Стальной дрозд - Владислав Русанов Страница 41

Дель Гуэлла несколько раз привстал на носки, чтобы размять ноги. Брезгливо бросил:

– Вы заметили, господин барон, что чем тупее человек, тем тяжелее он поддается магии амулета?

– Ну, что поделаешь? – Фальм держал за меховой воротник мальчика лет двенадцати, слишком худого для своих лет, зыркающего затравленным котенком. Наследник Медренского графства, захваченный им в плен во время последней стычки с убийцами. – Это издержки, без которых никуда не деться… Зато, глядя на генерала, мы всегда знаем, когда нужно обновить заклинание.

Услышав его последние слова, Халльберн попытался вырваться, но барон легко встряхнул его. Проговорил укоризненно:

– Суетливость не делает вам чести, ваша светлость.

– Я тебя убью. Рано или поздно! – Мальчик передернул плечами – руки все равно связаны.

– Ну, как по мне, так лучше поздно, – оскалился барон. – Хотя, скорее всего, вряд ли у тебя что-то получится…

Т’Исельн, со скучающим видом рассматривающий облака, зевнул и тихо проговорил:

– Может, начнем, господин барон?

Их четвертый спутник – невысокий, пухлый, с лоснящимися щеками и двойным подбородком – усиленно закивал, выражая согласие с бывшим главой тайного сыска. С первого взгляда его можно было принять за жреца Триединого, привыкшего к сытой и спокойной жизни в захолустном городке.

– Начнем? Пожалуй, – кивнул Фальм. – Фра Ростель…

Толстый шагнул вперед, расстегивая куртку. На свет появился тяжелый медальон из черненого серебра с полустертой гравировкой.

«Что ж у тебя рожа такая довольная? – устало подумал барон. – Неужели ты думаешь, жиряга, что представляешь для нас какую-то ценность? Или ты считаешь, что, помогая нам, ты становишься ровней? Погоди, найдем кого-нибудь поумнее…»

Как дель Гуэлла терпеть не мог генерала доль Гобарро, так же господин барон испытывал отвращение при одном лишь виде фра Ростеля. Разжиревший храмовый служка, проводивший дни и ночи в лени и пустопорожних разговорах, волей случая оказался тем самым человеком, которого Фальм и дель Гуэлла искали с начала зимы.

Дело в том, что захваченный в плен Халльберн наотрез оказался воздействовать на людей при помощи амулета. Мальчишка сопротивлялся так отчаянно, что барону стоило больших трудов сдержать рассвирепевших дроу, одного соплеменника которых наследник Медрена зарезал насмерть, а второго покалечил. Но малолетний заморыш благодарности не испытывал, а, напротив, стремился всячески подпортить жизнь спасшим его людям. То голодовку объявит, то в омут сигануть норовит. А уж как злился при одном только виде Фальма! Словно дикий котенок. Поначалу кидался в драку даже со связанными руками. После, поняв бесплодность попыток, так и норовил укусить исподтишка.

Само собой разумеется, для планов дель Гуэллы и Фальма такой мальчишка был совершенно бесполезен. Амулет, являющийся мощным резонатором чувств носителя, мог еще, чего доброго, обратить всю провинцию против заговорщиков. Хотя, конечно, мог сделать и так, что люди начали бы бросаться друг на друга с кулаками. Весьма полезное волшебство, и барон серьезно задумывался – а не попробовать ли? Но не та задача стояла перед ними.

Предложенный дель Гуэллой ход заключался в следующем: в кратчайшие сроки убедить народ Барна в собственной исключительности, объединить всех – и дворян, и простолюдинов – общей идеей (ну, к примеру, Барн от гор Тумана до Великого озера) и двинуть убеждать соседей, которые, само собой, не согласятся с такой постановкой вопроса, силой оружия. Начать нужно, вне всякого сомнения, с сопредельных Табалы и Аруна. Провинции после развала Империи погружены в неразбериху: нарушено государственное устройство, военное ведомство лишено единого управления. Табала, если ударить стремительно и без пощады, упадет в ладони, словно перезрелый плод. С Аруном будет тяжелее – страна побогаче, народу там живет побольше, да и номинально власти провинции признают главенство Аксамалы. То есть из состава Сасандры они вроде бы и не выходили. Хотя это, в сущности, мелочи, можно сказать, ерунда. До того ли сейчас Аксамале? Со своими бедами разобраться бы… Так что и Арун долго не выстоит.

