Железная принцесса - Джули Кагава Страница 41

— Смертных? — Грим начал вылизывать лапу, настороженнопоглядывая на Чарльза. — Не так уж много. Примерно десяток. Великие актеры,поэты, художники и все такое.

Он фыркнул и стал умываться.

— Это место держится на чарах и творческой энергии. Поэтомудаже Красные колпаки людей пальцем не трогают.

— Как же она их тут удерживает? — спросила я, но Грималкинзевнул и свернулся калачиком, закрыв глаза.

Отвечать на вопросы он больше не собирался, а если бы яприкоснулась к нему, оцарапал бы мне руку или просто исчез.

— Вот вы где, мои сладкие.

В библиотеку вошла Лэнанши. За ней тянулся подол черногоплатья из тонкой, как дымка, ткани. На плечах лежала длинная шаль.

— Я так рада, что нашла вас перед уходом. Чарльз, Душка, мненадо поговорить с гостями. Кыш!

Она помахала руками. Музыкант в последний раз посмотрел наменя, тихонько встал и вышел.

— Вы уходите? — Я посмотрела на ее платье и сумочку — Куда?

— Ты не видела Пака, милочка? — Лэнанши оглядела комнату,будто не слышала вопроса, — У меня к нему разговорчик. Повар жалуется, что унего то и дело пропадает еда, старшая горничная ни с того ни с сего влюбилась ввешалку, а дворецкий весь вечер бегал по холлу за мышами.

Она со вздохом потерла переносицу и закрыла глаза.

— Ладно, душечки. Если встретите Пака, скажите ему, чтобыснял чары с бедняжки горничной и перестал таскать из печки торты, пока у поваране кончилось терпение. Представить страшно, что я увижу, когда вернусь, ноостаться я просто не могу.

— А куда вы отправитесь?

— Я? В Нэшвиль, милочка. Нужно вдохновить одноготалантливого молодого музыканта. На пути у него столько преград, просто ужас.Но не волнуйтесь. Скоро все будут с ума сходить по его музыке!

Последнее слово она пропела, и я закусила губу, до тогозахотелось танцевать. Лэнанши как ни в чем не бывало продолжила:

— А еще надо заглянуть к одной ведьме, узнать, нет ли длянас новостей. Я вернусь через день или два по людскому времени. Пока-пока,зайки!

Она махнула нам на прощание и пропала в вихре сверкающихискр.

Я заморгала и едва не расчихалась.

— Выпендреж, — сказал Пак, выходя из-за книжного шкафа,будто нарочно дожидался, когда она покинет комнату.

Он сел на подлокотник дивана и закатил глаза.

— Могла бы и попроще удалиться. Правда, Лэн всегда зналатолк в эффектных исчезновениях.

— Главное, что ее тут нет! — Железный конь подбежал к нам иогляделся, будто думал, что Лэнанши сидит за каким-нибудь стулом и подслушивает,— Ее нет. Давайте подумаем, как отсюда выбраться.

— И что потом? — Грималкин поднял голову и насмешливовзглянул на него, — Мы по-прежнему не знаем, где скипетр. Если вылезем, толькообъявим о себе врагу и усложним задачу.

— Пушистик прав, к несчастью, — вздохнул Пак, — С Лэн бываеттрудновато, зато она верна своему миру и сможет отыскать скипетр раньшеостальных. Надо подождать, пока не выясним, где он.

— План ясен, — Железный конь скрестил могучие руки, а вглазах у него полыхнуло яростное пламя, — Сидеть и ничего не делать. И этопредлагает нам знаменитый Плут Робин!

— А какой план у тебя, жестянка? Идти греметь на весь городи совать нос в штаб-квартиры всех крупных корпораций, пока скипетр не свалитсянам на голову?

— Принцесса, — железный конь повернулся ко мне, — это глупо.Зачем ждать? Разве ты не хочешь найти скипетр? Не хочешь найти принца Ясеня...

— Замолчи...

Я понизила голос. Наверное, конь услышал в нем угрозу,потому что быстро захлопнул рот. Я встала, сжав кулаки.

— Не смей говорить о Ясене! — прошипела я, и фейри попятился.— Я думаю о нем каждый день, но сначала мы должны вернуть скипетр. И даже еслизабыть о скипетре моему горю ничем не поможешь, потому что Ясень не хочет насвидеть. Особенно меня. Он очень хорошо объяснил это в нашу последнюю встречу.

К горлу подкатил ком, и я судорожно вздохнула.

— Так что ответ на твой вопрос — да. Я хочу найти Ясеня. Ноне могу. Потому что нам важнее этот проклятый жезл! Я не допущу, чтобы всепошло к чертям только потому, что ты не в силах и две минуты посидеть спокойно.

Взгляд заволокло слезами, и я зло поморгала. Друзья смотрелитак, будто у меня волосы горят. По невыразительному лицу железного фейриневозможно было понять, что у него на уме. Кот скучал, а в глазах Пакасмешались жалость и ревность.

Это взбесило меня еще больше.

— Послушай... — начал он.

Я развернулась и вылетела из комнаты от греха подальше.Робин окликнул меня, но я не слушала. Если бы он схватил меня за руку или встална пути, я бы ему врезала.

— Пусть идет, — услышала я голос Грималкина, — Уговариватьбез толку. Кроме него, ей никто не нужен.

Дверь хлопнула, и я затопала по коридору, сдерживая рыдания.

Как несправедливо! Мне надоело за все отвечать, надоелижертвы во имя долга Я хотела лишь одного — отыскать Ясеня, уговорить его, чтобыон передумал. Мы будем вместе. Если как следует постараться, все у насполучится. К черту последствия. И к черту скипетр!

Коридоры тянулись без конца. Все они были похожи друг надруга: узкие, черно-красные. Я не представляла, куда иду, но меня этосовершенно не заботило. Я только хотела убраться подальше от Пака и Железногоконя, немного побыть наедине со своими личными желаниями. Всюду висели картины,стояли статуи и музыкальные инструменты. Когда я проходила мимо, у некоторыхеще чуть слышно пели струны, в воздухе таяла мелодия.

Наконец я устало опустилась возле арфы и закрыла лицоруками, не обращая внимания на феечку, следившую за мной с другого концакоридора.

Ясень! Где же ты?

Глаза щипало, и я смахнула слезы. Ни за что не стануплакать! Арфа зазвенела сочувственно, будто спрашивала, что со мной. Я провелапальцем по струнам, и по коридору эхом полетел дрожащий печальный звук.

Ему откликнулся другой, третий. Я подняла голову,вслушиваясь в мелодию далекого фортепьяно. Музыка была мрачная, чарующая исмутно знакомая. Я вытерла глаза и пошла по лабиринту коридоров, мимоинструментов, которые тихонько наигрывали, сплетая голоса.

Она привела меня к дверям с позолоченными ручками. Затемно-красными створками бушевала симфония. Я тихонько вошла в просторнуюкруглую комнату.

Музыка накатывала на меня волнами. В комнате было не счестьинструментов: арфы, скрипки, виолончели, несколько гитар, среди них — дажегавайская. В центре комнаты, за кабинетным роялем, сгорбился Чарльз. Он закрылглаза, пальцы летали по клавишам. Остальные инструменты дрожали струнами,издавали трели и старались изо всех сил, создавая нечто потрясающее. Мелодия,как живая, вихрем носилась по комнате, мрачная, пугающая, тревожная. Захотелосьплакать. Я села на диван, обитый красным бархатом, и разревелась.