Вчера будет война - Сергей Буркатовский Страница 41

Товарищ Сомов засмущался, но возражать не стал – что есть, мол, то есть.

– Так вот. Наша легкая промышленность нуждается во все больших количествах мануфактурного сырья. И если благодаря монгольским товарищам мы получаем достаточное количество шерсти и бараньих шкур, то с хлопком дела обстоят значительно хуже. К сожалению, на всей необъятной территории СССР подходящие условия для промышленного выращивания хлопка сложились только в Средней Азии. Однако в настоящее время ситуация складывается таким образом, что для Советского Союза могут стать доступными дополнительные территории, пригодные для выращивания хлопка.

Поэтому он, завотделом, просит товарища Сомова временно сдать дела своему заместителю, а самому лично подготовить развернутый доклад по перспективам выращивания высококачественного хлопка на территории Турции и, в перспективе, Ирана. Само собой разумеется, что распространяться об этом задании не надо, поскольку, если правящие буржуазно-феодальные круги этих стран преждевременно узнают о наших интересах, условия концессий будут не столь льготными. А в случае успешного выполнения задания Правительства перед ним, товарищем Сомовым, откроются весьма заманчивые перспективы.

За ужином товарищ Сомов, разумеется, подробно и точно поделился с супругой видом на свои заманчивые перспективы.

А супруга Игната Васильевича на следующий же день поделилась заманчивыми перспективами товарища Сомова с одной из лучших московских портних. Причем поделилась она с портнихой удачей мужа, несмотря на то, что приходила размещать заказ на строгий костюм английского стиля только вчера, а примерка была назначена только на послезавтра.

Ну а портниха поделилась перспективами товарища Сомова с другой своей клиенткой.

В общем, цепочка получилась достаточно длинной, и не всю ее удалось отследить – пока, но в результате в штаб-квартиру абвера ушла шифрованная радиограмма, общий смысл которой можно было выразить так: «Медведь сунул в наш капкан все четыре лапы».

Сразу после успешного завершения Критской операции генерал Штудент, несмотря на ранение, имел встречу с Гитлером. Немецкие воздушно-десантные войска понесли серьезные потери, но боевой дух после «Критского чуда» был силен как никогда. В потерявшие до половины состава части направлялось пополнение, в основном – имевшие боевой опыт добровольцы из пехотных частей вермахта и СС. Уже к 21 июня прославленный на Средиземноморье 11-й авиакорпус был переброшен в Румынию транспортной авиацией.

X. Кёнитц. «История германских воздушно-десантных войск». Дрезден, 1958

В ивняке на пологом левом берегу Прута было душно, слепни и прочая живность не давали покоя. Двое притаившихся в засаде людей не были пограничниками – войска Одесского округа бросили на усиление, а с востока в частично-опустевшие места дислокации подходили новые части.

– Тоска, тарщ лейтнант! – Разбитной крепенький боец тяжело вздохнул. Лейтенант, в сотый раз оглядывая в бинокль румынский берег, ничего не ответил, хотя, по идее, бойца следовало окоротить – посторонние разговоре в секрете не приветствуются. Еще двое бойцов «отдыхали лежа» – проще говоря, спали. На противоположном берегу, далеко, вяло плелась соловая лошаденка, запряженная в почти русскую по виду телегу. И больше ни души.

– И какого черта нас здесь держат? – ободренный молчанием командира, продолжал боец. – Уж хоть бы учения какие или стрельбы. Сидим тут уже две недели почти, а толку? Только харчи зря переводим. И то, тарщ лейтнант, терпения на этих вот кровопийц не хватает – и он прихлопнул очередного слепня.

– Раз держат – значит, есть соображения, – сухо, но не слишком, заметил лейтенант. Ему тоже было смертельно скучно.

– Оно конечно, – разговор налаживался, и боец оживился, – да только хоть бы кинобудку в лагерь прислали. А то, как в поле выехали, – никакого культурного отдыха. Или в село бы вывели, в клуб. Опять же политическую беседу среди местных провести. А то ж они в Союзе без году неделя. Надобно разворачивать агитацию.

– Уж ты наагитируешь… Что, Михальчук, кралю себе нашел?

– Ну почему сразу кралю, тарщ лейтнант? Просто – очень уж тут девушки красивые. Глаза – огонь, оглянется – в дрожь бросает.

– Тебя, Михальчук, от любой юбки в дрожь бросает. Так что, высмотрел какую или так?

– Дык, есть тут одна дивчина. Фигура – ого! Коса – до попы, извиняюсь за выражение. Вы бы, тарщ лейтнант, мне бы увольнительную в субботу подписали, а? А то сохнет девка без грамотной агитации-то.

– В увольнение не могу. Приказ слышал? Все увольнения запрещены. А вот если завтра с кем-нибудь махнешься – в субботу можешь отдыхать. В расположении части, – немного подумав, добавил он.

В принципе, все было понятно. В субботу ушлый Михальчук махнет к своей крале, а в благодарность за то, что его не будут особо сильно искать – притащит из села бутылку или кувшинчик местного красного винца. В конце концов, лейтенанта-то уж точно никто не отпустит. Две недели назад их сорвали из городка, накрутили хвосты так, что голова пошла кругом. Даже оружие раздали и боеприпасы – по два боекомплекта. И держали в постоянном напряжении целую неделю. Сам комдив заявлялся в расположение батальона два раза на дню, что душевного спокойствия тоже не добавляло. Правда, со вторника все как-то постепенно пошло на убыль, и, видимо, скоро их отведут в места постоянной дислокации. И то – кто ж две недели непрерывного напряжения выдержать сможет?

– О! – встрепенулся Михальчук. – Тарщ лейтнант! Слышите?

Слева за кустами на самом пороге слышимости возникло какое-то пыхтение. Оно усиливалось – медленно, но уже через минуту стало понятно, что звук идет с воды.

– Михальчук! Буди остальных!

Сонные бойцы заняли позиции справа и слева, выставив винтовки. Михальчук тоже замолк. Минут через десять на реке, ближе к дальнему берегу, показался древний паровой катерок. Плюхая колесами, он с натугой полз против течения. На мачте лениво развевался подкопченный румынский флажок На корме сидел раздетый по пояс смуглый либо очень сильно загорелый парень с удочкой. Рыба, видимо, не клевала, да и клевать не могла, распуганная шлепками плиц по воде. Парня это не смущало – сидел себе и вертел головой, скорее всего – отдыхая от вахты.

– Во мамалыжник бездельничает! – восхитился Михальчук. – Интересно, у него там наживка на крючке вообще есть?

Лейтенант не ответил, внимательно разглядывая катерок в бинокль. Все какое-то развлечение. Правда, развлечение было недолгим. Шлепает катерок себе и шлепает, оружия на нем нет, замеров никаких не производит. Тоска. На часы, блеснувшие на запястье «рыбака», внимания он не обратил.

Сидящий на корме конфискованного румынского катера гауптман Шлоссер внимательно оглядывал оба берега. Да, вот тут, пожалуй, действительно неплохое место. Судя по карте, глубины для паромов тут подходящие, и берега выглядят вполне удобно. Посмотрим еще, что покажет эхолот. Большевики, конечно, выставили здесь пост – вон как прибрежные заросли шевелятся, но само это шевеление не позволяло гауптману принимать их всерьез. Когда он сменится, местоположение их поста будет нанесено на карту, и, прежде чем первая лодка будет спущена на воду, это место обработают ротные пушки. Вряд ли иваны озаботятся сменой позиции. Да, здесь будет проще, чем на Крите. Значительно проще.