Вечный Странник - Ирина Сербжинская Страница 42

Ресиф положил ножны и принялся укладывать в сумку инструменты. Абха топтался у входа, не смея войти. Внезапно боковым зрением он уловил движение слева. Кобольд на миг замер, не веря своим глазам, потом медленно повернул голову. Меч дрогнул, развернулся беззвучно, нацелившись блеснувшим острием в спину мастера. Абха не успел даже моргнуть, как клинок взлетел, сверкнул в темноте пещеры серебряной вспышкой и ударил Ресифа в спину с такой силой, что острие пробило кольчугу и вышло наружу из груди почти наполовину.

Абха окаменел. Не сводя глаз с убитого мастера, он попятился, сделал еще шаг назад, потом еще и, оказавшись наконец у входа, бросился бежать со всех ног, подальше от этого страшного места. Кобольд боялся оглядываться, ему казалось, что разящий клинок летит вслед за ним, рассекая воздух сверкающей молнией. Неожиданно он споткнулся, запутавшись в мокрой траве, будто что-то толкнуло его сзади, упал, отполз в заросли ежевики, забился под вывороченный корень старого дерева и просидел там всю ночь, трясясь от страха, вслушиваясь в неумолчный шум дождя.

Внезапно шум стал громче, Тильвус выплыл из сна и с трудом разлепил веки. Гудел автобус, водитель, опустив стекло, выслушивал наставления строгой дамы из отдела соцзащиты. Под деревом заливисто храпел Сидор.

– Эй, Сидор! – Тильвус растолкал приятеля. – Просыпайся, если за автобусом бежать не хочешь. Залазь в машину, поедем сейчас!

– Бог! Я знаю, что ты есть, поэтому прятаться бесполезно! – Сати выжидательно уставилась в лазоревое июльское небо. Обычно, обращаясь к Богу, она поднимала глаза к небу, отыскивала облачко, где, вполне возможно, он восседал, наблюдая за тем, что творится на земле, и бормотала: «Господи, сделай так, чтобы рекламный текст для завода металлоконструкций приняли с первого раза! Текст хороший, сам знаешь… Просто этот дурак, коммерческий директор завода, сам не знает, что ему надо!» В последнее время она, пожалуй, чересчур часто обращалась к высшим силам за помощью и исчерпала лимит полностью, но сегодня случай был исключительный.

– Господи, я, конечно, понимаю, что воровать нехорошо, но… ты же слышал про этот меч! Словом… сделай так, чтоб я его украла и мне ничего бы за это не было. Договорились?

Сати вздохнула, потопталась на крыльце музея, заметила, что из-за угла показался микроавтобус с надписью «Телекомпания «Губернский город», и заторопилась.

Через минуту она уже поднималась по широкой лестнице, устланной красной дорожкой. На душе, несмотря на обращение к Богу, было как-то неспокойно. Последний генерал-губернатор строго глянул из золоченой рамы, и Сати невольно поежилась: было совершенно ясно, что он прекрасно осведомлен о том, что должно сейчас произойти, и действий этих не одобряет.

В просторном светлом зале, где собралось уже много народу, стоял шум и гам. Возле стендов с экспонатами сверкали вспышки: суетливые фоторепортеры торопились запечатлеть каждое мгновение открытия выставки.

Сати бросила вороватый взгляд на служебную дверь, но тут припомнила, что перед тем, как ограбить музей, не мешало бы решить кое-какие проблемы, вздохнула и направилась к центральной экспозиции. Там вовсю орудовали телевизионщики: осветители устанавливали прожектора, ассистенты тянули через весь зал к розеткам провода, вдумчиво прокладывая их таким образом, чтобы о кабели споткнулось как можно больше людей. Коллеги с телевидения вообще славились умением устраивать бедлам везде, где ни появлялись.

Сати огляделась и ухватила за рукав пробегающего мимо телерепортера.

