Левая Рука Бога - Пол Хофман Страница 41

Это было правдой. Сержант-командир сдал назад, однако сделал знак одному из двух остальных привести подкрепление. «Надеюсь, — подумал он, — этому задире и выскочке начистят задницу». Но он знал, что этого не случится: в свои шестнадцать лет Конн Матерацци был уникально искусным воином, настоящим мастером. В этом ему следовало отдать должное, несмотря на то, что он, несомненно, был выскочкой.

Конн обнажил Лезвие. Меч считался слишком большой ценностью, даже чтобы выставлять его на обозрение в Парадном зале и, разумеется, слишком большой ценностью, чтобы использовать его в бою. Но Конн знал: он сможет сослаться на то, что у него не было другого выбора, поэтому впервые за последние сорок лет Лезвие было извлечено из ножен с намерением кого-то убить.

— Остановись! — воскликнула Лебединая Шея.

Конн не обратил на нее ни малейшего внимания — в делах подобного рода даже она не имела права голоса. Глядя же на Кейла, можно было и вовсе подумать, что он ничего не услышал. Смутный Генри у себя на крыше отдавал себе полный отчет в том, что ничего не может сделать.

И началось.

Конн с невероятной быстротой сделал выпад, потом еще один, и еще; Кейл без всякой суеты отражал удары Лезвия двумя декоративными кинжалами, которые вскоре под ударами прочнейшей стали великого меча оказались зазубренными, как старая пила. Конн двигался, орудовал мечом и парировал удары проворно и грациозно, походя на танцора не меньше, чем на фехтовальщика. Кейл продолжал отступать, успевая лишь блокировать выпады, между тем как Конн наступал, целясь ему в голову, в сердце, в ноги — повсюду, где замечал малейшую слабину. И все это происходило в полной тишине, если не считать причудливой музыки, производимой почти мелодичным звоном Лезвия и вторящими ему глухими ударами кинжалов.

Конн Матерацци наседал, Кейл защищался — сверху, снизу, — неизменно пятясь. Наконец Конн прижал его к стене, больше Кейлу отступать было некуда. Теперь, загнав его в ловушку, Конн сделал шаг назад, зорко следя за тем, чтобы Кейл не метнулся в сторону.

— Ты бьешься так же, как кусает собака, — сказал он Кейлу. Выражение лица Кейла, бесстрастное, ничего не выражающее, ничуть не изменилось. Казалось, он ничего не слышал.

Конн, пружинисто перепрыгивая с ноги на ногу и делая изящные выпады, словно бы давал понять всем, кто на него смотрел, что готовится к убийству. Его сердце вздымалось и опускалось в экстазе при мысли, что он никогда уже не будет прежним.

К этому времени двадцать солдат, включая тех, что прятались под галереей, вошли в сад, и сержант-командир выстроил их полукругом в нескольких ярдах за спиной Конна. Сержанту, как и всем остальным, развязка была ясна. Несмотря на приказ Конна, он знал, какие его ждут неприятности, пострадай Конн хоть самую малость. Он искренне пожалел парня, прижатого к стене, когда Конн занес меч для решающего удара. Конн чуточку замешкался — он жаждал увидеть страх в глазах Кейла. Однако выражение лица его противника по-прежнему оставалось неизменным — безразличным и отсутствующим, словно душа уже покинула его.

«Ну, кончай уже, говнюк», — подумал сержант.

И Конн обрушил свой меч. Невозможно описать, с какой скоростью Лезвие рассекло воздух; просверк молнии по сравнению с этим — все равно что движение, замедленное водой. На этот раз Кейл не стал отражать удар, он только чуть-чуть, едва заметно сдвинулся в сторону. Конн промахнулся, но всего лишь на ширину комариного крылышка. Еще удар — и снова промах. Потом прямой, колющий, от которого Кейл увернулся с прытью змеи.

И тут Кейл впервые нанес удар сам. Конн парировал его, но с трудом. Теперь Кейл удар за ударом теснил его назад, пока они не оказались почти на том же месте, откуда все началось. Конн тяжело дышал от усталости и растущего страха — его тело, не привычное к ужасу и угрозе смерти, вело себя наперекор великолепному мастерству, обретенному за годы тренировок; нервы сдавали, в желудке ощущалась слабость.

И тут Кейл остановился.

Отступив настолько, чтобы выйти за пределы досягаемости, он смерил Конна взглядом с головы до ног. Секунда, другая — и Конн, не выдержав, снова нанес удар. Лезвие со свистом рассекло воздух. Но Кейл сместился в сторону даже раньше, чем меч начал опускаться, подставив один кинжал под Лезвие, а другой одновременно вонзив Конну в плечо.

Вскрикнув от боли и шока, Конн выронил меч. В мгновение ока Кейл развернул противника и, зажав ему горло сгибом руки, приставил кинжал к животу Конна.

— Стой смирно, — прошептал Кейл ему в ухо, а солдатам, которые начали его окружать, громко крикнул: — Назад или я сделаю бабочку из пуза этой гадины.

Для убедительности он сильнее вдавил острие кинжала Конну в живот. Сержант, теперь уже не на шутку испуганный, сделал знак своим людям остановиться.

Между тем Кейл все крепче сжимал горло Конну, так что тот уже почти не мог дышать.

— Прежде чем ты сдохнешь, господин, вот тебе наставление напоследок, — прошептал он ему в ухо. — Драка — не искусство.

Это было последним, что услышал Конн, потому что в следующий момент он потерял сознание и, обмякнув, повис на обхватывавшей его шею руке Кейла. Начав ослаблять хватку, Кейл сказал:

— Он еще жив, сержант, но умрет, если вам вздумается продемонстрировать храбрость. Я собираюсь взять меч — ведите себя смирно.

Не отпуская весьма тяжелого Конна, Кейл медленно присел и дотянулся до Лезвия. Как только меч оказался у него в руке, он встал и приставил клинок к горлу Кона, продолжая бдительно наблюдать за солдатами. Через дальние ворота их стекалось в сад все больше, теперь воинов было не меньше сотни.

— Ну, и куда ты теперь собрался, сынок? — спросил сержант.

— Знаете, я как-то пока об этом не думал, — ответил Кейл.

Именно в этот момент Смутный Генри громко крикнул с крыши:

— Пообещайте, что не тронете его, — и он его отпустит!

Вздрогнув, солдаты ответили на эту первую попытку переговоров тремя стрелами, пущенными в сторону Генри. Смутный Генри отпрянул и исчез из виду.

— Отставить! — закричал сержант. — Следующий, кто шевельнется без моего приказа, получит пятьдесят плетей и будет год драить сортиры!

Он снова повернулся к Кейлу:

— Как тебе предложение, сынок? Отпусти его, — и мы тебе не причиним вреда.

— А потом?

— Этого я не знаю. Сделаю все, что от меня зависит. Скажу, что эти парни тебя сами задирали, только послушают ли меня… Но, с другой стороны, какой у тебя выбор?

— Сделай так, как он говорит, Кейл! — закричал со своей крыши Смутный Генри, на сей раз лишь чуть-чуть высунув голову над кромкой крыши.

Кейл задумался на минуту, хотя дальнейшие его действия были, как все понимали, предрешены. Отведя Лезвие от горла Конна, он огляделся по сторонам, словно размышляя, куда бы его пристроить. Ему повезло. Всего в двух шагах позади — и Кейл проделал эти два шага с величайшей осторожностью — обнаружился фрагмент старой стены высотой до колена, состоявший из двух огромных каменных плит фундамента. Кейл просунул Лезвие в щель между ними на глубину около десяти дюймов.