Время жестоких чудес - Артем Лунин Страница 41

Алек неуверенно кивнул.

– Кажись, понял, – сказал он. – Но ты могла сказать мне словами…

Криста фыркнула.

– Тебе уже говорили. Прислушался ли ты к словам? – Она снова обратилась к книжному тону. – Не доходит через уши, дойдет через… другое место.

– Но почему так?..

– Человек, когда его пытаются убить, становится очень-очень внимательным.

– А ты бы…

Она снова прочла его мысли:

– Ты в самом деле хочешь это знать?

Алек подумал:

– Нет. Не хочу.

Криста подняла руку, свела пальцы, в промежуток между указательным и большим не всякая муха пролетела бы:

– Вот на столько не достала до сердца.

– Полагаешь, она была права? Ну, то есть выразив свое мнение таким способом?

Алия шла рядом, поглядывала искоса. По другую сторону шел Дим и тоже жаждал услышать ответ. Как и все остальные.

Алек мотнул головой.

– Она была уверена в своей правоте. Иногда этого достаточно. – Он прикусил язык, но слова не воротишь назад. На уроках истории в Школе это было одно из любимых высказываний патэ Киоша, когда он рассказывал о великих деяниях, победах, ошибках и преступлениях священников, правителей и полководцев прошлого.

– Ты думаешь, эта ненормальная…

– Не зови ее так, – сказал Алек, выдираясь из паутины прошлого.

– Но она… – Лина задохнулась от ярости.

– Чуть не убила меня. Вообще-то я заметил. – Он тронул подзатянувшиеся царапины. – Таково Испытание. Ведь старшие ничего не сказали ни мне, ни ей…

Вечером зашла Кати и принесла известия:

– Она на самом деле войя.

– Как Сэм?

– Нет… – Самилла, сестра Дерека, не была войей, но училась и в мечном и безоружном бою могла дать фору любому парню ее возраста. – Криста полноправная, испытание прошла на год позже Дерека, и, говорят, она крутая…

– Но…

– Но пальцы у нее чистые и уши не разрезаны. Странно, правда? – Девушке не сиделось за столом, она ходила из угла в угол, что-то разминала в ступке, глядя искоса на Алека. Юноша не переставал думать о смерти, прошедшей совсем рядом – «вот на столько не достала»…

Случается в жизни человека страшный миг, когда он осознает, что смертен.

Мысль о смерти – как кислота, которой можно испытать дела своей жизни. Истинные из них только те, которые не растают в дымке и не обесцветятся под воздействием ее.

Книга

Утром Алек дивился, с каким трудом выполняют товарищи простое в общем-то упражнение. Когда подошла его очередь, он встал в круг, поднял один камень, второй, третий…

Невольно вспомнились его упражнения в Школе и те испытания после Избавления. Не отвлекаться… Пятый… шестой…

Когда седьмой камень взмыл вверх и присоединился к остальным, Алек понял, что вернул себя, каким он был до экзорцизма… и стал еще сильнее. После девятого камня внимание стало разбегаться.

Одиннадцать… Двенадцать…

Уже тринадцать камней величиной с голову тролля висели в воздухе.

Собственно, испытание он уже прошел, камней должно быть семь, но ему хотелось достигнуть предела… и превысить его.

– Хватит хвастаться, – достиг сознания чей-то голос.

Едва до Алека дошло, что его могут счесть хвастуном, все его сосредоточение развалилось, как домик из плашек бересты. Камни посыпались вниз, глубоко вонзаясь в траву.

Испытание пройдено.

Алек прошел в толпу, к друзьям, искоса посмотрел на Лину.

– Подумаешь, камни, – фыркнула Лина. – Мелочь.

Алек почувствовал, что его уши горят. Ему уже не раз казалось, что Лина умеет читать мысли. По крайней мере его мысли она угадывала часто. У Кристы это тоже неплохо получалось.

– Хочешь меня впечатлить? Пойдем.

Они протолкались через толпу, вышли на поле. Лина остановилась на опушке леса, около ручья, кивнула на мшистый валун, до половины вросший в землю.

– Вот это не мелочь?

Один камень в семьдесят мерок поднять легче, чем семь камней в десять мерок – ровно в семь раз. Важен не вес, а количество векторов контроля… Алек фыркнул и закрыл было глаза, собирая себя в себе, но Лина дернула его за рукав.

– Нет. Сразу.

Алек уставился на нее: ты пошутила, да? Девушка ухмылялась: в бою у тебя не будет секунд, чтобы сосредоточиться.

Алек задрал голову и отступил на шаг, чтобы полностью разглядеть камень. Кивнул и приник к камню, почти обняв, потом отпрянул и махнул рукой.

Секунду ничего не происходило, потом валун дернулся в земляном гнезде. Камень во много раз превосходил все, что Алеку случалось поднимать до этого, и весил, пожалуй, в двадцать раз больше самого юноши. Ему случалось создавать и большие системы контроля, во время управления погодой разум синоптика вбирает в себя огромный объем воздуха, но воздух текуч и все-таки легче камня, хоть сколько Майнус тверди, что разница в весе несущественна…

Неохотно, с величавой медлительностью камень воздвигался из земли. Кто-то позади восхищенно вздохнул.

Алек тянул валун все выше и выше, пытаясь поднять до вершин деревьев.

– Не мелочь? – хрипло спросил он, стирая контроль из Узора. Камень ударился оземь, и земля вздрогнула, из-под валуна сочилась мутная вода.

– Не мелочь?

– Не мелочь, но… Опять, ну сколько тебе говорить! – Лина подошла, взяла его за руку, Алек чуть не заорал от боли. – Смотри!

Рука была испещрена красными точками, вены ярко выделились, лунки ногтей налились дурной синевой.

– Теперь шкурка слезет. Сколько раз тебе говорили, что нельзя использовать жест в качестве опорной точки для воздействия на Узор?! В качестве вспомоществования – можно, но в качестве основы – ни-ни! Ни жест, ни слово – только мысль! Ну вот, кровь! Запрокинь голову!

Шмыгая раскровавленным носом, Алек произнес гнусаво:

– Да егунда, пгосто слегка устал…

– Устал! – Треск ткани, Лина сбежала к ручью. – Ты знаешь, что могло бы… Могло бы быть всякое! Больше не делай так без необходимости!

Интересно, подумал Алек, кто, собственно, заставил меня сделать это?

На нос ему шлепнулась холодная примочка.

– И еще… – Лина оглянулась по сторонам, потом пододвинулась очень близко: – Не говори об этом остальным. Тебя живо вышвырнут…

– За это? – Алек дернул подбородком в сторону камня.

– Нет, за это, – пародируя его жест, девушка взмахнула рукой. – Жестование – серьезная ошибка.