– О, Сати, привет! – обрадовался тот. – Как жизнь? Хочу вон с той теткой синхрончик записать! – Он ткнул неподключенным микрофоном в сторону толстой Ирки, облачившейся по поводу торжественного события в новый наряд: платье цвета хаки, подозрительно напоминающее чехол на танк. – Колоритная особа! На экране хорошо смотреться будет. Не знаешь, как ее зовут?

– Толстая Ирка… то есть, тьфу ты, Ирина Григорьевна, старший научный сотрудник. Да она сама тебе все расскажет… Погоди, Макс, дело у меня к тебе.

– Говори, – размахивая микрофоном, сказал он, не сводя глаз с толстой Ирки.

– Твой сюжет об открытии выставки сегодня вечером пойдет?

– Ну а когда же? Это ваша еженедельная-то газетка только через три дня…

– Да погоди ты! Монтировать, стало быть, тоже сегодня будете? Слушай, сбрось нам в редакцию пару снимков об этом событии. У нас сегодня, как назло, Аверченко в краевую думу едет с Ирой. Советника губернатора фотографировать. Что-то там про инвестиции в строительство моста обсуждать будут.

Макс захохотал.

– Бедный советник! Не подозревает он, кто его фотографировать будет! Он же себя на снимке не узнает!

– По подписи узнает, не переживай. Так как?

– Ладно, сделаю.

– Оплата как обычно, – предупредила Сати. – Я постараюсь по высшему тарифу провести, но это если шеф не заупрямится.

– Договорились, – сказал Макс, не дослушав, и бросился к толстой Ирке.

Художественный музей славился пунктуальностью. Пресс-конференция, назначенная на три часа, началась ровно в три. Из боковой двери показалась высокая дама в длинном платье, в белой воздушной шляпе с большими полями – директор музея. Вспыхнули софиты, зажужжали камеры – конференция началась.

Сати включила диктофон, делая вид, что внимательно слушает выступление, и быстрым взглядом окинула собравшихся. Лучшего момента для того, чтобы незаметно исчезнуть, не найти: внимание всех поглощено рассказом директора. Сати выключила диктофон, шагнула назад, потом еще, держа собравшихся в поле зрения. Каким-то непостижимым образом ей удавалось сейчас видеть их всех вместе и каждого в отдельности. Сати знала совершенно точно, что в эту минуту на нее никто не обращает внимания. Еще секунда – и она скользнула в неплотно прикрытую дверь служебного входа.

Внутреннее напряжение мгновенно отпустило. Пора было приступать к ограблению. Помахивая рюкзаком, Сати быстро шла по переходу, держась поближе к стене, ступая на цыпочках, чтобы не стучать каблуками, и настороженно прислушиваясь, не появится ли кто впереди. Возле галереи скульптуры послышались голоса, зазвучали шаги: кто-то торопливо шел навстречу, оживленно переговариваясь. Сати мгновенно скользнула в сторону, за спину уменьшенной копии Давида, и присела, укрывшись за постаментом. Голоса приближались. Выглядывая из-за мраморной пятки Давида, Сати ждала. Вскоре из-за поворота показались две сотрудницы музея, спешащие в зал на пресс-конференцию. Сати дождалась, пока дамы скроются за поворотом, и отправилась дальше. Оказавшись в конце галереи, она на всякий случай оглянулась, потянула дверь на себя и оказалась в кабинете генерал-губернатора.

Сердце ее заколотилось с новой силой.

Еще минутой раньше, в конференц-зале, да и в галерее все было иначе. Если б даже она и столкнулась нос к носу с кем-нибудь из знакомых сотрудников, можно было бы вполне правдоподобно объяснить, почему ее занесло в служебные помещения: разрядились батарейки у диктофона и хотела попросить у ребят новые, внезапно приспичило в туалет, да мало ли еще что! Но сейчас, вот здесь, в пустом кабинете искусствоведов…