Камень огня - Таня Хафф Страница 41

«Три раза платят за все».

«Ты никогда не говорила этого, Фахарра».

Воспоминание фыркнуло.

«Я говорю это сейчас».

— Но, отец…

— Нет, Шахин, это мое последнее слово. Ты можешь уехать со своей женой, если хочешь. Я остаюсь в Ишии.

Только огромным усилием воли Шахину удалось придержать язык, но, когда они, поклонившись, вышли из королевских покоев, он повернулся к лорд-канцлеру.

— Ты вовсе ничем не помог! — прорычал он. Лорд-канцлер выглядел сконфуженным.

— Мой принц?

— «Никто не сочтет вас трусом, если вы покинете город, возвышеннейший», — передразнил он старика. — Конечно, никто не сочтет его трусом: никто не знает о том, что случилось. Но ты-то должен был знать, как подействуют на него эти слова.

— Я… я сожалею, мой принц. — Лорд-канцлер потер виски и виновато вздохнул. — Я не подумал. Я только что вернулся со смотровых галерей…

— И…

— Уровень лавы поднялся еще на один человеческий рост.

— Чародеи смогут удержать его?

— Пока да, мой принц, но… — Старик широко развел пухлыми руками.

— Но времени у нас мало.

Лорд-канцлер в знак согласия наклонил голову.

— Заставь их заткнуться! — Дарвиш рванулся вперед, в его широко открытых глазах застыла паника. — Заставь этих забытых Одной павлинов заткнуться!

— Я заставлю. — Аарон положил ладонь на его плечо. Кожа принца была горячая словно огонь. — Ложись.

— Заставь их заткнуться!

— Я заставлю. Ложись.

Жуя губу, Дарвиш упал на спину и поднял руки к лицу.

— Они сгнивают! — завыл он. — Я коснулся Камня, и они сгнивают! Я не хотел этого, отец! Останови это!

— Чандра, усыпи его.

Юная чародейка подергала косу.

— Опять? Это опасно.

Аарон смотрел, как бьется жилка на виске Дарвиша, кровь ударяла в нее с пугающей силой.

— Это тоже опасно. Усыпи его.

Хмурясь, Чандра снова толкнула принца в забытье. Едва напряжение оставило его плечи, оно оставило и плечи Аарона, и оба сердца забились медленнее, уже не в таком угрожающем ритме.

— Он истощает твои силы через вашу связь, чтобы пережить это. Ты знаешь?

— Знаю.

— Думаю, я могла бы помешать ему… — Недоговорив, чародейка умолкла, читая ответ в серебре Аароновых глаз. «Прекрасно, — подумала она. — Но если вы оба умрете и оставите меня здесь одну, я вам этого никогда не прощу».

— Что это? Я не хочу!

— Это яйцо. Съешь его.

— Я не хочу. Солнце слишком горячее.

— Все равно съешь.

— Оно сырое! — возмутился Дарвиш. — Как вы можете заставлять меня есть сырое яйцо!

— Так выпей его. — Аарон наклонил чашу между губами принца.

Дарвиш поперхнулся, проглотил, а через несколько секунд его снова вырвало.

В первый раз за четыре дня Чандра посмотрела на него с сочувствием. С ней было то же самое. Сырые яйца чаек просто не лезли в горло.

Принц пил столько воды, сколько ему давали, и перед самым закатом все-таки съел одно яйцо. Немного погодя он смог съесть еще одно.

— Дарвиш? — Чандра подняла голову и сонно посмотрела сквозь спутанные волосы.

Принц, серый, со впалыми щеками, сидел на корточках у потухшего костра, раздирая обугленные остатки чайки.

— Дарвиш? — Она отбросила волосы с лица и села. — Ты в порядке?

Принц смущенно улыбнулся и проглотил кусок.

— Да, думаю, да. — Он помахал оставшимся в руке мясом. — А это действительно вкусно!

— Спасибо, Аарон сбил двух птиц из пращи. Мы начинили их дикими сливами. Ты уверен, что все в порядке?

Дарвиш покраснел и опустил глаза.

— Ага. Уверен.

— Аарон знает?

— Нет, его не было, когда я проснулся.

— Он не уйдет далеко.

— Да, — принц коснулся душевной связи, — думаю, не уйдет.

Дарвиш хотел бы извиниться, или объясниться, или сказать спасибо, или что-то в этом роде. Все, что он делал раньше, — все его пьянство и разврат, — казалось, достигли высшей точки в том, что случилось здесь. И весь его стыд — весь стыд, который принц всегда отрицал, стремясь лишь к одному: чтобы отец заметил его, — заявил о себе. Этим утром, смутно вспоминая последние несколько дней, Дарвиш почувствовал такой стыд, что даже не поверил бы раньше, что это возможно. И этот стыд прочно сковал его язык.

Склонив голову набок, девушка отстраненно наблюдала за принцем. Слабость этого человека была всему виной. Это из-за нее Чандра едва не утонула. Из-за нее Дарвиш три дня лежал в бреду. Из-за нее она была избита, брошена на волю волн и предоставлена самой себе. Раньше Чандра злилась на принца, ненавидела за то, что он сделал с собой, а еще сильнее за то, что втянул в это ее, и пару раз жалела его. Теперь же у нее не было слов, чтобы определить свои чувства, хотя голод и усталость превосходили все остальные.

«Почему она молчит?» — недоумевал Дарвиш. Представив себе мысли девушки, он внутренне съежился. «Лучше бы она закричала». Молчание росло и становилось все невыносимее. Наконец, не придумав ничего лучше, принц жадно набросился на чайку, которую продолжал сжимать в руке. Хотя его желудок подавал смешанные сигналы, он был голоден как волк.

Запив мясо тремя пригоршнями воды из родника, принц встал и потянулся. Он чувствовал себя совсем слабым, порыв ветра мог повалить его навзничь как котенка, и голова отзывалась болью на каждое движение. Пощупав затылок, Дарвиш обнаружил шишку и заживающую рану и на минуту обрадовался, что это рана, а не вино в ответе за те унизительные обрывки, которые сохранила память. Но принц не позволил самообману длиться долго; при всех своих недостатках он редко лгал самому себе. Он был безответственным пьяным буффоном. Он слышал, как его отец и лорд-канцлер довольно часто говорили это.

— Так.

Голос Аарона добавил новой остроты стыду и вогнал его в самое сердце Дарвиша. «Я был принцем, спасителем, кормильцем; пусть только в моем представлении, не в его. А кто я теперь?» Не вернется ли пустота, которую вор демонстрировал во дворце? «Ты слишком мало меня интересуешь, чтобы чувствовать к тебе отвращение». Или там будет наконец отвращение, уничтожая даже ту колючую связь, которая возникла между ними? Неизвестно, что хуже. Дарвиш повернулся кругом.

В своих ярко-желтых штанах, кремовой рубашке, с медными волосами, Аарон казался пламенем на склоне холма. Дарвиш сощурился, вспоминая сказки своей няни о Повелителях Огня, приходивших сжигать плохих маленьких мальчиков. Сейчас в них легко верилось.