Путь к Эвенору - Джоэл Розенберг Страница 43

— Гостиницы расположены вдоль Высокой улицы. — Копье коснулось спицы. — Рыбные рынки — в порту. Езжайте по главной улице, — еще одно касание, — через центр города и мимо Столбов Кары.

Андреа склонила голову к плечу.

— Не быстрее ли будет проехать по улице Угря вдоль холма до Старого Тракта?

Стражник удивленно взглянул на нее.

— Я не знал, что вы прежде бывали в Брэ, госпожа Лотана.

Она одарила его ледяной улыбкой.

— Я и не бывала.

Она пошевелила пальцами — движение, среднее между знаком оберега и жестом, которым маги сопровождают заклятия. Мне это не понравилось, но поделать я ничего не мог, и причины возражать не было. Отряду не повредит, если она выяснит, как ездить по Брэ. В конце концов, поисковые заклятия — ее специальность. А вот что отряду повредить может — это ее разговорчивость. Надо будет с ней потом поговорить, решил я.

Солдат решил не вдаваться в обсуждения.

Все должны ехать мимо Столбов Кары, — сказал он. — Таков приказ властителя. Что-нибудь еще?

Я хотел было спросить насчет Столбов Кары, но, поскольку Энди замолкла, решил не проявлять излишнего любопытства.

Я ткнул пальцем в пони.

— Хороший кузнец не помешает. Этот вот пони сегодня расковался.

Стражи переглянулись, один из них прошел к концу нашей колонны, приподнял ногу серого пони, долго ее осматривал, потом кивнул.

То, что я был к этому готов, не значит, что мне это понравилось, хотя, когда стражник опустил ногу пони, атмосфера заметно потеплела. Я не вчера родился: сорвал подкову загодя, чтобы копыто успело измазаться, а кромка — немного стереться.

— Обязательно кузнеца? Не бродячего коваля?

Я развел руками:

— Сошел бы и он. — Я сказал это спокойно, небрежно — но не слишком небрежно. Телохранителя, не имеющего к Микину никакого отношения, вряд ли возмутил бы этот вопрос — но вот странным он ему показался бы наверняка. — Я думал, что Брэ — слишком большой город, чтобы не иметь собственного кузнеца.

Должно быть, мы выдержали экзамен, потому что стражник кивнул.

— Вы найдете кузнеца на улице Сушеной Креветки, — сообщил он, возвращаясь к своим обязанностям гида. — Это у подножия холма. Лошадей он, говорят, кует мастерски. Еще раз — добро пожаловать в Брэ.

Мы ехали вдоль глинобитных домов купцов и лавок городских торговцев. Центр был уже близко.

— А что это за Столбы Кары? — спросил Джейсон.

Я пожал плечами.

— Для побережья — дело обычное.

Это местный вариант распятия: привязывают кого-то к шесту и не дают ни есть, ни пить, пока тот сам не загнется от жажды и голода.

Я нахмурился. Может, я недостаточно видел смертей и страданий, но мне совсем не надо, чтобы местный правитель приказывал мне их смотреть.

Впереди улица сужалась. Мы вытянулись в цепочку по одному: впереди — как главный телохранитель — я, позади — Ахира.

Поперек площади стояло шесть столбов, похожих на телефонные, сверху на каждом укреплена клетка, где мог поместиться человек.

Четыре клетки были заняты — в них, на металле, лежали неподвижные тела, сплошные лохмотья, кожа да кости.

С такого расстояния я не мог разобрать, живы ли те четверо, но потом заметил, как одна рука шевельнулась.

Тэннети издала горловой звук. Я думал, у нее желудок крепче, чем у других.

Ахира шепотом велел ей заткнуться. И я тоже, хотя не слишком обеспокоился: при виде такого замутит кого угодно, а она изображала всего лишь служанку.

— Как скажете, — тихо отозвалась она. — Но одну из них я знаю. Еще с Приюта. Это Кенда, она инженер. И еще тот, в дальней клетке. Это Баст.

Черт! Я помнил Баста худым мелким парнишкой.

Конь Джейсона взыграл, когда он подогнал его к моему.

— Что будем делать?

— Прямо сейчас — ничего, — сказал я. — Вообще ничего, пока мы с Ахирой не скажем. Если мы скажем. Ясно?

Лицо его побелело, но он кивнул.

Обычно способов сделать правильно бывает алеф-ноль, а неправильно — алеф-один.

Лу Рикетти

Лу всегда все усложняет. Он вот что хотел сказать: если выбирать способ наудачу, все испортишь. О чем он умолчал, так это о том, что если тщательно все продумать, почти наверняка все испортишь. Но «почти» все-таки лучше, чем «наверняка».

Уолтер Словотский

Я всегда старался одновременно и сохранять чувство меры, иметь его — с тех самых пор, как мы с Джеймсом Майклом и Карлом посещали вводный курс философии.

Учить этике можно разными способами. Профессор Альперсон выбрал сложный.

— Итак, — говорил он, — возьмем классическую этическую проблему. В некотором городе, в некий день и час, вы идете вдоль железнодорожных путей. Вы слышите гудок приближающегося поезда.

И в то же время вы видите впереди двоих, застрявших на рельсах. Один из них — старик. Вы знаете, что он — человек добрый и честный; второй — юноша, и вам известно, что он — негодяй, каких мало. У вас время спасти только одного. Что вы станете делать, и имеет ли значение, что именно вы сделаете?

Какое-то время мы бились над этим вопросом. Я, конечно, стал оспаривать заданные параметры — никогда не принимал условия как незыблемые, но профессор держался твердо. Нет, у них нет способа самим освободиться, нет, поезд не остановится, да, мне это известно точно, а эпистемологию обсудим как-нибудь в другой раз.

Джеймс Майкл заявил, что через сто лет они оба все равно умрут, так имеет ли смысл спасать сейчас хоть кого-то? К этому ведет профессор?

Альперсон пожал плечами:

— Может быть. А может, я ни к чему не веду. Карл отнесся к проблеме серьезно.

— Надо спасать одного, — сказал он. — Не важно кого. Спасать старика, потому что он добродетелен, а добродетель достойна уважения, или спасать юношу, потому что, каким бы поганцем он ни был, он имеет право вырасти, но кого-то из них спасать необходимо.

Альперсон улыбнулся:

— А что, если я скажу, что это день 6 августа 1945 года, что город называется Хиросима, и через две минуты па голову вам троим упадет бомба? Это что-нибудь меняет?

Карл покачал головой.

— Разумеется, нет, — сказал он.

Улыбка Альперсона стала еще шире.

— Отлично. Это не значит, что я согласен, — но отлично. Вы заняли определенную позицию. Теперь — защищайте ее.

Остаток дня у нас ушел на то, чтобы свести все воедино, но местные и сами еще обсуждали случившееся, так что любопытство приезжих вряд ли показалось бы им... гм... любопытным.