Бегство от безопасности - Ричард Бах Страница 44

— Звучит так, будто брак ничем не лучше прыжка с обрыва. Ты это хочешь ему внушить?

— Я скажу ему, что брак не похож ни на что другое в нашей жизни. Родные души, сведенные вместе чудесным притяжением, встретившие друг друга благодаря невероятному совпадению и вместе противостоящие всем проблемам. Очаровательные проблемы и прекрасные испытания год за годом, но стоит утратить романтику, и утратишь силу, необходимую, чтобы преодолеть тяжелые времена и научиться любить. Утратив романтику, ты провалишь экзамен на любовь. После этого остальные экзамены не имеют значения.

— А как насчет детей?

— В этом вопросе я не компетентен, — сказал я. — Что еще?

— Что значит «В этом вопросе я некомпетентен, что еще»? У тебя ведь есть дети, и тебе, конечно, есть что сказать! Что ты ему скажешь?

Мое слабое место, подумал я. В том, что касается детей, от меня столько же пользы, как от наковальни в яслях.

— Я скажу ему, что чувство внутреннего пути приходит не только к взрослым. Что единственное руководство, которое мы даем детям, — наш собственный пример как высшего, наиболее развитого человеческого существа в соответствии с нашими взглядами. Дети могут понять, а могут и не понять. Они могут полюбить нас за наш выбор, а могут и проклясть землю, по которой мы ступали. Но дети являются нашей собственностью и подконтрольны нам не больше, чем мы являлись собственностью наших родителей и были им подконтрольны.

— Ты действительно чувствовал себя айсбергом, говоря это, — спросила Лесли, — или мне только показалось, что это прозвучало на сорок градусов ниже нуля?

— Разве это не правильно?

— Это может быть правильным до некоторой степени, — смягчилась она. — Безусловно, наши дети не являются нашей собственностью, но я чувствую, что здесь чего-то не хватает. Может быть, немного мягкости?

— Ну, конечно, ему я скажу все это гораздо мягче!

Она безнадежно покачала головой и продолжила.

— У брака есть еще один секрет.

— Какой?

У меня свой секрет, подумал я, почему бы ей не иметь свой?

— Когда смотришь на нас, — сказала она, — или на любую другую счастливую пару, понимаешь, что на самом деле мы любим только один или два раза в жизни. Любовь — это сокровище. Вот мой секрет.

— Когда ужин был закончен и тарелки убраны со стола, я забросил в машину параплан и поехал к горе. Движение происходило и в моем сознании: я искал своего маленького друга.

Холм, на вершине которого он сидел, был тем же, что и в прошлый раз, но теперь на его склонах зеленели молодые деревца, а луг простирался до самого зеленого горизонта.

Он обернулся ко мне в то же мгновение, как я его увидел.

— Расскажи мне о браке.

— Конечно. А почему ты спрашиваешь?

— Я никогда не верил, что со мной это произойдет, но ведь теперь я это знаю. Я неподготовлен.

Я с трудом сдержал улыбку.

— Это не страшно.

Он нетерпеливо нахмурился.

— Что мне необходимо знать?

— Только одно слово, — сказал я. — Запомни только одно слово, и все будет в порядке. Слово «различие». Ты отличаешься от всех остальных людей в мире, в том числе — и от женщины, которая станет твоей женой.

— Уверен, что ты сообщаешь мне нечто простое, потому что думаешь, что это просто, но на самом деле это может обернуться совсем не таким.

— Простое не всегда очевидно. Капитан. «Мы разные» — это открытие, к которому приходят немногие браки, истина, которая многим неглупым людям открывается только через много лет после того, как уляжется пыль развода.

— Разные, но равные?

— Вовсе нет, — ответил я. — Брак — не спор о равенстве. Лесли лучше меня разбирается в музыке, например. Мне никогда не достичь того, что она знала уже в двенадцать лет, не говоря уже о том, что она успела узнать с тех пор. Я могу потратить на музыку остаток своей жизни, но никогда не узнаю ее так, как знает Лесли, и не научусь играть так же хорошо, как она. С другой стороны, она вряд ли когда-нибудь научится управлять самолетом лучше меня. Она начала на двадцать лет позже и не сможет меня догнать.

— Во всем остальном тоже неравенство?

— Во всем. Я не так организован, как она, а она не так терпелива, как я. Она способна страстно отстаивать свою позицию, я же — только сторонний наблюдатель. Я — эгоист, что в моем понимании значит «человек, поступающий в соответствии с его личными долговременными интересами», она же ненавидит эгоизм, что в ее понимании значит «немедленное самопожертвование невзирая на последствия». Иногда она ждет от меня подобных жертв и очень удивляется, когда получает отказ.

— Таким образом, вы разные, — сказал он. — Наверное, как и любые муж и жена?

— И почти все они об этом забывают. Когда я забываю и жду от Лесли эгоизма, а она от меня — организованности, каждый из нас предполагает, что качества, приписываемые другому, в нем так же развиты, как и в нас самих. Это неправильно. Брак —не состязание, где каждый должен проявить максимум своих возможностей, а сотрудничество, построенное на наших различиях.

— Но, могу поспорить, иногда эти различия способны вывести вас из себя, — сказал он.

— Нет. Выйти из себя можно, забывая об этих различиях. Когда я предполагаю, что Лесли — это я сам в другом теле, что ее принципы и ценности в точности совпадают с моими и что в каждый момент времени она знает все мои мысли, это напоминает спуск в бочке по огромному водопаду. Я продолжаю предполагать, а уже в следующую минуту удивляюсь: почему это я вдруг оказался внизу и что это за обручи и доски болтаются у меня на шее, когда я, насквозь промокший, словно старая мочалка, пробираюсь между камнями? Я чувствую себя виноватым, во всем, пока я не повернусь лицом к тому, что мы разные, и отпущу это.

Он заинтересованно прищурился:

— Виноватым? Но почему?

— Вспомни свои правила, — сказал я. — Вина — это наше стремление изменить прошлое, настоящее или будущее в чью-то пользу. Вина для брака — что айсберг для «Титаника». Наткнись на нее в темноте, и пойдешь ко дну.

Его голос погрустнел.

— А я-то надеялся, что женщина, на которой я женюсь, будет немножко похожей на меня.

— Нет! Надеюсь, нет, Дикки! Мы с Лесли похожи только в двух вещах: мы оба считаем, что в нашем браке есть некоторые безусловные ценности и приоритеты. Мы также соглашаемся в том, что сейчас мы влюблены друг в друга гораздо сильнее, чем были, когда только встретились. Во всем остальном, в большей или меньшей степени, мы различны.

Это его не убедило.

— Я не уверен, что путешествия по водопадам смогут сделать мою любовь к кому-либо сильнее.