Свастика в Антарктиде - Константин Дроздов Страница 44

«Дьявол, все-таки задело», — зло подумал я, увидев, как начал темнеть правый рукав моего мундира, и выхватил пистолет левой рукой. Рядом со Штольцом упала и завертелась юлой граната.

— Граната! Ко мне! — заорал я, метнувшись на другую сторону тягача, где тут же лицом к лицу столкнулся с высоким небритым солдатом в мешковатой форме и с «МП-40» на изготовку. Я успел нажать на спусковой крючок быстрее него, и, нелепо взмахнув руками, противник завалился на бок. Через мгновение, опрокинутый Штольцем, на полу оказался и я. Раздался взрыв. Осколки забарабанили по корпусу тягача.

— Что происходит? — выдохнул Штольц и тут же вынужден был снова открыть огонь по наседающему врагу.

— Мятеж, — прохрипел я, одновременно пытаясь оценить обстановку.

На лифте спустилось около двух десятков человек. По всей видимости, это были заключенные из концлагеря близ урановых рудников. Все они были в форме солдат СС и с оружием. Невообразимым образом им удалось ликвидировать охрану, после чего они воспользовались захваченным форменным обмундированием и вооружением.

Сейчас преимущества внезапности они уже лишились. Я и Штольц заняли оборону за тягачом. Обойти нас не получалось — Богер прикрывал нас из-за ящиков. Достать его они тоже не могли — мешали мы со Штольцем. Нападавшие же оказались на открытом пространстве перед лифтом, и им ничего не оставалось, как прятаться за трупами своих товарищей. Однако проблемы были и у нас — Богер получил ранение, причем серьезное. Было видно, что силы оставляют его и огонь становится все менее прицельным. Спустился второй лифт. Оттуда высыпало еще с десяток переодетых заключенных. Штольц метнул последнюю гранату, заставив нападавших снова вжаться в пол. Припомнив, что урановый рудник и город обслуживало около девяти тысяч заключенных, я посмотрел в сторону «Молоха». Припозднившиеся ученые и инженеры, работавшие снаружи корабля, благоразумно укрылись внутри, но входной шлюз оставался открытым. Этторе Майорана, на миг показавшись в проеме, махнул мне рукой. Если мы закроемся в корабле, нас не достать. Я сделал знак Богеру. Он понял меня и кивнул. Надеюсь, он сможет добраться. Я и Штольц одновременно открыли огонь из автоматов по противнику, пытаясь прикрыть отступающего солдата. Прихрамывая, он из последних сил бросился к пандусу.

— Штольц, кидай гранаты! — заорал я что есть сил, надеясь напугать противника.

Автомат раскалился, гильзы веером летели в сторону. Сейчас кончится последний магазин. Я обернулся — Этторе и появившийся из недр корабля Аполлон Цимлянский втаскивали Богера в корабль. Патроны тем временем в автомате закончились, и тут я заметил, что в нашу сторону, оставляя за собой кровавый след, пытается ползти Баер — он все еще был жив. «Попытаться спасти или бросить к чертовой матери?»

— Сколько у тебя?

— Один магазин, командир.

— Прикрывай! Я его хватаю, ты к пандусу, потом меняемся.

Не дожидаясь ответа, я быстро пополз к Баеру, вжимаясь в пол. Пули противника стали рвать плоть трупов вокруг меня. Схватив автомат рядом с цепляющимся за меня Баером, я открыл ответный огонь. Штольц, петляя, рванул к пандусу «Молоха». Кончился магазин, и тут же я почувствовал тупой удар в левое плечо. «Дьявол, еще пулю схватил!» — с досадой подумал я и снова вжался в пол. Баер рядом начал орать от боли. Наконец сзади застучал автомат Штольца. Его поддержал еще один — не иначе Богер нашел в себе силы снова вступить в бой. Я рванул Баера на себя, взвалил на плечо и побежал в сторону «Молоха». Ругая себя за риск ради потенциального врага, я одновременно утешал себя тем, что если автоматная очередь меня все-таки настигнет или кто-нибудь из противников метнет гранату, то тело ставшего вдруг еще более ненавистным Баера примет основной удар на себя. Сто метров до корабля я преодолел за несколько секунд. Несмотря на тяжелую ношу, в мгновение ока я взлетел вверх по двадцатиметровому пандусу. Этторе и Аполлон приняли у меня тело Баера. Он уже не орал — то ли потерял сознание, то ли был уже мертв. Под прикрытием огня уже перевязанного и довольно бодрого Богера в шлюз вбежал Штольц, прикрывавший меня из-за пандуса. Я осел по стене — тело вдруг почувствовало усталость и боль. Этторе склонился надо мной с санитарным пакетом, бормоча:

— Такого забега я еще не видел, господин фон Рейн. Такая скорость — это просто невозможно.

