Нашествие ангелов. Книга 1. Последние дни - Сьюзен И Страница 41

После того как пропускают этих женщин, группа стоящих возле края толпы начинает обмениваться вещами. Мне требуется минута, чтобы понять: они принимают ставки на то, кому удастся пройти. Букмекер показывает на нескольких женщин, стоящих возле охранников, затем берет вещи у людей вокруг. Игроки — в основном мужчины, но есть и женщины. Каждый раз, когда в ворота пропускают женщину, один из игроков отходит в сторону с выигрышем в руках.

Хочется спросить, что происходит, почему люди хотят попасть на территорию ангелов и почему они устроили лагерь. Но я понимаю, что в глазах Раффи вновь поведу себя как маленькая девочка, задающая слишком много вопросов. И потому задаю лишь один вопрос, действительно существенный.

— Что, если нас не пропустят? — говорю я, стараясь не шевелить губами.

— Пропустят, — отвечает он из темноты под задним сиденьем.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ты выглядишь именно так, как им нужно.

— Как?

— Красиво. — Его голос словно ласкает меня из тени.

Никто еще не говорил мне, что я красивая. Я была слишком занята отношениями с матерью и заботой о Пейдж, чтобы уделять достаточно внимания своей внешности. Щеки вспыхивают, и я надеюсь, что не буду выглядеть как клоун, когда доберусь до пропускного пункта. Если Раффи прав и это единственный способ туда проникнуть, я должна выглядеть как можно лучше, чтобы снова увидеть Пейдж. Когда я оказываюсь впереди хаотической очереди, несколько женщин уже готовы наброситься на охранников. Никого из них не пропустили. Я вспоминаю о своих жирных волосах, что отнюдь не улучшает моего настроения.

Охранники окидывают меня скучающим взглядом. Их двое, и пятнистые крылья кажутся маленькими и сморщенными по сравнению с крыльями Раффи. Лицо одного из охранников покрыто зелеными пятнышками, как и его крылья. Отчего-то хочется назвать его Пестрым, словно коня. Весь его вид до боли напоминает о том, что он не человек. И что Раффи — не человек.

Пестрый жестом велит мне выйти из машины. Мгновение поколебавшись, я медленно выбираюсь наружу. С другими девушками, в машинах передо мной, он так не поступал.

Я одергиваю подол платья, убеждаясь, что оно прикрывает ягодицы. Охранники оглядывают меня с головы до пят. Я с трудом подавляю желание сгорбиться и прикрыть грудь руками.

Пестрый дает мне знак повернуться кругом. Я чувствую себя словно стриптизерша, и очень хочется врезать ему по зубам, но я медленно поворачиваюсь, стараясь не споткнуться на высоких каблуках. Пейдж. Думай о Пейдж...

Охранники переглядываются. Я лихорадочно размышляю о том, что мне сделать или сказать, чтобы меня пропустили. Если Раффи говорит, что попасть туда можно только так.

Пестрый машет рукой, пропуская меня.

Я настолько ошеломлена, что продолжаю стоять на месте.

Затем, пока они не передумали, я отворачиваюсь, чтобы не видеть, если они отрицательно покачают головой, и с самым беспечным видом сажусь в машину. Волосы у меня на затылке встают дыбом в ожидании резкого свистка, или прикосновения руки к плечу, или рычания немецких овчарок за спиной, как в старых фильмах про войну. Ведь мы на войне — разве не так?

Но ничего не происходит. Я завожу двигатель, и мне не препятствуют. Я получаю новую порцию информации — ангелы не рассматривают людей как угрозу. Что, если несколько мартышек проберутся сквозь щели в ограде? Насколько сложно обуздать вторгшихся на их территорию животных?

— Где мы? — спрашивает Раффи из темноты позади меня.

— В аду, — отвечаю я, продолжая ехать со скоростью двадцать миль в час.

Улицы здесь пусты, так что я могла бы при желании разогнаться и до шестидесяти, но не хочется привлекать лишнего внимания.

— Если ты так представляешь себе ад, ты чересчур невинна. Ищи что-то вроде клуба — где много света, много женщин. Подъезжай туда и остановись, но не слишком близко.

Я окидываю взглядом странно пустынные улицы. Несколько женщин, выглядящих жалко на завывающем сан-францисском ветру, ковыляют по тротуару к лишь им известной цели. Я еду дальше, глядя на пустые улицы, а затем замечаю людей, во множестве выходящих из высокого здания в переулок.

Подъехав ближе, я вижу толпу женщин возле входа в ночной клуб в стиле двадцатых годов. Вероятно, им очень холодно в открытых вечерних платьях, но они стараются держаться прямо и выглядеть как можно привлекательнее. Вход представляет собой арку в классическом стиле ардеко, возле которой стоят ангелы-охранники в смокингах с разрезами на спине для крыльев.

Я останавливаю машину в паре кварталов за клубом, кладу ключи в карман на солнцезащитном козырьке и оставляю ботинки под пассажирским сиденьем, чтобы в случае чего их можно было быстро схватить. Жаль, что нельзя запихнуть их под обтягивающее платье, но там есть место лишь для фонарика и карманного ножа.

Я выскальзываю из машины. Раффи выбирается следом за мной. Ветер бьет в лицо, растрепывая волосы. Я обхватываю себя руками, жалея, что на мне нет пальто.

Раффи вешает меч на пояс; в смокинге он словно старомодный джентльмен.

— Когда подойдем, постарайся не дрожать от холода, чтобы никто не удивился, почему я не снял пиджак и не отдал его тебе.

Сомневаюсь, что такая ангельская невежливость кажется кому-то удивительной, но молчу.

— Как так вышло, что теперь тебе не нужно прятаться?

Он устало смотрит на меня, словно я его безнадежно утомляю.

— Ладно, ладно. — Я примирительно поднимаю руки. — Ты командуешь — я подчиняюсь. Помоги только найти сестру.

Я делаю вид, будто запираю рот на замок и выбрасываю ключ.

Раффи поправляет и без того ровно сидящий на нем смокинг — неужели нервничает? Он предлагает мне руку. Я беру его под локоть, и мы идем по тротуару.

Сперва мышцы его напряжены и глаза постоянно бегают по сторонам. Что он ищет? Неужели у него в самом деле столько врагов среди его собственного народа? Однако через несколько шагов он расслабляется — а может, заставляет себя расслабиться. Так или иначе, для окружающих мы теперь обычная парочка, вышедшая на вечернюю прогулку.

Когда мы подходим ближе к толпе, я замечаю новые подробности. Некоторые из входящих в клуб ангелов одеты в старомодные гангстерские костюмы, включая фетровые шляпы с перьями. У многих видны длинные цепочки от часов.

— Это что, костюмированный бал? — спрашиваю я.

— Просто сейчас такая мода в обители, — слегка неодобрительно отвечает Раффи.

— А что сталось с правилом насчет того, что нельзя водить дружбу с дочерьми человеческими?

— Превосходный вопрос, — цедит он сквозь зубы.

Вряд ли мне хотелось бы оказаться рядом, когда он потребует на этот вопрос ответа.

— Значит, заводя детей от людей, вы становитесь проклятыми, потому что нефилимы под большим запретом, — говорю я. — Но что касается всего остального...