Гавань Командора - Алексей Волков Страница 43

После прохождения королем нашего небольшого строя состоялась еще одна церемония. Согласно установленному обычаю, каждый новый кавалер приносил вассальную присягу королю не только как представителю верховной власти, но и как своему сюзерену по ордену. Последние зародились ведь не только как знаки отличия, но и как своего рода рыцарская организация. И я отныне являлся ее членом.

Потом король удалился, и к нам хлынули придворные. У них среди награжденных хватало родственников и знакомых, но я тоже не был обделен вниманием. Его Величество потратил на беседу со мной гораздо больше времени, чем на других, и следовало узнать причину кажущегося фавора.

Среди приближенных к трону или иному правительственному креслу всегда достаточно лизоблюдов.

Впрочем, многие, наоборот, кидали в мою сторону откровенно неприязненные взгляды. В том числе – оказавшийся здесь Ростиньяк. Но для недоброжелателей я был пока недосягаем, а с лизоблюдами особо разговаривать не хотел.

Не моя это компания…

Над проливом стлался легкий туман. Не сплошная белесая муть, в которой не видно бушприта. Скорее довольно редкая кисея, ограничивающая обзор примерно до мили.

Это нервировало. В дни войны хочется видеть до горизонта. И за горизонтом тоже. А тут…

По левому борту, незримый в тумане, лежал французский берег, зато по правому, значительно дальше, находился английский. Но дальше – понятие относительное. Пролив не океан. Его в хорошую погоду пересечь – корабля не надо. Достаточно шлюпки. Или рыбацкой лодки.

Вода была свинцовая. Она ничуть не напоминала лазурные глади Карибского моря. Даже волны колыхались тяжело и мрачно. Наверно, поэтому мысли были такими же тяжелыми, безрадостными. А тут еще промозглая сырость, заставляющая кутаться в плащ.

Какая у нас была команда, думал Жан-Жак. Он стоял на квартердеке да вспоминал не самые худшие дни своей богатой на приключения жизни.

Но какая была команда! С такими людьми не страшен сам черт. Недаром флибустьерское море пройдено вдоль и поперек. А сколько городов осчастливили своим заходом! Добычи было столько, что пропить ее не взялся бы даже Граммон. Человек, который знал толк и в налетах, и в попойках.

И что теперь? Как быстро расходятся дороги!

И пусть вполне понятно стремление людей жить так, как хочется, все равно немного грустно. На всем фрегате из ветеранов лишь двое – Командор, сам Гранье да с десяток матросов.

Правда, Сорокин занят по горло ремонтом «Лани». Бригантина перенесла столько, что без некоторых весьма серьезных работ рискует не дойти весной до Архангельска.

И неожиданно заболел Грегори. Лейтенант де Ширак. Сильная простуда, от которой не застрахован никто. Но даже в жару и полубреду верный помощник Командора рвался идти со своим командиром. Потребовался весь авторитет последнего, чтобы убедить – моряк должен быть здоров. В противном случае он станет обузой для остальных, а то и будущим покойником. Дни холодные, в каюте не вылечишься. Да и поход предстоял короткий. Что за путь – до Дюнкерка и обратно? Несколько дней. Плюс погрузка в порту.

В любом случае возвращение гарантировано задолго до Рождества. А там можно будет славно гульнуть, перетряхнуть местные кабаки, чтобы все видели, как отдыхали флибустьеры в дальних морях.

До возвращения-то осталось… Наверняка вечером конвой будет в Шербуре. Скорей бы…

Гранье покосился на идущих с левой стороны низко сидящих купцов. Юра мало того что повел за зерном свой корабль, так еще зафрахтовал три чужих, все равно томящихся без дела. А теперь «Глостеру» приходилось подлаживаться под неторопливые посудины. Уж в одиночку фрегат бы точно давно был дома.

Хоть бы чертов туман скорее рассеялся! Все веселее будет идти! Команды на фрегате – неполные полторы сотни. Для боя явно маловато. Поэтому лучше избегать его.

Словно вняв проклятиям Жан-Жака, туман стал еще реже, истончился, еще не исчезнув совсем, но все же…

Лучше бы он, наоборот, сгустился!

Из дымки, в которую превратился туман, появился корабль. Другой. Третий. Затем – еще один.

Четыре фрегата по правому борту и впереди, причем никаких сомнений в их принадлежности не было.

– Поднять паруса! – Штурман «Глостера» Шарль, достаточно опытный, но несколько нервный моряк, среагировал молниеносно.

Гранье в несколько прыжков слетел с квартердека на палубу и едва не столкнулся с выскочившим Командором. Кабанов недавно спустился к себе погреться, но как настоящий капитан почувствовал, что кораблю угрожает опасность.

Для оценки ситуации Командору хватило одного взгляда.

– Четыре румба вправо! К бою! На купцы сигнал – держать к берегу. Прорываться самостоятельно.

– Что? – Гранье мгновенно понял замысел Командора.

Канонир ничего не боялся в жизни, однако соотношение сил было таким, что о победе думать не стоило. Если бы на «Глостере» стояли плевательницы! Тогда бы шансы вмиг уравнялись, а то еще и перевесили бы. Но тут Кабанов посмотрел на него оценивающим взглядом.

– Надо, Жан-Жак! Ничего, британцы узнают, почем фунт лиха! Только покажи все, на что способен. Надо дать купцам уйти.

– Они все равно догонят. Пока парочка обрушится на нас, другие бросятся в погоню, – возразил Жан-Жак.

– А мы не дадим, – нехорошо улыбнулся Командор. – Ни двоим, ни одному. Пусть потанцуют, как на сковородке.

– Есть! – коротко ответил Гранье.

Его колебания закончились. Надо так надо. Да и не страх им вначале руководил, а лишь сознание напрасности жертвы.

И уже спустя мгновение раздался громкий и бодрый голос:

– Заряжай!

Флейшман ненароком задремал. Он добросовестно отстоял вахту и вот теперь пригрелся, а глаза коварно закрылись сами.

Снилось, будто он снова находится в очередном походе по архипелагу и над головами развевается гордый кабаний флаг.

Топот ног вторгся в сознание органичной частью. Тревога! Флейшман встрепенулся, вначале во сне, однако тут же проснулся.

Какая тревога? И где то флибустьерское море?

Тревога?!

Матросы на реях уже вовсю работали с парусами, и только на квартердеке никак не могли решить, что делать.

– Командор приказал идти к берегу, – встретил Флейшмана Калинин.

Однако на его лице была написана решимость оспорить приказ.

Ярцев сиротливо смотрел на море, и было непонятно, что думает единственный профессиональный штурман.

– «Глостер» идет на противника! – послышался голос одного из матросов.

– Юра… – осторожно произнес Аркадий.