Замок Пятнистой Розы - Андрей Легостаев Страница 41

— Я здесь! — повернулся на крик Мейчон.

Болуаз залпом выпил вино и не успел поднять руку, чтоб обтереть густые черные усы, как лицо его исказила гримаса жуткой внутренней боли, он с удивлением посмотрел на судью, потом на Мейчона. Медный бокал со звоном упал на каменный пол, мгновение спустя и Болуаз бесчувственно рухнул к их ногам.

Первой реакцией Мейчона было отвести руку с бокалом подальше от губ, пальцы сжались на меди, внутри которой плескалась смертоносная влага.

Судья сделал шаг назад. От потрясения он потерял дар речи. Но тут же служебный долг взял верх и он закричал на все огромное помещение, призывая элиранов:

— Прошу суда и справедливости!

Все, кто находился в зале — слуги, несколько воинов, отдыхающие судьи и личности не понятно как здесь оказавшиеся — повернулись в их сторону.

— Элирана! — раздалось где-то в стороне. — Немедленно вызовите элирана!

— Позовите мага-эскулапа!

Болуаз пришел себя, открыл глаза и с трудом прошептал:

— Мейчон! Брат Мейчон…

Мейчон тут же склонился на колени.

— Я не знаю, что это, я не чувствовал яда, — прошептал Болуаз.

Мейчон осторожно приблизил к лицу бокал со своим вином и понюхал. Запаха яда, знакомого яда, он не уловил.

— Я тоже не чувствую, — он протянул руку, взял валявшийся бокал из которого пил Болуаз и тоже понюхал. — И здесь не чувствую. Ты, наверное, просто устал от поединка. Ведь ты старше меня, брат Болуаз.

— Не-ет, — едва заметно покачал тот головой. — Я знаю — мой час пробил. Я умираю… Глупо как все, брат Мейчон, обидно.

— Ты не умрешь. Сейчас придут маги-эскулапы…

— Пообещай мне, брат Мейчон, — через боль выговорил Болуаз, — что если я умру…

— Ты не умрешь, — сказал Мейчон, не веря собственным словам.

— Пообещай мне, что если я умру, ты позаботишься о моих учениках.

— Брат, но я… — начал было Мейчон.

— Я умираю, прошу тебя.

— Хорошо, брат, — сдался Мейчон и непроизвольно торжественно произнес: — Я обещаю, что твои ученики не останутся без наставника.

— Благо…

Тело Болуаза изогнул дугой раздирающий внутренний огонь, он простонал, сжимая зубы, дернулся и взгляд его бездвижно уставился в никуда.

Мейчон встал с колен.

Подбежал запыхавшийся элиран четвертой грани, сзади поспешали двое первой грани. Уж никак не ожидал хранитель порядка, что у него возникнут дела здесь, а не на трибунах.

— Что произошло?

— Я взял бокалы с вином, — испуганно прошептал судья, — он выпил и вот… умер.

Элиран строго посмотрел на судью, перевел взгляд на Мейчона.

— Это тот воин, что так отважно сражался недавно на арене с тобой?

— Да. Элин Болуаз из Сникка, победитель прошлых Состязаний, — глухо произнес Мейчон.

— Зачем вы его отравили?

— Я? — удивился Мейчон. — Я чудом сам не испил этого вина. Вот, — он протянул бокал элирану и огляделся в поисках позвавшего его слуги Трэггану, по сути, спасшего ему жизнь. — И я не думаю, что вино отравлено. Возможно, просто смертельная усталость…

— Мы прямо с Арены подошли сюда, — вмешался судья. — Я предложил выпить, я взял бокалы. Люди скажут. Мы не выбирали, взяли те, что ближе…

— Хорошо, разберемся, — кивнул элиран. — Вы, — повернулся он к Мейчону, — отдыхайте, но никуда не уходите, — он сделал недвусмысленный жест своему помощнику. — Вы останьтесь со мной, — сказал он судье. — Ты, — повернулся он ко второму помощнику, беги к элирану-распорядителю, Сайглайн сегодня вроде старший, и расскажи ему обо всем. Пусть сам сообщает главному судье и сам выясняет что случилось. За магом-эскулапом послали?

* * *

Трэггану не дождался посланного к Мейчону слуги. Закончились бои третьего захода первого круга. На арену для жеребьевки вышли следующие бойцы.

Он сидел в собственной ложе на восемьжды восемь мест в первом ярусе с левой стороны Арены Димоэта. На троне в центре ложи восседал его величество король Итсевда и с невозмутимым видом глядел на наследника Реухалского престола, трон которого располагался почти напротив, на правой трибуне.

Трэггану был хмур — он не выспался и боялся, что это заметят многочисленные вельможи и дамы, сопровождавшие короля. К тому же, он так и не дозвался ни Гирну, ни Кейону и пришлось самому наскоро кинжалом выскребать щеки и подбородок — слава Димоэту, рука еще не забыла как это делается и порезов нет.

Не спится же его величеству! И другим не дает отдохнуть.

Впрочем, Трэггану никто не понуждал идти сюда так рано: просто присутствовать в ложе, когда его величество желает посмотреть Состязания Димоэта, право и почетная обязанность элла Итсевд-ди-Реухала. Почетная, но чрезвычайно скучная и томительная. Радует лишь то, что Млейн вся светится от возможности себя показать и других посмотреть, она так долго ждала этих дней.

И еще Трэггану злило то, что первый бой друга оказался настолько примечательным, что только о нем все и говорили. А он проспал. Или уж явиться к началу, или уж спать до последних боев. А так — и не отдохнул и бой прозевал.

— Ваше величество, — вежливо обратился он к королю, — я хочу сходить к элину Мейчону, он, как вам известно защищает цвета Итсевда. Он ушел из моего дома рано и не взял слуг, которых я обязал идти с ним. Я полагаю, что ему необходимы помощники, чтобы подготовиться к следующему поединку.

Король медленно повернулся к Трэггану, словно только сейчас вспомнил о его существовании.

— Вы хотите уйти, элл Трэггану? У меня к вам был серьезный разговор. Что вам не нравится в моих поступках? — резко спросил он, глядя на подданного немигающим взглядом.

— Мне? — воскликнул Трэггану. — Разве я хоть словом…

— Вы вызвали на Ристалище Чести монаха Иераггу, который говорит разумные мысли. Я несколько раз за последние дни выражал желание нести свет на острова, он лишь объяснял мои слова простым людям. Я не умею говорить так хорошо, как он.

Трэггану низко склонил голову.

— Ваше величество, — твердо сказал он, — я не имею ничего против вашего желания присоединить острова Итсавгану к нашей стране. Я готов чем могу споспешествовать этому. Но монах Иераггу позволил себе недопустимые оскорбления в адрес ваших верных подданных. Я просто не мог не ответить на его вызов, поскольку я…

— Ладно, оставим это, — отмахнулся король, лицо его по-прежнему было скучающе-бесстрастно. — В конце концов, я не уполномочивал ни его, ни кого-либо другого говорить от моего имени. И мне не нужна ничья поддержка. Я сам поклонюсь Димоэту, он мудр и велик, он поймет, что я прав. Идите к этому бойцу… как его?

— Элин Мейчон, — напомнил Трэггану, не став говорить, что друг из Велинойса.