Меморанда - Джеффри Форд Страница 43

Анотина бросилась ко мне и помогла подняться. Я был все еще слаб, но уже мог самостоятельно стоять на ногах.

– Брисден знал, что нужно делать, – сказала она, обнимая меня.

Я притянул ее к себе и, закрыв глаза, крепко стиснул в объятиях.

– Хотел бы и я знать… – пробормотал я.

– Слышишь? – насторожилась она.

Теперь, когда угроза по имени Учтивец миновала, пришло время для нового страха. Звук разрушения из монотонного, надоедливого шума превратился в настоящий рев. Я взглянул на небо: звезды растаяли, скоро должно было взойти солнце.

– Леса, должно быть, уже нет, – промолвила Анотина, – да и поля тоже.

– Нужно спешить, – заторопил я ее. – Где мой скальпель?

– Кажется, у фонтана, – припомнила она, выпуская меня из объятий, и бросилась на поиски инструмента.

Я тем временем подковылял к Учтивцу и носком башмака перевернул его на спину. В двух шагах серебрилась лужица жидкой ртути, прогрызавшей себе путь сквозь камни дорожки. Прежде чем последняя капля просочилась в землю, я разглядел удивительную сцену, сложившуюся из живых линий. В ней какой-то молодой человек стоял подле огромного прозрачного куба – видимо, ледяного, – а внутри этого куба была заключена женщина. Я наклонился, чтобы разглядеть ее получше, и пока серебристый экран не впитался в камень окончательно, убедился, что это Анотина.

– Мы возьмем только голову? – спросила она, протягивая мне скальпель.

Это было непросто, но я не подал виду, как смутило меня увиденное.

– Да, – ответил я, – только голову. Отделение головы Учтивца от туловища доставило мне ни с чем не сравнимое удовольствие: точность движений и чистота разреза были тому подтверждением. Жаль только, что мне не удалось сделать этого при его жизни.

– Крови совсем нет, – заметила Анотина, заглядывая через плечо. – А куда же девалось все то, что было в Нанли и Брисдене?

– Никуда, – отрезал я, не желая обнародовать свою теорию. Она состояла в том, что в Учтивце, скорее всего, работал механизм разрушения, сходный с тем, который сейчас поглощал остров. Куда деваются мысли, когда мы о них забываем? Впрочем, вскоре эти мысли и сами куда-то подевались, когда выяснилось, что позвоночник Учтивца не продолжается в шее.

Я подозвал Анотину. Эта анатомическая особенность объясняла способность чудовищной головы так быстро наклоняться в стороны.

– Чудесно, – сказала она, – но давай поспешим, нам ведь еще нужно зайти ко мне, прежде чем отправиться в башню.

– Зачем? – удивился я.

– За той зеленой жидкостью из Вызнайки, – напомнила она. – Как же иначе мы сможем найти вакцину?

Эта часть плана совсем вылетела у меня из головы.

– Задница Харро… – пробормотал я. – Только этого нам не хватало.

Даже без туловища голова Учтивца весила, должно быть, больше сорока фунтов. Я попытался ее поднять, но чуть не вывихнул руку. Только обхватив ее двумя руками под подбородком, мне удалось приподнять голову над землей. Я неловко прижал ее к животу, точно перетаскивал не череп, а мешок с камнями, и неверным шагом двинулся к проему в стене.

Мы с трудом протиснули свой трофей в нору и сами последовали за ним. Анотина предложила с помощью кос чудовища закинуть голову на спину – чтобы легче было нести. Она помогла мне приладить груз, и мы, двигаясь с максимально возможной скоростью, направились к ее квартире. Однажды я поднял голову, и оказалось, что Анотина что-то кричит мне – должно быть, ободряющие слова, но расслышать их было уже невозможно: грохот разрушения заглушал все звуки.

