Дочь тумана и костей - Лэйни Тейлор Страница 43

— Так, ладно. Я поняла, ты хочешь пырнуть меня…

— Слушай, — низким голосом сказала Кару. — Просто постой тихо пару минут, а я за это помогу с твоими дурацкими бровями.

За шокированное молчанием последовало резкое:

— Что?!

Тяжелая челка Светлы была такой длинной, что касалась глаз. При этом на ней такой налакированной, что едва двигалась. Целью всего этого было скрыть ее брови, на которые Кару как-то на Рождество, в порыве злости, потратила целый шинг. Черные и лохматые под ее волосами, они не оставляли Светле шансов в ее модельной карьере.

Выражение лица Светлы колебалось между смущением и бешенством. Кару никоим образом не могла узнать о ее бровях, всегда так тщательно скрываемых. Она могла подумать, что Кару шпионила за ней.

Но самой Кару было плевать, что Светла думает о ней. Ей просто необходима была тишина.

— Я серьезно, — прошептала она. — Но только при условии, что я останусь в живых. Так что ЗАТКНИСЬ!

С улицы Карлова доносились голоса и урчание двигателей машин, в кафе по соседству играла музыка. Шагов слышно не было, но это ни о чем не говорило. Охотники могли раскусить её хитрость.

На лице Светлы был написан неподдельный ужас, но, по крайней мере, она стояла молча. Кару же, застыв, напряженно вглядывалась в темноту, прислушиваясь.

Кто-то приближался, бесшумно, словно призрак. Из переулка показалась тень. Кару наблюдала, как вытягивалась по земле перед ней, по мере приближения её источника. Её ладони пульсировали, крепче сжимая рукоять ножа и вглядываясь в тень, она пыталась понять кто же это.

Она моргнула. И тут ей вспомнилась одна фраза, произнесенная Разгатом.

"Мой брат серафим искал тебя, красотка."

Тень. У тени были крылья.

Бог ты мой! Ангел!

Пульс Кару стал просто зашкаливать. Отвлекаясь на угрозы Бейна, она упустила очевидное: её ладони, энергия, струящаяся из них. Её хамсазы горели. Как же она раньше не догадалась?

Со свирепым выражением лица Кару повернулась к Светле и произнесла одними губами: "Тихо".

Тень продолжала приближаться, за ней, сосредоточенно вглядываясь, шел ангел. Его крылья были скрыты магией, глаза пылали в полумраке, и благодаря этому Кару могла хорошо рассмотреть его профиль. Его красота была такой же ошеломляющей, как и в первый раз. "Фиала," — мысленно обратилась она к своей учительнице по рисованию, — "если бы вы только могли увидеть это. "Хотя за спиной ангела висела пара зачехленных мечей, руки его были расслаблены, а пальцы чуть расставлены в стороны, словно демонстрируя, что он безоружен.

"Тебе же хуже," — подумала Кару, крепче сжимая нож. — "а я оружия не брошу."

Он поравнялся с нишей.

Кару сгруппировалась.

И рванулась вперед.

Подпрыгнув, чтоб обхватить его за шею — он был высок, под метр девяносто — она так тяжело опустилась ему на спину, что он качнулся. Вцепившись в него, она почувствовала то, что не могла видеть: жар и массивные крылья, невидимые, но реальные. Кару очень ясно осознавала тепло и размер его плеч и рук и отдавала себе полный отчет о том, на что они способны, когда прикладывала лезвие ножа к его горлу.

— Ни меня ищешь?

— Постой… — произнес он, не делая никаких попыток сопротивляться или сбросить ее.

— Постой? — С насмешкой сказала Кару и, поддавшись импульсу, прижала ладонь чернильным глазом к открытой коже на шее ангела.

Как и в Морокко, когда она впервые направила на него незнакомую ей магию, что-то произошло. В тот раз энергия отшвырнула его. Теперь же эта мощная сила не ударила и не подбросила — она вошла в него. В месте, где татуировка касалась его кожи, Кару почувствовала спазмы, вызывающие у него дрожь и передающуюся ей самой. Эта дрожь поглотила ее всю, без остатка. Это сводило с ума. Это ужасало. И ЭТО была она.

Для него это было намного хуже. Судороги сотрясали его, угрожая сбросить ее. Она вцепилась сильнее. Он задыхался, магия разрушила его, и это казалось таким неправильным.

Он покачнулся, яростно дрожа, и попытался убрать ее руку, но пальцы работали неуклюже. Под ее ладонью его кожа была такой гладкой и мягкой на ощупь. И горячей, такой горячей, и жар этот становился все сильнее. Его крылья тоже вспыхнули неистовым костром.

Пламя, невидимое пламя.

Кару не смогла вытерпеть его. Она отдернула ладонь с шеи ангела, и тут же он бросился на нее. Он схватил ее за запястье и, крутанув, сбросил ее с себя.

Она легко приземлилась и тут же развернулась к нему лицом.

Он стоял, ссутулившись. Тяжело дыша и держась одной рукой за шею, он не сводил с нее своих тигриных глаз. Ее словно пригвоздили к земле, и все, что она могла — лишь смотреть в ответ. Было видно, что он испытывает боль. Он озадаченно хмурился, словно ломая голову над какой-то загадкой.

Словно этой загадкой была она.

Ангел шевельнулся, и Кару пришла в себя. В знак перемирия он поднял руки. Его близость заставляла ее пульс учащаться. Ее хамсазы пульсировали. А вместе с ними ее сердце, кончики пальцев, воспоминания: меч, ранящий ее, охваченный пламенем Кишмиш, Айзиль, выкрикнувший "Малак!" когда она его видела в последний раз.

Она тоже подняла руки, но, в отличие от ангела, совсем с другой целью. Одна рука сжимала нож, вторая демонстрировала глаз.

Серафим вздрогнул и отступил на несколько шагов.

— Постой, — сказал он, сопротивляясь хамсазе. — Я не трону тебя.

Кару едва сдержала смех. Надо посмотреть, кто еще кого не тронет. Она ощущала могущество в себе. Ее иллюзорная жизнь перестала прятаться и полностью завладела ею. Вот кем она была на самом деле: не добыча — охотник.

Она бросалась на него, он ускользал. Она не отступала, но он успевал ретироваться. Тренируясь много лет, в спаррингах Кару никогда не отдавала себя без остатка. Но не теперь. Чувствуя себя сильной, неукротимой, она нанесла несколько ударов в грудь, по ногам, даже по его примирительно поднятым рукам. И с каждым ударом понимала, насколько он крепок. Ангел или нет, кем бы он ни был, в нем не было ничего эфирного. Он был абсолютно осязаем.

— Зачем ты преследуешь меня? — Прорычала она на химеру.

— Не знаю, — ответил тот.

Кару рассмеялась. Это было даже забавно. Она казалась себе легкой, как пушинка. И опасной. Она атаковала с холодной яростью, а он по-прежнему только защищался, уклоняясь от лезвия ножа и содрогаясь от мощи хамсаз.

— Сражайся со мной! — Со злобой крикнула она ему, когда очередной ее удар попал в цель, а он оставил его без ответа.

Но он не подчинился ее требованию. Вместо этого, когда она в следующий раз набросилась на него, поднялся в воздух, зависнув над тротуаром, где она не могла достать его.

— Я только хочу поговорить с тобой, — бросил он сверху.