Мироходец - Линн Абби Страница 41

— Иди, Ксанча. Мне надо подумать. В полнолуние я приду за тобой.

— Я никуда не пойду! Они отняли у меня дом, и я хочу отомстить!

— Иди, дитя мое, не мешай мне. Сначала надо все хорошенько обдумать.

«Опять „дитя", опять он все обдумает!» — негодовала девушка, оказавшись на берегу острова. Отыскав оружие и мешочек с монетами и драгоценностями, спрятанные в кустах, Ксанча зевнула, прочитала заклинание, и летающая сфера понесла ее на север.

Утренние лучи позолотили края пушистых облаков, неспешно плывущих к побережью. «Через несколько часов они бросят тень на мою хижину», — подумала девушка и направила шар в сторону города, где стоял храм огня. Урза собирался оставить Моаг, и Ксанча понимала, что, несмотря на все свои угрозы, последует за ним. Но, если бы он решил просто уйти, они бы уже были в пути. «Нет, он что-то задумал! И я хочу знать, что именно».

Добравшись до побережья в полночь и выбрав дом побогаче, она пробралась внутрь и, порывшись в сундуках, отыскала мужскую одежду. Две серебряные монеты и небольшая драгоценная брошь были оставлены на видном месте в качестве платы за костюм.

На рассвете Ксанча уже стояла на храмовой площади, у дверей аптеки, из которой открывался великолепный вид на святилище. Хозяин лавки с недоверием отнесся к незнакомому юнцу, набивавшемуся в ученики, но тот с таким жаром принялся рассказывать о целебных травах, да к тому же оказался грамотным, что аптекарю ничего не оставалось, как принять его в помощники. Еда два раза в день, охапка соломы в чулане с окнами, выходящими на храм, — о большем нельзя было и мечтать. Ксанча приготовилась терпеливо ждать появления Урзы.

Прошло несколько дней. Однажды ночью город потряс оглушительный взрыв, и, выглянув в окно, девушка увидела столб белого света, падающий с неба прямо на храм. На площадь полетели обломки кирпичей и горящие бревна. «Урза», — улыбнулась Ксанча, выбежав на улицу, и, выхватив меч, скрылась в дыму. Навстречу ей бежали охваченные пламенем фирексийцы. Пришлось положить конец их страданиям. За несколько дней, проведенных в аптеке, она хорошо изучила расположение пристроек святилища и знала, где находятся кельи жрецов огня.

Именно там Ксанча рассчитывала найти переноску.

Она обнаружила проход в Фирексию в одной из дальних комнат пристройки. Черный диск оказался больше прежнего и возвышался до самого потолка. «Такой не свернешь и не засунешь за пояс». Но и здесь имелась серебряная пластина с силовыми камнями. Не долго думая, Ксанча разбила мечом панель. Из переноски послышались крики, и девушка поняла, что успела как раз вовремя. А когда дым рассеялся, от устройства остались лишь горстка пепла и пара глубоких выбоин в каменном полу.

Бывшая фирексийка решила обследовать остальные помещения храма в надежде найти мобильную переноску, как вдруг воздух вокруг нее сгустился и она увидела Урзу, появляющегося из межмирия.

— Это я! — закричала Ксанча.

— Что ты здесь делаешь? Я мог убить тебя! — Они никогда не обсуждали, способна ли броня защищать от ошибок самого Урзы.

— Я пришла за переноской, но она оказалась совсем не такой, какими мы пользовались раньше.

Урза заметил выбоины на полу.

— Ты уничтожила ее? — голос его звучал на удивление спокойно.

— Да. Сначала слышались крики, потом все стихло.

— Надеюсь, этого достаточно. Я думаю, они поймут, кто здесь побывал. — Мироходец протянул руку: — Ты идешь или остаешься здесь?

— Ты хочешь, чтобы фирексийцы последовали за нами?

Урза кивнул и улыбнулся.

— Я хочу, чтобы они кинулись в погоню и оставили Моаг в покое.

— Не думаю, что это сработает, — усомнилась Ксанча, но они уже нырнули в межмирие, и ее слова утонули в вихре хаоса.

Они пересекли уже четвертый по счету после Моага мир, а погоня все продолжалась. Жрецы-исследователи вели по вселенной отряды воинов-разведчиков. Иногда беглецы делали короткие передышки. Где бы они ни оказывались, Урза тут же принимался строить механического солдата, каких создавал в своем далеком прошлом. Он называл их иотийцами и мог изготовить из любого материала, предлагаемого следующим миром: из глины, камня, древесины и даже льда. Впрочем, в ледяных мирах они никогда не задерживались надолго. Отправляясь дальше, путешественники оставляли иотийца, который встречал отряды фирексийцев и, вступив с ними в бой, пытался не столько нанести ущерб живой силе противника, сколько задержать погоню.

Через несколько лет скитаний по вселенной Урза остановился в мире, покрытом ледниками, где люди давно забыли, что такое города. Ксанче это место сразу пришлось не по душе, но спорить с Мироходцем было бессмысленно. Он не спал с тех самых пор, как покинул гостеприимный Моаг. Ему достаточно было просто закрыть глаза, чтобы галлюцинации и кошмары из прошлого возвращались в его сознание. Кроме этого, к ужасу Ксанчи, запретное имя Всевышнего снова пыталось сорваться с его языка. Бессонные годы брали свое. Неугомонность Урзы превратилась в своего рода безумие. Он расхаживал взад-вперед, заламывая руки, и постоянно что-то бормотал. Ксанче даже пришлось обзавестись восковыми затычками для ушей, чтобы иметь возможность спокойно заснуть: фирексийцы шли за ними по пятам, и Мироходец не отпускал девушку далеко от себя.

Он действительно нуждался в своей спутнице. Без ее помощи он часто не мог отличить реальность от кошмара и даже забывал отдавать указания очередному иотийцу. Девушке иногда казалось, что, останься она тогда в Моаге, Урза давно бы вырвал свои гематитовые глаза и, лишив себя жизни, покончил бы наконец с невыносимыми мучениями.

Сидя у костра, слушая перезвон шагов ледяного иотийца, заступившего в караул этой морозной ночью, Ксанча размышляла о том, позволила бы она Мироходцу умереть или нет. Им было по восемьсот лет, и если она походила на безбородого юнца, то Урза вполне выглядел на свои годы. Загадочная сила, позволявшая ему изменять по желанию внешность, в последнее время заметно ослабла. Ночами, подобными сегодняшней, даже при том что его не мучили галлюцинации, фигура Урзы, казалось, была окружена мерцающим туманом межмирия. Под определенным углом ее вообще невозможно было разглядеть. Тело становилось прозрачным, и лишь волшебные глаза излучали загадочное сияние.

— Ты будешь есть? — спросила Ксанча мягко, пытаясь не замечать, что свет от костра проникает сквозь его зыбкую плоть. Пища не заменяла сон, но помогала Урзе сохранять человеческую внешность.

Мироходец отрицательно покачал головой.

— Поешь и собирайся. Я чувствую, что вселенная смотрит на нас.

Ксанча вздрогнула: эта фраза означала, что фирексийцы где-то рядом. Сложив остатки еды в мешок — в межмирии было легче с пустым желудком, — девушка проверила оружие. Она давно сменила меч на короткую булаву с железными шипами. Хотя лучшим способом разделаться с отрядом воинов-разведчиков было укрыться в засаде и предоставить Урзе уничтожать преследователей с помощью колдовства и изобретений. Но потом приходилось долго ждать, пока Мироходец воплотится в человеческий облик, а этот процесс оказывался самым мучительным.