Вернувшись по своим следам – мимо фонтана с пеликаном, а потом за угол, к месту, где Учтивец напал на Нанли, мы вынуждены были остановиться ввиду отсутствия половины лестницы. Анотина увидела это первой. Отступив назад, она положила руку мне на плечо, наклонилась к самому уху и прокричала, указывая пальцем:

– Вон там!

Теперь увидел и я. Поддавшись эпидемии исчезновения, мощеные дорожки и фонтаны, арки и портики превращались в маленькие пыльные смерчи, а затем в ничто. За стремительно тающими ступеньками зияло голубое небо. Квартира Анотины безвозвратно исчезла, а значит, извлеченную из Вызнайки зеленую жидкость из плана приходилось исключить. Остров превратился в неотвратимо сжимающийся диск. Фронт пустоты приближался к Паноптикуму – так удавка затягивается на шее смертника.

Анотина повела меня к дверям в основании башни. Тяжесть головы Учтивца впридачу к тем ужасам, что мне довелось пережить этой ночью, – от такого сочетания моя скорость упала до весьма постыдного уровня. Так обычно бежишь в кошмарных снах: умираешь от страха, выбиваешься из сил, но едва ползешь черепашьим шагом. Пока я тащился по лестницам, вдоль террас, сквозь переходы, ничто с воем катилось вслед, меньше чем в ста ярдах за моей спиной.

В какой-то момент, взобравшись на вершину последней, как мне казалось, лестницы, я споткнулся и упал под тяжестью мертвой головы. Мне повезло: именно в это мгновение Анотина оглянулась назад – если бы не это, она бы в жизни не услышала моих криков о помощи. Я силился встать на ноги, но даже под угрозой аннигиляции не мог больше сделать ни шагу. Анотина без лишних слов стащила голову с моего хребта и закинула себе на плечи. Избавившись от груза, я смог идти дальше. Потерянное благодаря этой заминке время мы с лихвой наверстали той скоростью, с которой помчались дальше. Я перешел на рысь, но Анотина по-прежнему опережала меня на несколько шагов, неутомимо преодолевая лестницу за лестницей. Мне пришли на память слова доктора о том, что силу Анотины не стоит недооценивать.

Дорога до башенных ворот оказалась столь долгой и извилистой, что у меня не раз возникало подозрение, не забыла ли Анотина дорогу. На протяжении всего пути Паноптикум был отлично виден, но не становился ближе ни на дюйм. Я уже собрался было догнать Анотину и поделиться с ней своими опасениями, когда мы завернули за угол очередного здания, и цель оказалась прямо перед нами. В конце длинного перехода виднелись две массивные створки – это и был вход в башню, гигантский монолит которой безразлично взирал на наши отчаянные потуги.

Очутившись возле дверей, я запоздало подумал: а с чего я вообще взял, что, предъявив голову Учтивца, мы запросто заставим дверной механизм впустить нас в башню? Впрочем, выбора у нас не было. После того как я помог Анотине освободиться от ноши, мы взялись за голову по бокам – каждый со своей стороны. Затем, читая по губам, на беззвучный счет «три» приподняли ее до уровня стилизованного глаза.

Оставалось ждать, пока что-нибудь произойдет. В эти минуты надежда была единственным спасением от панических мыслей о том, как мы собираемся спастись, даже если двери распахнутся и мы немедля отыщем вакцину. Вероятность того, что Мисрикс сможет прилететь и забрать меня в мою реальность, отпадала. Что до Анотины, то ее существование было под угрозой при любом раскладе.

Когда стало понятно, что при таком положении головы чуда не произойдет, мы принялись тягать ее то вверх то вниз в надежде отыскать то самое место, где находились бы глаза Учтивца, не отрежь я ему туловище. Это занятие, хотя и совершенно бесполезное, стало явным доказательством мистической связи, существовавшей между мной и Анотиной. Не в силах перекричать грохот разрушения и уже не утруждая себя разговорами, мы тем не менее действовали абсолютно синхронно, словно повинуясь общему разуму.