Осталось дело за малым – сплотить Барн и поднять на войну мирных землепашцев, рудокопов и охотников. Амулет Халльберна, отлично зарекомендовавший себя при осаде Медрена, мог помочь и здесь. Но… в северной Тельбии заколдованным куском серебра управляла искренняя вера наследника в правоту своего дела. Как заставить негодного мальчишку направить силу амулета в нужное русло? Задачка не из простых.

Решение нашлось. Не сразу. После долгих размышлений, споров и бесплодных попыток. Благодаря развернутой агентурной сети господину дель Гуэлле удалось выйти на фра Ростеля. Когда-то, чуть ли не десять лет назад, служка замарался в делах, не поощряемых Храмом. Нарушал установленный пост: увлекался винопитием сверх всякой меры, чревоугодничал, курил табак, бегал по девочкам легкого поведения. Ничего удивительного, что на все эти плотские радости не хватало денег. Ростеля попытался прикормить фалессианский шпион, но тайный сыск оказался на высоте. Шпиона схватили и выслали из страны, а храмового служку взяли на заметку. Сыщики любили использовать таких типчиков как приманку. Чуть позже дель Гуэлла выяснил, что Ростель обладает способностями чародея. Маленькими, не дающими возможности самостоятельно колдовать, но все-таки… Худо-бедно он мог использовать магические задатки для своей пользы. Например, располагать людей к себе. Иначе как объяснить, что обычно строгие жрецы так и не дали нарушителю устава и заповедей Триединого под зад коленом? А еще он великолепно умел собирать пожертвования. Горожане едва не дрались между собой за право бросить медный грошик (а то и четверть скудо) в кружку Ростеля. Ну, и всякие прочие мелочи… На первый взгляд разрозненные и не связанные между собой, для внимательного наблюдателя они складывались в довольно ясную картину. Необъяснимая доброта ростовщиков, дающих в долг без процентов; проституток, не требующих платы; трактирщиков и прочего мещанского люда.

Господин т’Исельн потребовал доставить к нему служку. Первый опыт удался. Правда, воздействие Ростеля ограничивалось кругом не больше двух миль в поперечнике. Для сравнения, Халльберн охватывал почти все Медренское графство. Стали искать выход из положения… И нашли его. Сам же служка и предложил, ссылаясь на какие-то древние книги, толкующие деяния Триединого. Кровь, сказал он, несет отпечаток души. Когда-то давно по крови человека опытный волшебник мог выведать всю его подноготную – что любит есть на завтрак, когда последний раз был в постели с женщиной, курит ли и многое другое. Если смочить амулет кровью мальчика, сказал Ростель, то старинную побрякушку можно ввести в заблуждение. Барон Фальм подумал, подумал… и согласился. Ну и подумаешь, что рожа служки вызывает стойкое отвращение! Барон давно привык не смешивать чувства и дело, которому служит.

В первый раз они немного перестарались. Едва не угробили наследника Медрена. Просто Ростель, неловкий и неумелый, слишком глубоко резанул жилу на руке мальчика. Амулет, что называется, «искупался» в крови. Результат оказался потрясающим. Едва ли не весь Барн поднялся в едином порыве, желая сплотиться вокруг барона и бывшего начальника тайного сыска, а после обрушиться на гнусных и вероломных соседей, которые только и ждут, чтобы устроить добрым и миролюбивым барнцам какую-нибудь гадость. В добровольцах, рванувшихся на вербовочные пункты, недостатка не было. Напротив, излишне настойчивых, но неопытных воинов прогоняли, стараясь набирать армию из бывших солдат – благо гарнизонов в Барне хватало всегда, поскольку близость гор Тумана и воинственных дроу заставляла имперские власти держать ухо востро.