Шкатулка хитросплетений - Терри Брукс Страница 42

И тут, как ужасный финал разрушений, которые он видел, ему пришло в голову: не должен ли он считать своим груз этих недавних криков.

Они шли всю ночь, слишком встревоженные, чтобы спать. Они не говорили о происшедшем, но каждый знал, что двое остальных об этом думают. Бесконечный лес снова сомкнулся вокруг них — огромный непроницаемый полог густых ветвей и густо-серых небес. Лабиринт снова лежал перед ними, и спустя какое-то время им начало казаться, что города и его жителей вообще не существовало.

Когда настало утро и тьма сменилась голубоватым светом, они нашли поляну и немного поспали. Рыцарь отдыхал в полудремоте: он уже давно освоил это умение на случай необходимости — некий транс, при котором какая-то малая его частица, какой-то странный инстинкт продолжали бодрствовать и сохранять бдительность на случай опасности. Возможно, ему снились сны, но его не оставляли воспоминания о криках всех тех, кто умирал у него на глазах, и избавиться от них было невозможно. Это были тени погибших, все, что оставалось от тех, кто когда-то составлял армию людей. Они продолжали жить в нем, словно прилипли к нему и не отстанут, пока смерть не придет и за ним тоже.

Когда дремота рассеивалась, он лежал и думал о химере, пытаясь понять, какую роль это чудище сыграло в том, что случилось с городом. Его снова начало тревожить, что он не может вспомнить, как химера оказалась с ним, почему они путешествуют вместе. Он не мог вспомнить об этом существе ничего, кроме того, что оно должно было быть рядом. Откуда взялась химера? По какой причине она находится в лабиринте с рыцарем и дамой? Может быть, химера именно отсюда, думал рыцарь. Именно она с самого начала знала общее поверье о том, что из лабиринта нет выхода. Она первая сказала то, что потом повторили горожане. Химера знала о Мареве. Химера знала очень много такого, чего не знал рыцарь. Это было непонятно. Рыцарь не боялся чудища, но не был уверен в его целях. Он ощущал присутствие чести и чувства справедливости, но все равно не мог заставить себя верить химере.

Проснувшись, они пошли дальше. Теперь они шли потому, что ничего другого им не оставалось. Если они не будут идти вперед, они признают свое поражение. Рыцарь не мог этого допустить. Он ощущал, как его самообладание постепенно улетучивается, как его уверенность в себе и целеустремленность слабеют. Мало-помалу он убеждался в том, насколько незначительна его роль в мире. Здесь он стал орудием обстоятельств, которых не понимал и над которыми был не властен.

В лабиринте не было ничего узнаваемого, а все, что он помнил о своей прежней жизни, — это игра смутных теней на каком-то почти неразличимом и далеком фоне. Как ни пытался он сосредоточиться и вспомнить, ничто из прошлой жизни не становилось четче. Казалось, словно он тут родился, и только присутствие дамы (и, возможно, химеры) убеждало его в том, что раньше тоже что-то происходило.

В тот день дама разговаривала с ним словно против своей воли. Это не была речь друга или близкого человека, а только его подопечной и спутницы. Она снова и снова спрашивала его, кто он такой и почему оказался здесь. Она спрашивала, что он помнит о своей прежней жизни. Он уклонялся от ответа, стараясь половчее парировать ее вопросы. Он уклонялся, потому что не мог на них ответить. Ответов у него не было. Она настаивала, пока не утомилась, и тогда снова замолчала.

— Ты играешь мною, — проговорила дама, и в голосе ее снова прозвучали печаль и отчаяние, сменившие привычный гнев. — Ты ведешь какие-то игры потому, что я твоя пленница.

Он покачал головой, глядя вверх в голубовато-грязный туман:

— Я не стал бы так делать.

— Тогда, будь любезен, расскажи мне что-нибудь о себе! — взмолилась она, с трудом заставив свой голос звучать ровно. — Дай мне какое-то свидетельство того, что ты не лжешь.

Он некоторое время шел молча, а потом опустил голову:

— Мне неприятно, что все должно быть так. Мне хотелось бы, чтобы все случилось по-другому. Извини, что я взял тебя в плен — какова бы ни была тому причина. Если потом у меня будет такая возможность, я постараюсь это искупить.

Он ожидал, что она откровенно рассмеется такому предложению. Думал, что она обольет его презрением. К его изумлению, она ничего подобного не сделала. Только молча кивнула и пошла дальше.

Ближе к вечеру они вышли к реке. Она появилась так же, как город, — оказалась перед ними, когда они поднялись на вершину холма. Река была широкой и спокойной и простиралась в обе стороны насколько видел глаз. На дальнем берегу снова начинался лес лабиринта и уходил в бесконечность. Над их головами небеса оставались затянутыми облаками и чистыми вперемежку.

На берегу реки они остановились и посмотрели сначала на противоположный берег, потом вверх по течению и, наконец, вниз. Никаких признаков жизни видно не было. Там, где вода не кипела на быстринах и порогах, она казалась гладкой и туманной. В ней не плавало никакого мусора, и на зеркальной поверхности не расходилось кругов от играющей рыбы.

— Если есть река, то где-нибудь на ее берегу должен быть город, — обнадеживающе проговорила дама, ни на кого не глядя.

— Но лежит ли этот город внутри лабиринта или за его пределами? — спросил рыцарь. Он посмотрел на нее. — Можно пойти и проверить. Какое направление выберем?

Ел ответ снова удивил его.

— Решай сам. Ведь это ты нас ведешь. Он направился вниз по течению. Берег реки был широким и поросшим травой, так что идти по нему было легко. Лес почти повсюду кончался в нескольких сотнях футов от края воды. Серый день начал меркнуть, из гущи деревьев выполз туман и начал ложиться на реку и ее берега. Он поднялся сначала им по щиколотку, потом по колено. К ночи он был им по пояс, и уже невозможно было различить, где кончается берег и начинается вода.

Рыцарь как раз решил вернуться на ночь к деревьям, когда они услышали пение. Все трое моментально остановились, прислушиваясь. Звук доносился из-за поворота реки, находившегося всего в двухстах футах от них. Рыцарь отвел своих спутниц к лесу, подальше от воды, и они продолжили свой путь. Добравшись до поворота и обогнув деревья, они увидели огни нескольких костров. Пение доносилось оттуда. Они пошли к кострам, пристально всматриваясь в сумрак. По мере приближения стали видны несколько разноцветных кибиток. Поблизости были привязаны мулы, поставлены палатки из яркой ткани, закрепленные на шестах и задней части кибиток. Певцов оказалось больше дюжины. Это были и мужчины, и женщины, одетые в цветастые костюмы со множеством поясов, плащей и головных повязок. Собравшись у костров, все они пели.

Рыцарь и его спутницы приблизились и были замечены, но пение продолжалось, словно их появление не имело особого значения. Химера держалась позади, кутаясь в свою накидку, но один из певцов встал и поманил их к костру, проследив за тем, чтобы и чудище подошло поближе. Путники приближались медленно: осторожные по природе, они стали еще более осмотрительными в силу обстоятельств, даже перед лицом такого дружелюбия.