Яд ее поцелуя - Серина Гэлбрэйт Страница 44

Ядовитая змея.

Как, откуда она взялась? Льёт, точно из дрянного корыта, всё живое в округе попряталось в укрытиях, только они четверо торчат тут заброшенными смотровыми башнями.

— Блейк…

— Что? — он всё же высвободил руку, глянул на точки так, словно речь и впрямь шла о пустяковой царапине. Мотнул головой и снова поморщился.

— Как давно?

— Что давно?

— Северо! — Илзе шагнула в сторону, чтобы лучше видеть палубу. — Северо!

Под навесом никого, если только Северо не надумал спрятаться за фальшбортом, огнёвка в рубке погашена, сквозь равномерный шелест дождя не доносилось ни звука. Блейк продолжал придирчиво рассматривать собственную ладонь, покачиваясь, будто пьяный. Илзе повернулась к нему, закинула одну его руку себе на плечи, сама обняла покрепче — не дай Мать упадёт прямо здесь! — и повела к храмовым воротам.

— Ты её хотя бы видел?

— Кого?

— Змею, что тебя укусила!

— Видел.

— И как она выглядела?

Под подошвой туфель хлюпало и чавкало, да и внутри обуви тоже. Ноги заплетались у обоих, и Илзе не столько видела, сколько чувствовала, что идти Блейку всё труднее и опирается он на неё всё тяжелее.

— Её чешуя словно малахит… волосы цвета воронова крыла и глаза черны как ночь…

— Какие ещё волосы? — и подобные поэтичные эпитеты она слышала от него впервые. — Волосы у змеи?

— Змея, которая отравила меня своим ядом…

Летун приземлился почти что впритык к ограде, но нынче небольшое расстояние, разделяющее корабль и каменный массив, казалось едва ли не бесконечным. Блейк то наваливался на Илзе, то норовил сползти с неё, бормотал невнятно, и каждое неразборчивое слово тонуло в гласе дождевых струй. Ноги переставлял еле-еле, и Илзе понимала с пугающей ясностью, что он в полушаге от окончательного забытья, возврата из которого может не быть. Мелькнула запоздалая мысль, что следовало прежде сменить обличье и уже затем пытаться отвести его в укрытие, однако Илзе отбросила её. В истинном обличье любой змеерожденный сильнее, но на избавление от одежды, особенно сырой, ушло бы драгоценное время, а менять облик без предварительного разоблачения затея не самая удачная. Большая часть одежды останется на теле и мешаться станет не меньше, чем сейчас.

Время и так упущено безвозвратно.

Какая змея, откуда взялась, когда укусила? И почему яд действовал столь странным образом? Змеиный яд не тот, что создан руками человека, и действие его отсрочить невозможно.

Блейк же какое-то время стоял подле корабля.

Разговаривал с Илзе.

Даже обнял.

Одной рукой.

И укушенную поспешил убрать, и самому укусу удивился несильно.

— Что же ты опять натворил? — прошептала Илзе.

— Она отравила своим поцелуем… похитила сердце и забрала его с собой… далеко-далеко…

Дойти до ограды всё же удалось. Одна створка осталась приоткрытой и Илзе не без труда провела Блейка под аркой ворот.

Добраться до храма не получилось.

Во дворе, тёмном, залитом водой, доходящей Илзе до щиколоток, Блейк упал. Илзе завалилась следом, рухнула рядом с ним. Колени обожгло болью от удара о камни, но Илзе лишь закусила губу и поскорее перевернула Блейка на спину, приподняла его голову над водой. Не яд убьёт, так захлебнётся…

— Блейк? — уложив его голову на свои колени, Илзе склонилась к самому лицу.

Кожа ледяная на ощупь, дыхание поверхностное, сердце билось неровно, то ускорялось, то замедлялось, и от каждой паузы собственное замирало.

Храм терялся во тьме, по-прежнему безмолвный, равнодушный к происходящему вовне. Свет в окнах не горел, пустовала будка при воротах.

Безумец, безумец…

Илзе уронила голову, сомкнула вокруг Блейка дрожащие руки в глупой, бессмысленной надежде защитить его от дождя. Тугие струи хлестали по спине, капли безостановочно текли по лицу, собственное тело заледенело.

Оттает ли когда-нибудь?

Возможно.

Но не сейчас.

Не здесь, среди бурлящей чёрной воды, низвергающегося из бездны небес ливня и с остывающим телом любимого мужчины на руках. В сознание он не приходил, жизнь пока теплилась в нём, но кто знал, сколько ещё вдохов ему отпущено?

Безумец.

И она безумна, раз позволила ему остаться, обустроиться в её покоях и в её жизни, не вышвырнула как хотела. Глядишь, и одумался бы, вернулся в Империю прежде, чем совершить непоправимое. А теперь…

Теперь всё.

Свет вспыхнул резко, неожиданно. Илзе вскинула голову и сразу отвернулась — слишком уж ярким он показался в первое мгновение. Хотя когда глаза немного привыкли, стало видно, что источник его обычная огнёвка на подставке, вынесенная привратницей из храма.

Фрия неторопливо сползла по ступенькам, погрузилась в воду. Мерное движение змеиного тела породило волны, и Илзе крепче обхватила Блейка, приподняла. Свет играл на тёмной зелени мокрой чешуи, рассыпался изумрудами, озарял бледную кожу верхней половины туловища и распущенные чёрные волосы, слипшиеся и отяжелевшие за считанные секунды. Прикрывать обнажённую грудь Фрия не стала, то ли не было под рукой подходящей вещи, то ли не сочла нужным. Впрочем, кто её тут видел, кроме Илзе да младших жриц?

И Озары, если только сестра не добилась, чтобы её отвели к Иву.

Блейк дышал.

Пока дышал.

— Туманный искатель сделал свой выбор, сестра, — Фрия остановилась перед Илзе, поднялась на сгибе хвоста. — Пришёл черёд тебе сделать свой.

— Выбор? — одно-единственное слово удалось произнести с немалым трудом, словно Илзе разучилось говорить. Непослушные губы едва шевелились, язык беспомощно ворочался во рту.

— Он знал, на что идёт. Завеса, отделяющая настоящее от будущего, была приоткрыта в тот день, и ему дозволено было заглянуть за неё, увидеть одну из ветвей своего пути. Он знал, что если вернётся сюда с тобой, то его ждёт погибель.

— Знал?! — голос сорвался на истеричный, визгливый вскрик.

— Сделай выбор, сестра, — спокойно повторила Фрия. — И поспеши.

— Должно быть противоядие… не может быть, чтобы в храме, полном змей, ничего подобного не было…

— Оно перед тобой. Вернее, в тебе.

— Но… какой в том резон? Мой яд убьёт его… если не хуже…

— Он уже умирает.

Нет, она не сможет… никогда… не так… не так бессмысленно.

Илзе опустила взгляд на Блейка в кольце своих рук.

Он дышал.

Пока дышал.

Она закрыла глаза, чувствуя, как бегущие по лицу капли дождя смешиваются со слезами и уже не отделить одно от другого.