Турнир - Валерий Самохин Страница 43

– Завтра я приеду рано утром, – напомнила девушка, поставив точеную ножку на ступеньку экипажа. Игривый ветерок взметнул подол платья, показал на мгновение соблазнительную коленку.

По бокам от ажурной дверцы кареты с отстраненным видом попарно стояли Призрачные Псы. Варранг пытался откусить колесо.

– Угу… – вновь сказал Антон. От прекрасных синих глаз не хотелось отрываться. Леся, уже в который раз за сегодняшний вечер вспыхнув чарующим румянцем, протянула руку.

– Целители поставят парней на ноги завтра к вечеру, – неизвестно к чему вдруг сказала она. За ужином это звучало как минимум трижды.

Колесо жалобно хрустнуло. Варранг довольно вильнул обрубком хвоста и гордо тявкнул.

– Угу… – захотелось завыть на луну. Благо их сияло на ночном небе три штуки.

«Да что же это такое! – окончательно рассердился он на самого себя. – Ты мужик или где?» Несильно сжав кончики тонких пальцев, шагнул вперед и прильнул к ждущим губам жарким поцелуем. Звонкая пощечина обожгла щеку, свистом заложила уши и взорвалась тупой болью в затылке.

«Рукоприкладство по отношению к подчиненным запрещено по закону», – возмущенно процитировало трудовой кодекс угасающее сознание. Яростного рычания варранга и шелеста обнажаемых клинков он уже не слышал.

Лунные леса,

пятнадцатый день месяца харризан

– Ладно, сиво-бурый с бородой каурой, держи, как и договаривались.

Вовка сунул в руки лесовику завернутую в плотный пергамент нежнейшую телятину. Согнувшись в три погибели под тяжестью копченого лакомства, мужичок обиженно закряхтел:

– Жадный ты! Мог бы винца сладкого подкинуть да пшена доброго жменю.

– Сейчас подкину! – с угрозой в голосе пообещал Вовка. – Два раза… и один раз поймаю. Жмякнешься так, что костей не соберешь. Или слова заветные прочитаю… Хочешь?

С опаской отодвинувшись от свирепого воина, лесовик льстиво засверкал кривыми зубами:

– Да пошутил я, пошутил! Что ж ты сразу к сердцу-то принимаешь? А слова тайные я и так помню, к чему впустую воздух сотрясать? – бросив косой взгляд в сторону валькирий, он жарко зашептал: – А хочешь, я тебе на ночлег кикимор пришлю? Знаешь, какие они у меня ласковые и послушные? Не то что твои монастырские ледышки.

По непонятным для лесовика причинам заманчивое предложение Вовку не прельстило. Хмуро покосившись на готовый исчезнуть в неизвестном направлении окорок, он неприветливо буркнул:

– Спасибо, братуха, я один привык спать.

И, не прощаясь, потопал к своим спутницам. Лесовик проводил его возмущенным взглядом. Вот она – благодарность людская! Стараешься для них, норы тайные да ходы скрытные выдаешь, а в ответ – ни ласки приветной, ни слов добрых. И чуть что – грозятся нешуточно. Особенно этот, живоглот чужеземный! Мало того что духом своим всех русалок распугал, так ко всем бедам еще древнее заклинание откуда-то вызнал. Теперь не страшны ему чащобы дремучие и трясины бездонные. Тропа под ноги мягким ковром стелиться будет, краткий путь подскажет да от нечисти лесной убережет. Горестно вздохнув, владыка нырнул под корни векового дуба и исчез в подземной тьме.

Вовка о душевных терзаниях Лесного Хозяина не подозревал. Вывел к Лунным лесам, и на том спасибо. Он яростно заскреб в затылке – другая проблема стояла на первом плане. Внезапно проявившийся талант мечника так же внезапно куда-то пропал. А в этом мире без оружия никак, сожрут и не подавятся.

