Фальшивый принц - Дженнифер А. Нельсен Страница 42

Мы услышали, как скрипнул стул Коннера, когда он сел, а затем предложил сесть Вельдерграту.

— Вам следует объясниться. Вы обвиняете меня в чем-либо непозволительном?

— Нареченная принцесса вчера ужинала с вами, верно?

— Да. Она прелестная молодая женщина.

— Она расстроена вестью о смерти короля, королевы и принца Дариуса.

— До нее дошли лишь слухи.

Вельдерграт фыркнул.

— И вы, и я знаем, что это не просто слухи, а факт. Очевидно, что вы не могли подтвердить или опровергнуть их, но она сказала мне кое-что еще. Кое-что, что я нахожу очень странным. Вы сказали ей, что, возможно, принц Джерон жив.

— Я верю, что это так и есть.

— Мы отправили трех регентов в Изел, чтобы это выяснить. У вас есть известия от них?

— Нет.

— Тогда как же вы пришли к такому ошеломляющему заключению?

Коннер немного подумал и сказал:

— Дорогой друг, вас, кажется, угнетает такая возможность. Неужели вы не понимаете, какое это было бы великое счастье для страны, если бы принц Джерон был жив? Род Экберта продолжился бы, а Картия была бы спасена от неизбежной войны. Это была бы самая лучшая новость, но вы, как видно, так не считаете.

— Конечно считаю. — Казалось, Вельдерграт бы застигнут врасплох, но он быстро опомнился: — Я иксренне надеюсь, что принц остался жив, но мы оба знаем, что шансов на это практически нет. Мой вопрос состоит не в том, имеет ли смысл надеяться, а в том, почему вы так в этом уверены.

— Очевидно, что за вашим вопросом стоит конкретное обвинение. Почему бы не перейти прямо к нему?

— Как пожелаете, — сказал Вельдерграт. — Мастер Коннер, мне сказали, что у вас есть меч, копия одного из тех, что принадлежали принцу Джерону.

— Это было подражание, не точная копия. К сожалению, я недавно потерял его и не смогу вам показать это прекрасное оружие. Я сделал его, собираясь поднести в дар королеве на следующий день рождения, в честь ее пропавшего сына.

— Есть еще кое-что. На прошлой неделе мне стало известно, что вы посетили несколько приютов в Картии и даже забрали оттуда нескольких мальчиков. Для чего вы это сделали?

— Мне нужны работники. Надо убирать урожай, людей не хватает.

— Где они сейчас?

— Сбежали, стоило мне отвернуться. Если узнаете, где они, потрудитесь сказать мне, и они будут наказаны. — Ложь слетала с губ Коннера непринужденно, как капли дождя с неба.

— И еще одно. Вы сидели за одним столом с королевской семьей на их последнем ужине.

— Как и многие регенты.

— Но вы были удостоены чести наполнять их бокалы.

Голос Коннера оставался спокойным, несмотря на явный намек Вельдерграта, что Коннер мог отравить их.

— А вы подавали им пудинг, сэр. Какой смысл в этих вопросах?

— Может, никакого. А знаете ли вы, что кое-что пропало из замка? Шкатулка, украшенная изумрудами.

Я нащупал пальцами эти самые изумруды. Коннер, должно быть, украл шкатулку у короля и королевы незадолго до их смерти или сразу после. Я не знал, что находится в шкатулке, но что бы там ни было, это, вероятно, должно подтвердить, что один из нас — принц Джерон.

— Вы спрашиваете так, будто думаете, что она у меня, — сказал Конер.

— Я убежден, что вы не стали бы красть у короля, даже после его смерти, — сказал Вельдерграт. — Но есть люди, менее уверенные в вашей безупречности. Чтобы отмести все возможные подозрения, я прошу вашего позволения обыскать Фартенвуд.

Коннер рассмеялся.

— Обыскать поместье такого размера, чтобы найти изумрудную шкатулку?

— Шкатулку или принца. Вы даете разрешение?

— У некоторых из ваших людей довольно свирепый вид. Они мне всех слуг перепугают.

— Мы не причиним здешним невинным обитателям никакого вреда. — Вельдерграт подчеркнул слово «невинным». — Даю вам слово.

Голос Коннера прозвучал жестко:

— Делайте что хотите, Вельдерграт. Шарьте по моим пыльным углам и тесным погребам, если вам это нужно. Вы ничего не найдете.

Мы не посмели шевельнуться, пока Вельдерграт не вышел из комнаты. Потом Тобиас повернулся ко мне и прошептал:

— Ты знаешь эти тоннели. Они безопасны?

Я лишь пожал плечами. Откуда мне было знать?

Люди Вельдерграта решили начать с подвалов и постепенно продвигаться вверх. Мы же отправились на верхний этаж, стараясь держаться от них подальше.

— Это ужасная идея, — шептал Тобиас на ходу. — Если они попадут в тайный ход, нам конец.

— Мы успеем выбраться на крышу и попробуем бежать, — сказал я.

Роден выпучил глаза, но кивнул в знак согласия. Тобиас, казалось, испугался еще больше.

— На крышу? И разобьемся насмерть?

— Я уже был там, — сказал я. — Мы не упадем.

— Тогда пошли сейчас! — прошептал Роден.

— Слишком велик шанс, что нас заметят, если он отправил своих людей искать вокруг дома или охранять вход. Вельдерграт не дурак, он наверняка так и сделал. На крышу мы пойдем лишь в крайнем случае.

Мы поднялись на верхний этаж и оказались у комнаты няни рядом с детской. Я подумал о том, что дети, которые тут когда-то жили, могли использовать тайный ход, чтобы дурачить своих воспитателей. Я бы и сам так делал.

Когда мы на время оказались в безопасности, Роден кивнул на шкатулку, которую я крепко сжимал в руках:

— Это о ней говорил Вельдерграт?

— Возможно.

— Что в шкатулке?

— Она заперта.

— Странно, что ты вдруг не выказываешь любопытства, — сказал Тобиас.

— Чтобы узнать, что в ней, придется ее взломать, а я так не хочу. Что бы там ни было, мы все скоро узнаем.

Мы помолчали, и Роден спросил:

— Сейдж, ты знал, что так похож на принца?

— Мне всегда казалось, что я больше похож на самого себя, чем на кого бы то ни было, — усмехнулся я и пожал плечами. — У меня многовато шрамов для принца. Слишком много мозолей и ссадин. Чисто внешнего сходства недостаточно.

Кроме того, мы видели всего лишь картину, изображение, каким художник представлял себе принца Джерона. Кто-нибудь из вас хоть раз видел королевскую семью?

Никто, конечно. Роден заметил, и весьма справедливо, что королевские особы редко посещают приюты и никогда не приглашают нищих к себе во дворец.

— Около года назад король проезжал через Карчар, — сказал я. — Я стоял на улице вместе со всеми, чтобы увидеть его. Проезжая, он взглянул прямо на меня — я мог бы поклясться в этом. Все должны были кланяться ему, а я не захотел.