Свастика среди звезд - Константин Дроздов Страница 43

Наконец из хижины вышел высокий смуглый мужчина в свободной рубахе и брюках из грубой ткани. На голове у него на пиратский манер был повязан выцветший почти до белизны некогда красный платок. Прищурив глаза на смуглом морщинистом лице, он с нескрываемой тревогой принялся разглядывать нас. Дергая островитянина за рукав, мальчишка принялся объяснять, что мы упали с неба и нам требуется еда и помощь. При этом он все время показывал отцу мои часы.

— Тут недавно были военные. Очень хорошо вооруженные. Не вас ли они ищут? — обратился ко мне по-испански островитянин.

— Нам не хотелось бы встречаться с ними. Нам необходимо укрыться в надежном месте хотя бы на час. Моему другу требуется отдых.

Отец мальчика что-то начал быстро говорить, но я уже его не слушал. Я ощутил возникшую опасность. Столкнув Рана с камня на землю, я развернулся и открыл огонь по настигшим нас преследователям.

Первым шумерскую пулю схватил огромный самец немецкой овчарки, летевший в мою сторону. Вторым рухнул в песок человек в камуфлированной форме с кольтом в руке. Автоматчик, бегущий вслед за ним, успел лишь вскинуть автомат, но и ему пуля, отлитая на далекой планете, проделала аккуратную дыру в левой части грудной клетки. Однако противник взял нас в клещи. Вражеские пули ударили с флангов. Я бросился на землю, в тень одного из утесов. Еще чуть-чуть, и спасительная темнота ночи даст мне еще одно преимущество, и я выиграю этот бой, а затем организую эвакуацию. Но вдруг вскрикнул от боли Ран. Я не смог разглядеть, что с ним, — между нами оказался валун. Взглянув в сторону мальчишки и его отца, я увидел, что они неподвижно лежат у порога, прикрыв головы руками. Неужели мертвы? Я ощутил прилив злости на самого себя. Невинные люди не должны были пострадать. Вскочив во весь рост, я завертелся юлой, расстреливая остатки боезапаса. Близкий взрыв гранаты опрокинул меня на землю лицом вниз. «Миротворец» с опустошенным магазином отлетел в сторону.

— Живым! Только живым! — заорал кто-то по-английски. Земля завибрировала под тяжестью множества бегущих ног. Засвистел воздух, рассекаемый лопастями вертолета, появившегося над нами. Я решил подняться с земли и тут же услышал:

— Не двигаться!

Несколько человек в камуфляже без знаков различия, целясь в меня из «томпсонов», образовали круг. Не обращая внимания на стволы, я все же поднялся на ноги. Заболел левый бок. Проведя по нему рукой, я с досадой почувствовал на ладони кровь. Однако был повод и для радости — островитянин и его сын остались невредимы. Здоровенный десантник, держа на мушке отца, стоящего на коленях с руками на затылке, одновременно пытался удержать яростно барахтающегося мальчишку. Но в итоге в руках у него осталась лишь рваная рубашка, а юркий, словно ящерица, парень исчез в темноте наступающей ночи. Десантник выругался, а я довольно улыбнулся.

— Семь человек убиты, один легко ранен, сэр! — услышал я голос, а еще через мгновенье передо мной возник широкоплечий плотный человек, по всей видимости офицер. Он начал зло сверлить меня взглядом. Я же, зажав рану в боку, искал глазами Отто. Взгляд офицера тем временем сместился на имперского орла над правым карманом моей летной куртки, а затем скользнул по свастике Шумера на рукаве. На скулах у него заходили желваки, а костяшки пальцев, сжимавших пистолет, побелели. Он уже готов был выстрелить в меня, когда из-за его спины послышался окрик:

— Сандерс!

Я разглядел за спиной офицера владельца голоса — маленького человечка в гавайской рубахе и белых льняных брюках. В одной руке у него была портативная рация, а в другой он сжимал оброненный мной «миротворец».

Разъяренный офицер нехотя сделал шаг назад. Подбежавший к нему десантник, стараясь перекричать шум винтов вертолета, доложил:

— За камнем лежит еще один с нацистскими знаками различия, сэр. Тяжело ранен в грудь.

— Обоих в вертолет, — гаркнул командир, покосившись на все еще стоявшего поодаль человека в гавайской рубахе. Подскочившие сзади десантники начали крутить мне за спиной руки.

— Вы чувствуете? — крикнул я.

Руки, крутившие меня, ослабли. Воздух стал плотным и тугим, почти осязаемым. Даже шум винтов стал каким-то глухим. Голову стала охватывать нарастающая боль, а безотчетный страх сдавил горло, мешая дышать. Один из солдат, бросив оружие и стиснув ладонями виски, рухнул на колени, у другого носом пошла кровь, и он, навзничь упав на землю, замер без движения. Остальные, повинуясь внезапно объявшему их ужасу, бросились врассыпную. Офицер растерянно озирался вокруг. Дрожащей рукой он направил на меня ствол «кольта». Вертолет над нами завибрировал, раскачиваясь из стороны в сторону. Луч прожектора заметался по сторонам. Психотронная атака даргонов набирала обороты.

Выдернув из руки офицера оружие, я послал его в нокаут, после чего сосредоточился на себе. Усилием воли я собрал всю боль и страх, разрывающие меня, в одну крошечную точку на теле. Затем я представил, как эта точка отделяется от меня и живет где-то рядом своей собственной, не касающейся меня жизнью.

Тем временем из-за скал в борт вертолета ударил полупрозрачный и почти невидимый в сгустившихся сумерках луч, бросив винтокрылую машину безвольной игрушкой на ближайшие камни. Взрыв превратил ночь в день. Горящие лопасти безумной каруселью пронеслись над нашими головами, а куски обшивки разметали хижину островитян.

— Прекратите это, — прохрипел скорчившийся у подножья скалы американец в гавайской рубахе. Дрожащей рукой он поднял в мою сторону «миротворца».

— От меня это не зависит, — я без усилий забрал свое оружие из слабеющих рук незнакомца и вставил в рукоятку новую обойму.

Сорвав с ближайшего тела санпакет и взвалив на себя раненого Отто, я огляделся. В отблесках горящего пламени метались обезумевшие от ужаса люди, а на вершине дальнего утеса появился темный силуэт даргонского кибера. На человека он был похож лишь общими очертаниями. О маскировке под людей его хозяева на этот раз не позаботились, а это означало, что никто живым отсюда не уйдет. И в этот момент в ближайших кустах сверкнули глазенки бесстрашного маленького островитянина. Он сделал жест рукой, призывающий следовать за ним. Я не заставил себя долго ждать.

В пещере нас было пятеро. В то время как перебинтованный Ран спал после дозы наркотиков, наш маленький спаситель по имени Хоакин, Паоло — его отец и увязавшийся с нами американец в гавайской рубахе сидели напротив меня и молча рассматривали тускло поблескивающий в пламени свечи шумерский пистолет-пулемет, который я сжимал в руке. Я же оглядывал пещеру — старый топчан, ряд свечей, потрепанные морские карты, закрепленные на каменных стенах, и роза ветров, начерченная на низком своде, говорили о том, что у мальчишки здесь было что-то вроде тайного «пиратского логова». И это было немудрено. Остров Тортуга, что в переводе с испанского означало «черепаха», славился своей историей, неразрывно связанной с флибустьерами. Гористый и неприступный с севера и с единственной, хорошо укрепленной капером Жаном Ле Вассером гаванью с юга, остров в семнадцатом веке превратился в мощную базу морского пиратства.