«Я тебе талдычу об этом все последние дни, – не замедлил отозваться сварливым нравоучением Зануда. – Это тебе не гопоту беспредельную на рынках разгонять».

«Ты лучше скажи, как мастерство мечника вернуть?» – мрачно огрызнулся Вовка.

Пару минут вредный подсказчик молчал. Наконец ответил. Но не привычным ехидным скрипом, а мелодичным журчанием нежного голоска: «Жди, смертный! Что-то не так с этим перстнем… Или с тобой… Но чем смогу, я помогу: у меня должок перед тобой за моих девочек».

Вовка оторопел. Так с ним Зануда никогда не говорил. Он даже не понял смысла ответа, настолько был изумлен.

«Ты, брат, никак ориентацию решил поменять?!» – Это все, что он смог выдавить из себя. В ответ раздалось презрительное хмыканье.

– Господин, с вами все в порядке? – Встревоженный голос Энеи привел его в чувство.

– Зашибись, – буркнул под нос Вовка, оглядываясь вокруг.

Подземная тропа вывела их на опушку леса. На северо-западе, скрытые туманной дымкой, едва различались Дикие горы. По левую руку, в голубоватом блеске небольшого озера, беззаботной рябью убегала к дальнему берегу узкая дорожка закатного солнца. Дюжина рыбаков вытаскивала невод. Справа, в сотне шагов от стоянки, желтой извилистой лентой исчезал в лесу пыльный проселочный тракт.

– Куда дальше двинем?

– Прямо, повелитель, – охотно пояснила Энея. – До Свалки верст десять, не больше…

Потом говорили, что грозный воин въехал в городок ночью, верхом на черном волкодлаке и с тремя полными звездами валькирий Дианы-охотницы. С восторженным испугом шептались, что от трактира, где он встал на постой, не осталось и бревнышка. И что шкура убитого дракона, наводящего ужас на всю округу, украшает теперь каминную комнату в его личном замке где-то на границе со Степью.

Но это было потом. А сейчас, у ворот разбойничьего града, куда не совались без особой нужды даже гвардейцы императора, усталых путников встретила хмельная стража. Встретила пьяными, сальными шуточками и скабрезным подмигиванием. И мигом протрезвела, стоило Энее поведать, кто к ним прибыл в гости. У слухов своя магия, имя Убийцы Карающих гремело уже и в этом отдаленном уголке Империи. С них и пошлину за въезд не стали брать, и дорогу к лучшему трактиру объяснили в мельчайших подробностях.

На мощенных дубовыми плашками улочках Свалки было людно. Крикливо голосили торговки свежей рыбой, сновали чумазые разносчики, предлагающие горячие пирожки с заячьей требухой и печенью зеленого триглава, прогуливались мрачные типы подозрительной наружности. Разбойничий городок жил своей обычной жизнью, как и любой другой град в мире Араниэля.

Трактир «Райская преисподняя» находился в самом центре, рядом с двухэтажной ратушей. Низкая арка входа, семь скрипучих ступеней в полумраке крутого спуска и ярко освещенный подвал с дразнящими запахами и веселым гомоном разудалой пирушки. Заняв большую часть трактирной залы, сдвинув в круг тяжелые столы, здесь предавалась разгулу компания из двух десятков лихих людей. Остальные посетители робко жались у стен.

Вовка, позабыв о недавних терзаниях, бесцеремонно занял единственный пустой столик рядом с изрядно подвыпившей компанией и кликнул трактирщика, велев ему нести все. И на всякий случай поторопиться, ибо чем дольше он ждет, тем злее становится. Кабатчик исполнил заказ мгновенно.

Пока мощные челюсти творили свою волшбу, превращая молочного поросенка в жалкую кучку костей, пока девы-воительницы разделывались с гречневой кашей и запеченным гусем, в душе зашевелился червячок беспокойства. Внезапно и беспричинно. Вовка вдруг озаботился состоянием наличности.