползла из-под низкой кровати. Ален, положив меч, подал ей руку, помогая встать. Она выпрямилась и обнаружила, что стоит перед мужчинами в одной старой мужской рубашке выше колен. Констанца вспыхнула от смущения, но Ален уже накинул ей на плечи одеяло. Только завернувшись в него, она посмотрела на хозяина и ужаснулась: его лицо было разбито в кровь, и он, скривившись, держался за бок.

— Данн Джорджий, они избили вас! Вам надо лекаря! — Констанца жалостливо сморщилась, — у-у-у, как вам больно!

Она перевела взгляд на Алена. Тот насмешливо улыбался: — хорош артист! Тебя на базарную площадь можно выпускать, толпа будет рыдать от жалости! А уж сколько денег соберёшь, и представить страшно!

Хозяин гордо усмехнулся: — а то! Это тебе не мечом махать, тут талант нужен! Кстати, Ален, твоё ведомство теперь задолжало мне круглую сумму. Эти негодяи выбили двери в пяти комнатах, переломали мебель и разбили два окна.

— Ну-ну, Джорджий, — Ален откровенно смеялся, — сейчас под шумок ты мне насчитаешь столько, что я без штанов останусь!

— Хех, да твои штаны стоят меньше, чем содержимое ночного горшка в комнате у моей служанки!

Констанца посмотрела на штаны Алена неопределённой расцветки, которые он так и не смог поменять тогда, на базаре, и засмеялась. Она не понимала, как могут шутить эти мужчины, оба избитые и чудом избежавшие смерти. Не было сомнения, что если бы их нашли, то хозяин постоялого двора погиб бы вместе с ними.

Данн Джорджий ушёл, как он сказал, залечивать боевые ранения, а Констанца перебралась на постель к Алену, завёрнутая в одеяло и всё ещё не оправившаяся от охватившего её ужаса. Ален прилёг рядом, укрытый своим одеялом, но постепенно, сама не зная как, в полусне она перебралась к нему, тесно прижимаясь к его горячему телу, чувствуя его дыхание на своём виске и… упирающуюся ей в бедро затвердевшую плоть.

Уже… — Констанца сосчитала в уме, — пять дней они с Аленом целовались. Конечно же, она считала себя опытным человеком по части поцелуев. Она целовалась с двумя парнями из её деревни, но ей не понравилось. Первый, сын шорника, был её ровесником. Они встретились у реки, куда Констанца ходила полоскать выстиранное бельё. Она присела на пригорок отдохнуть, а он подошёл и сел рядом. Они нравились друг другу, и оба догадывались об этом. Когда он полез целоваться, Констанца его не оттолкнула. Он прижался губами к её губам, да так сильно, что чуть не выдавил ей зубы. И продолжал давить, пока она не вырвалась. Ей не хотелось его обижать, и она сделала вид, что смутилась.

Они вместе возвращались домой, и он помог ей донести корзину с бельём, а потом пообещал, что обязательно сделает и подарит ей самый лучший хомут для их мерина. Она вежливо поблагодарила и сказала, что едва ли его отец позволит ему это. Кавалер приуныл и согласился, что шорник, пожалуй, будет недоволен. В таком случае, он подарит ей хомут на свадьбу, когда они поженятся! Констанца содрогнулась от мысли, что это может произойти, но ничего не сказала.

Потом она, некоторое время, избегала его, пока сын шорника не увлёкся другой девушкой.

Вторым был сын мясника. Его отец выращивал на продажу свиней. Три сына, двое из которых были уже женаты, помогали ему. Все мужчины семейства поразительно походили на отца. Невысокие, кряжистые, с тяжёлыми подбородками и короткими толстыми пальцами-сосисками. Поговаривали, что двум снохам живётся несладко.

Констанца знала, что нравится младшему сынку. Он был старше её на три года и однажды назначил ей свидание за сараем кузнеца. С замиранием сердца она тщательно причесала непослушные волосы и заколола их подаренными отцом заколками из тончайшей блестящей проволоки, а также вымыла руки и лицо с мылом.

Своё единственное выходное платье надевать Констанца не стала, чтобы не насторожить отца. Посмотревшись в зеркало, она сочла, что итак хорошо выглядит и, поколебавшись, сорвала и приколола к волосам цветок маргаритки.

Сын мясника уже ждал её за сараем. Опустив глаза, она ждала от него каких-нибудь приятных слов, но он сгрёб её в охапку и прижался к её рту. У него были мокрые слюнявые губы, а изо рта плохо пахло, поэтому она вырвалась и строго сказала, что неприлично лезть с поцелуями на первом же свидании. Он нисколько не смутился, а ухмыльнулся. Кое-как Констанца отделалась от него и с тех пор вспоминала о поцелуях, так воспеваемых в романах, с омерзением.