— Дверь… закрывай, — хотел сказать я, но получился только какой-то сдавленный хрип.

Майорана сделал мне укол, и в голове стало проясняться. С удовлетворением я заметил, что вход в корабль загерметизирован. Однако подводить итоги пришлось все-таки в медицинском отсеке корабля. Баера, который, несмотря на четыре пули в спине, все еще дышал, и Богера с двумя пулями в бедре уложили в капсулы с прозрачной жидкостью. По отчетам медицинской группы проекта «Атлантида», я знал, что эти капсулы творят чудеса с человеческим телом, в считаные часы восстанавливая после сложнейших повреждений, но воспользоваться одной из них не торопился, удовлетворившись пока классической полевой обработкой и перевязкой ран. Кровь удалось быстро остановить, и я чувствовал, что мой организм уже начал кропотливую работу по самовосстановлению. Вместе с Этторе и Штольцем я попытался связаться с «Ханебу-3», однако попытка оказалась безуспешной, хотя в центральном посту «Ханебу» всегда дежурил один из пилотов.

— Кто сейчас в смене по охране «Ханебу»? — обратился я к Штольцу.

— Бакке и Рейнхард.

«Самые молодые в моей команде». — Я потер подбородок. Но больше меня беспокоила не судьба «Ханебу». Магдалена, Зигрун, Хорст — вот чьи судьбы заботили меня в первую очередь. Я посмотрел на экраны внешнего обзора. Мятежники рассредоточились по ангару, распределившись по укрытиям. Они собирались блокировать нас и действовали по определенному плану. Несмотря на то что пункт, относящийся к захвату «Молоха», они провалили, действия восставших были достаточно организованы. Как им удалось обезвредить хорошо натасканную эсэсовскую охрану и кто ими руководит? Вместе со Штольцем мы насчитали около сорока человек. Штольц подсчитал и трупы — двадцать восемь. «Неплохо, но что дальше?» — думал я.

Когда у меня созрел план, я заявил Майоране и Штольцу:

— Я отправляюсь в город — разберусь, что случилось, и вернусь с подмогой. Вы же остаетесь здесь. За броней «Молоха» вы в безопасности. Никому, кроме меня, не открывать, даже своим. Думаю, что без предательства здесь не обошлось. Любого, кто попытатся открыть «Молох» без моего разрешения, ты, Штольц, должен пристрелить на месте.

— Постойте, но как вы намереваетесь покинуть корабль? — пролепетал озадаченный итальянец и переглянулся с подошедшим Цимлянским.

— Я знаю способ. Потом как-нибудь расскажу, а пока мне надо немного отдохнуть, — улыбнулся я.

Выходя из рубки, я вспомнил кое-что еще. Жестом я подозвал Этторе и негромко сказал ему:

— Если придет в себя Баер и попытается командовать — спеленайте его. Это приказ. И приглядывай за Цимлянским — он все же русский. Там, снаружи, они тоже есть.

Через несколько минут я уединился в одном из безлюдных отсеков. Стянув побуревший и задубевший от крови мундир, я облачился в позаимствованную у Майораны синюю робу техника. Раны уже почти не беспокоили меня, и это бодрило, вселяло в меня уверенность. Признаться, на мгновение я ощутил себя неуязвимым и даже бессмертным. Но только на мгновение. Осирис, возможно, считал себя и вовсе богом, только где он теперь? Где они все — наши милостивые и жестокие боги? Я тряхнул головой и сосредоточился на предстоящей задаче. Сев по-турецки на пол с зажатым в руке «вальтером», я закрыл глаза и склонил голову.